Алина Бодрова
Если смотреть только вверх – горизонта видно не будет. И шея разболится.
Алексей Дорменко. Италия. Опубл.: Искусство России. М-Сканрус, 2009
Идти вперед или остаться? Таким вопросом задается герой великого русского романа «Обломов», в нынешнем году отмечающего внушительный полуторавековой юбилей. По остроте вопрос этот может смело конкурировать с неизменными «Кто виноват?» и «Что делать?».
Беспощадная напряженность обломовской альтернативы, и через 150 лет ощущаемой как необходимый внутренний выбор, оттесняет на второй план не менее существенный вопрос: идти вперед – как? И – куда именно вперед? Маршрут уточнялся – искатели личного, а больше всеобщего счастья направлялись дорогой прогресса и путем модернизации. Уточнения конкретики не вносили – но неуклонно подчеркивали идею восходящего движения: вперед – это в конечном счете вверх.
Неотрывно смотреть вверх нас учат все и с самого начала. Ребенку сулят разгадку всех возможных загадок и открытие самых глубоких тайн в неопределенном «когда вырастешь», потом проводят через уверенный строй классов младшей-средней-старшей школы и намечают восходящую перспективу, для человека образованного вроде бы единственно возможную: школа-университет-аспирантура. И убеждают при этом, что достаточно зайти в правильный лифт, будь то хорошая школа или престижный университет, чтобы тебя довезли до желанного высокого этажа социального здания. Но, оказавшись внутри какого-нибудь такого прославленного механизма, можно и не услышать объявления «Осторожно, двери закрываются» за ненавязчивой на первый взгляд рекламой, в которой на разные голоса расхваливают твой выбор подъемного средства.
Так, в общем-то, наверное, и должно быть. Только вот от постоянной привычки смотреть вверх и внушенной тебе уверенности в том, что твой титулованный лифт – самый быстрый и надежный путь к высотам успеха, разучаешься глядеть по сторонам. О том, что там будет наверху, может быть, расскажут те, кто уже на этом лифте ездил. А вот что рядом, что вокруг, что вроде бы близко – это знание получить гораздо труднее. Поделиться таким опытом просто некому – горизонтальные связи не формируются совсем.
Воспроизводящийся навык смотрения вверх того и гляди обернется верхоглядством. Да и горизонт как-то сужается.
Казалось бы, современная концепция образования, внушительно оснащенная «открытостью» и «междисциплинарностью», хоть на каком-то из этапов должна корректировать направление общего обзора. Но даже в университете, где уже, слава богу, который год учат куновской теории научных революций и эпистемологии Фуко, панорамная широта взгляда прививается студентам ненамного лучше, чем яблоня к ясеню. Недавно мы с друзьями-аспирантами в шутку задались вопросом: о каких замечательных ученых-гуманитариях, как покойных, так и ныне здравствующих, мы могли бы так и не узнать за годы учебы на филфаке, если бы не проявили к ним специального и незапрограммированного интереса, – и список этот получился нешуточно длинным. Хотя где как не на научном поле учиться взаимодействию с соседями по цеху и усваивать преимущества широкого обзора.
 Взаимодействие с соседями по цеху дает самые интересные результаты. Тинторетто. Концерт муз. Ок. 1544–1545 |
В такой системе координат сделать шаг в сторону – выбор решительный, смелый и неординарный. Но именно подобные шаги открывают совсем новые перспективы. И не только потому, что, шагнув в сторону, можно обнаружить куда более скоростные и модерновые лифты, более привлекательные тропы, ведущие наверх. Отойдя в сторону, отчетливее видишь не замечаемый ранее ближний пейзаж – и кто сказал, что он чем-то уступает заоблачным вершинам, от пристального созерцания которых уже порядком разболелась шея? Шаг в сторону – это ведь еще и всегда шаг в чью-то сторону. Если мы шагнем, то, может быть, и к нам потянутся.
