Елена Радченко
Железнодорожное сообщение, связывавшее Петербург и Хельсинки с 1870 года, встало 27 марта с последним «Аллегро». Фото Reuters
Выезжаешь из Выборга в сторону российско-финской границы – готовь паспорт, показывай страницу с пропиской. И чтобы соответствовала месту, куда едешь. Показывать будешь дважды – на двух КПП. Если не прописан в погранзоне, иди за пропуском. По Шпалерной, сначала мимо памятника Брусилову, Брусиловский прорыв промелькнет в сознании всего лишь на миг, потому что буквально сразу на другой стороне улицы увидишь другой памятник – Дзержинскому. И ты почти у цели, где-то здесь их и оформляют, эти таинственные пропуска в погранзону, цель – туризм. Впрочем, сейчас уже можно, не выходя из дома, этот пропуск оформить и по почте получить.
В учреждениях приграничной зоны, в небольших этих городках – дамы в костюмах и платьях, как раньше бы сказали, на выход. С маникюром, прическами, залитыми лаком, и даже некоторые на шпильках. Объясняется все просто: на работу как на праздник. Других мест для праздников не наблюдается, а живем лишь раз.
Хочешь понять, как устроена жизнь вне работы, хватай в охапку ребенка, если он у тебя есть, иди с ним на детскую площадку. Там хорошо, причем всем. Мамы расположились на лавочках под высокими березами, одеты немного попроще, но все так же тщательно. Папы подходят к этим женским компаниям, вроде бы даже слегка покачиваясь, договариваются о чем-то, уходят в сторону магазина. По делам. Дети самодостаточны, никто из взрослых не заморачивается по поводу их безопасности. Чужие здесь не ходят.
В песочнице малыш, который только научился ходить, вот-вот упадет, но его подхватывает мальчик лет восьми. «Это твой брат?» – спрашиваю. «Да нет, – отвечает, – это девочка, и она мне не сестра». Волонтерит восьмилетка.
Женщина, идущая из магазина, притормаживает возле почты, чтобы посмотреть график выдачи пенсий. Комментирует: «Не успели одну большую пенсию израсходовать, а вот уже другую несут...» И добавляет философское: «А всё говорят – плохо живем!» Смотрю на нее, и мне отчаянно хочется согласиться: «Эх, хорошо!»
А вот Москва, которую по телевизору показывают, – так она вообще компьютерная графика. Ну, или чья-то галлюцинация. Финляндия – куда ближе. Была. Ну вот и хочется вспомнить недавнее прошлое.
Под Новый год на границе встречались Дед Мороз и Йоулупукки (буквально: Рождественский козел). Школьники из Суоми, финско-русской школы, ездили в приграничную Иматру в четвертом классе, в Выборг – в пятом, в Петербург – в шестом, а потом и в саму Москву. В России им нравилось, и плевать они хотели на то, что во время этой практики их речевой аппарат не мог воспроизвести некоторых особо шипящих наших звуков. Кстати, финны к иностранцам, говорящим на финском, относятся суперлояльно: понимают, что справиться с их не то 14, не то 16 падежами не удастся никому. И поэтому абитуриенты, поступающие к ним в вузы не из стран Евросоюза, если выбирали учебу на финском, до сих пор проходят ее бесплатно.
Предприимчивые российские жители приграничных городов принимали на своей частной территории финских алкотуристов, пользуясь тем, что несчастные алики могли ввезти на родину литр напитка только после пребывания на территории соседнего государства в течение 24 часов. Таким туристам предоставлялось для комфортного потребления и теплого дружеского общения на указанный срок помещение (комната в доме, русская баня). Услуга пользовалась спросом. Любопытные соседи, посмеиваясь, наблюдали через забор за приключениями иностранцев в России... Практика строчить доносы на своих сограждан тогда еще не была столь востребована, отношение к безобидным алкашам из дружественной страны оставалось лирически юмористическим.
Да и сами по себе жители страны с большой территорией и немногочисленным населением, не транслируя в мир идей о своем величии, не боятся в представления об идентичности встраивать комические нотки. Например, у них один раз в два года проходят выборы сельского олуха. Нынче жюри гильдии официальных деревенских сумасшедших, прослушав жизнерадостную песню, исполненную Оути Райконен (слова и музыка ее собственного сочинения), единогласно присудило ей этот забавный титул. Учли ее склонность к театрализации в общении с соседями, юмор и оптимизм. Теперь у Оути свой официальный шутовской муниципалитет. В регионе Южная Карелия она стала первой, а по стране – 17-й деревенской сумасшедшей...
В нулевых, когда я только начала ездить в Суоми по своим театральным делам, за мной в Светогорск приезжала шведка Нина. При досмотре ее машины на границе с ней всегда дружелюбно болтали наши дамы в форме. Особенно запомнился один диалог, случившийся после празднования Юханнуса (финского дня Ивана Купалы). «Нина, сколько человек утонуло?» – деловито спросили ее дамы. «В Иматре никто не утонул, а по всей Финляндии – четыре», – Нина была непроницаемо невозмутима. Дамы в ответ сочувственно покивали...
Для жителей Петербурга поездка в Финляндию на выходные была недорогим и приятным развлечением. Получив шенген, ехали через границу на пару часов «откатать визу» (если получил ее у финнов, будь добр сначала посетить Финляндию). Фанаты здешних бассейнов приезжали в ближайшие к границе города исключительно ради плавания в чистой воде. 10 лет назад страна выдала россиянам полтора миллиона шенгенских виз, большую их часть – в Петербурге. В визовом отделе генерального консульства Финляндии было задействовано 140 сотрудников...
Первая выставка русских и финских художников состоялась Санкт-Петербурге в 1898 году. К 315-летию Северной столицы России и 120-летию этой первой выставки в 2018 году на двух языках вышел литературно-художественный сборник «От Петербурга до Хельсинки».
К 100-летию независимости Финляндии в 2017-м в Северной столице прошел Российско-финляндский культурный форум. Был издан литературно-художественный альбом «О Суоми с любовью» со стихами петербургских поэтов, написанными по мотивам живописных полотен финских художников. Также были представлены стихи русскоязычных поэтов из Финляндии, Израиля, Германии, Латвии, США. Презентации состоялись в Петербурге и Хельсинки в рамках книжной ярмарки.
О приграничном сотрудничестве и преимуществах соседского сосуществования писались диссертации по обе стороны границы. Те, кто не успел их защитить, зависли между двумя эпохами. 23 февраля 2022 года в Сайменском технологическом университете проводилось совещание, на котором рассматривались новые проекты сотрудничества с российскими коллегами в области образования. На следующий день все они были забыты.
Железнодорожное сообщение, связавшее Петербург с Гельсингфорсом (Хельсинки) в 1870 году, не прекращавшееся ни в Первую мировую, ни после Февральской и Октябрьской революций, встало 27 марта с последним «Аллегро». Институт Финляндии закрылся после 30 лет работы в России. Генеральное консульство Финляндии в Санкт-Петербурге, открытое в 1967-м, закрылось.
Весной этого года я встречалась с ребятами в финско-русской школе Иматры, они прочитали мою пьесу «Последнее путешествие кролика», сделали забавные, яркие буктрейлеры. Нынче в декабре мы с коллегами – петербургскими литераторами презентовали в этой же школе двухтомное издание для детей. Двое моих коллег вышли на связь по Zoom, а я была непосредственно с ребятами в классе. Они рассказывали о себе, о своем участии в спектаклях, читали нам собственные стихи и сценарии. Встреча получилась теплой и доверительной. Дети – вне политики...
Закрытие всех, кроме одного, самого северного пункта пропуска на российско-финской границе, стало шоком. У кого-то случился приступ клаустрофобии: в последний перед закрытием границы день захотелось оказаться там, где живет половина семьи. Но, представив себя там, откуда не получится уехать обратно, люди испытали панику.
Одна женщина с двойным гражданством рассказывала мне, как она любила ездить в Светогорск и Выборг, чтобы иметь возможность просто пообщаться с людьми – в магазине, парикмахерской, на автозаправке. Это общение давало уверенность, что жизнь продолжается.
Страх закрытых границ – штука посильнее, чем «Фауст» Гете. Но совсем уже отчаянных авантюристов, к слову, не останавливают и заборы, возводимые финской стороной. Известен случай, когда перебежчик из Евросоюза, не получив политического убежища в Финляндии, более шести часов шел приграничным лесом и вышел-таки к нам, на российскую границу.
