Борис Вишневский -Юрий Алексеевич, в вашей песне "Тридцать лет" есть такие слова: "Пятьдесят - это так же, как двадцать, Ну а семьдесят - так же, как десять..." Действительно "семьдесят - так же, как десять" или разница все же есть?
- Да нету никакой разницы! Сейчас я окончательно впал в детство. Смотрю футбол, читаю детективы. А раньше я читал книги и смотрел фильмы.
- Разве в 30 лет вы не смотрели футбол и не читали детективы?
- В 30 лет я уже написал первые песни. Точнее, первую песню я написал в 14 лет на музыку Дюка Эллингтона, но тогда я в джазе играл, а первую "бардовскую" - в "возрасте вершины", в 1963 году.
- В последнее время стало больше концертов авторской песни. Вы часто выступаете?
- Я сейчас вообще не выступаю. Возраст, к тому же у меня болит колено, старая спортивная травма. Не хочется в таком виде появляться на сцене. Сейчас лечусь, думаю, что к осени все это пройдет. Но пока до сентября я отказался от всех концертов, от всех поездок, хотя мне предлагали ехать выступать и в Америку, и в Германию.
- Ваш юбилей "прозвучал" достаточно громко - его отметили многие питерские, и не только питерские газеты. А вы сами как его встретили?
- Сидел дома с женой, тещей, сестрой, двоюродной сестрой, сыном - вот и все┘
- Почему так скромно?
- Я очень неудачно родился - в середине июля, когда рядом никого нет из друзей и знакомых. Поэтому я никогда не отмечал день рождения, особенно юбилеи. Правда, все эти юбилеи потом отмечала общественность, но это происходило уже осенью. Этот юбилей, наверное, будут отмечать тоже осенью - может быть, в ноябре.
- Общественность это уже запланировала?
- Это не моя забота. Поздравят - спасибо, не поздравят - ну и ладно. Я никогда никаких усилий к этому не прилагаю.
- Вам не нравятся песни, которые пишут и поют другие авторы?
- Я люблю только свои песни. Потому что над ними я старался. А если я слушаю чужие песни - я не могу писать сам. Хотя мне очень нравится Городницкий, он мой "предтеча". Олег Митяев мне нравится. Сергей Погорелов нравится за юмор┘
- Александр Городницкий говорит, что вы очень добрый человек┘
- Это неправда. Жена говорит, что я злой. Потому что я бардов не люблю. Когда они поют по радио или по телевизору - я их выключаю. Не люблю бардовские песни. Я люблю джаз. Мне, конечно, интересен был Галич, интересен был Высоцкий, я очень люблю Визбора┘ А так в принципе, чем больше народу - тем хуже песни. Вот потому и не езжу на фестивали. На Грушинском фестивале уже шесть лет не был┘
- В ваших песнях живет множество разных героев - Добрый Волшебник, Маленький Гном, Клоун, Канатоходец, Солдат Киплинга, Старый Сказочник┘ На кого из них вы больше всего похожи?
- На всех. Кроме Маленького Гнома, все мои герои - это я.
- Вы едины во многих лицах?
- Конечно. Я эгоцентричен, у меня культ личности, и я пишу все песни только про себя. Ни про кого другого не пишу. У меня вообще, если вы заметили, местоимение "я" встречается в песнях чаще всего. У меня нет песен про Родину, у меня нет песен про Санкт-Петербург, у меня нет песен про партию, у меня нет песен про кого-то другого.
- Это правило без исключений?
- Исключений очень мало. Есть несколько песен, которые посвящены разным людям, некоторые из них написаны после того, как они погибли или умерли. Скажем, песню "Тридцать лет" я посвятил альпинисту Лене Земляку, который когда-то мне "наговорил" эту тему, объяснил, что альпинизм - это поиски смысла, что альпинизм - удел тридцатилетних людей. Условно тридцатилетних - тех, кому от двадцати пяти до сорока лет, когда человек достигает вершины своей жизни. Потом он погиб, и песню, где я срифмовал мысли Лени, я посвятил его памяти.
- Вы не любите воевать?
- Я никогда не воевал и никогда не служил в армии. Институт физкультуры имени Лесгафта, который я окончил в 1954 году, - военизированный, на первом и на третьем курсах нас выгоняли в лагеря, после окончания я "автоматом" стал лейтенантом запаса, потом получил капитана, но даже не знал, как погоны выглядят.
- К вашей песне "И хочешь, не хочешь - иди" музыку написал Валентин Глазанов. Еще такие случаи были?
- Первая музыка к этой песне была моя, и она вошла в сборники. Но вы интересно говорите "написал музыку". Я ведь композитор никакой и никогда музыку не писал. Я нот не знаю и с детства их ненавижу. И на гитаре играть не умею - это все знают. Я играю только на трех тонких струнах и двух толстых и даже не знаю, как они называются. У меня ведь голоса нет, и я всегда говорил, что нет надежды, что он когда-нибудь появится. Но мне когда-то объяснили, что если человек берет гитару, то чем хуже голос - тем лучше. Вот я и пою, как все нормальные люди, вполголоса, слегка только подыгрываю себе в двух тональностях, больше мне не надо┘
- Это с вашим-то 46-летним музыкальным опытом?
- Я музыкант, но джазовый - а там нот не надо. В джазе Петродворцового часового завода в 1946 году я играл на барабане. Там музыка свободная, никто не знает никаких нот. Поэтому я никогда не записывал ни текстов на бумагу, ни нот...
За мою песню "За туманом" шли деньги из двадцати тысяч ресторанов страны! Ее много лет в ресторанах играли. А я никому песен своих в жизни не давал, их сами брали, кто мог. Меня просили: дай ноты! А как я могу их дать? Я всегда пел под гитару без всяких нот. И даже не столько пел, сколько рассказывал. У меня ведь аттестат не певца, а артиста разговорного жанра!
- По-моему, никто вас так не воспринимает┘
- Все думают, что я пою песни. Но на своих концертах я не пою, а рассказываю, разговариваю и пою. Тем более что ни петь, ни играть не умею, как я уже сказал. Я только рассказчик, сопровождающий свои песни. Девять десятых концерта я разговариваю, и только одну десятую - пою. Я рассказываю про свои песни, про то, как я их написал, рассказываю про своих друзей, вспоминаю всякие смешные истории - и потом иллюстрирую все это одной маленькой песенкой. Мой обычный концерт - это двадцать песен. Если я буду только петь, концерт будет занимать двадцать минут. А у меня он два с половиной часа. Я не певец, я трепло! Знаете, есть такое понятие "шансонье". Все думают, что шансонье - это человек, который песни поет. Но это неправда: шансонье - это человек, который ведет концерт, разговаривает, а поет только так, понемножку. Таким был Жорж Брассанс. А Шарль Азнавур, Эдит Пиаф или Мирей Матье - они не шансонье, они артисты, певцы высокого класса, которые поют одни и те же песни. А шансонье - это человек, который треплется, как я┘
Санкт-Петербург
