Без лошадей ездят, в трубку разговаривают

Алексей Щусев начинал с храмовой архитектуры. Один из его проектов – храм Сергия Радонежского на Куликовом поле, 1913 год. Фото Евгения Никитина

Историк и москвовед Александр Васькин любит и знает город, о котором пишет, любит писателей, героев очередной книги. Она посвящена московской жизни четырех классиков русской литературы: Михаила Лермонтова, Николая Гоголя, Льва Толстого и Антона Чехова. Москва была важной частью их жизни, хотя и не всегда любима. И родились они по большей части не в Москве, только Лермонтов – москвич. Родился он в доме Федора Толя у Красных Ворот. Дом этот пережил 1812 год, и вот что писал по этому поводу 29 октября 1812 года сам Толь: «В доме у меня все разграблено… Правда сказать, что французы не столько нас разграбили, как наши русские, крестьяне подмосковные, приехавши в Москву… Ужасно жить теперь в Москве».

Александр Васькин. «Жили-были в Москве…»: Лермонтов, Гоголь, Чехов и Толстой.– М.: Этерна, 2023. – 488 с.(История Москвы с Александром Васькиным).

Если б знать. Кстати: «Есть в биографии Мартынова один очень интересный факт, который можно считать судьбоносным: после выпуска из школы юнкеров в декабре 1835 года корнетом он служил в одном Кавалергардском полку с Дантесом. Что же это за полк такой, если в нем служили убийцы великих русских поэтов? Специально, что ли, их туда подбирали…»

Гоголь родился не в Москве, но в Москве умер. Петербург он любил не менее, но, конечно, совершенно иначе: «Петербург – аккуратный человек, – писал Гоголь, – совершенный немец, на все глядит с расчетом и прежде, нежели задумает дать вечеринку, посмотрит в карман; Москва – русский дворянин, и если уж веселится, то веселится до упаду… В Москве литераторы проживаются, в Петербурге наживаются».

Васькин подробно описывает московские адреса своих героев, пишет, какие из домов уцелели. Уцелело немногое.

Чехов приехал в Москву к отцу, где тот «спасался от грозящей ему долговой ямы», приехал сразу после того, как окончил гимназию. Приехал учиться в университете, приехал писать. В Москве ему было, по его словам, скучно. Хотя в Москве его два раза посетил поэт Дмитрий Мережковский, «очень умный человек». А еще в Москве, на Малой Дмитровке, у него жили мангуст и пальмовая кошка. Мангуста он называл мангусом, привез его с острова Цейлон, куда попал, возвращаясь из путешествия на Сахалин. Мангуст, вспоминает Михаил Чехов, «отдирал обои и смотрел, нет ли там клопов, прыгал на колени и совал нос в стаканы с чаем, перелистывал книги и залезал лапкой в чернильницу». Кошка ходила сама по себе, все больше пряталась и любила кусать полотеров. Те были весьма недовольны.

Что касается Льва Толстого, у которого не так давно был юбилей (см. статью о нем Александра Балтина на с. 12 этого выпуска «НГ-EL»), то его отношение «к Москве менялось в течение всей жизни, с восторженного в детстве до критического в старости». Но приезжал он туда часто и много, «впервые – 11 января 1837 года, а в последний раз он видел Москву 19 сентября 1909 года».

Толстой видел уже новую Москву, она в 1909 году ошеломила его «своими многоэтажными доходными домами, трамваями, телефоном, уличными электрическими фонарями. «Без лошадей ездят, в трубку разговаривают», – изумлялся Лев Николаевич».

Это была уже совсем другая Москва. И начиналась совсем другая жизнь, война и революция. Начиналась Москва Алексея Щусева, Москва Мавзолея Ленина, Москва СССР.

Книга «Алексей Щусев: Архитектор № 1» из серии «Жизнь замечательных людей» приурочена к 150-летию зодчего. Для Александра Васькина это не первое обращение к биографии своего героя: в 2015 году вышла книга «Щусев: Зодчий всея Руси». Но два издания отличаются друг от друга. По словам Васькина, та, первая, книга стала основой для дальнейших исследований биографии зодчего. Благодаря новым архивным изысканиям, проведенным автором в последние годы, объем повествования вырос на четверть, цитируется много новых документов. В книгу 2023 года добавлены новые главы: «Щусев в Ясной Поляне», «Щусев и конструктивист Гинзбург», «Щусев и Меркуров», «Щусев в Азербайджане» и др.

Александр Васькин. Алексей Щусев: Архитектор № 1.– М.: Молодая гвардия, 2023. – 400 с. (Жизнь замечательных людей).

Однако не так широко известно, что строительству этого дома предшествовало сотрудничество Щусева с театром в качестве сценографа. В главе «Станиславский – Щусеву: «Верю! Верю!» рассказывается о «пробе пера» Алексея Викторовича в сценографии: осенью 1927-го в Московском художественном театре поставили «политически важный» спектакль «Сестры Жерар» – инсценировку Владимира Масса мелодрамы Адольфа Деннери и Эжена Кормона «Две сиротки» на тему Великой французской революции. «Несколько лет тому назад были опубликованы эскизы Щусева к спектаклю, хранящиеся в частном собрании. «До сих пор считалось, – утверждает искусствовед Валентина Хаирова, – что Щусев выполнил эскизы двух первых картин пьесы, а также костюмов персонажей. Но среди его наследия имеются зарисовки и проработанные варианты всех актов пьесы. Эти наброски характеризуются мастерским владением карандашом, по-архитектурному точной линией, для «подсветки» набросков автор использовал прозрачный слой акварели». Кроме того, «Сохранившаяся в архиве МХАТа композиционная схема расположения мебели и задников показывает, какими простыми средствами мастер добивался зрительского впечатления. Хотя русский театр в 1920-х годах был готов внедрять новые приемы оформления сценического пространства, Щусев обратился к традиционным декорациям».

Обнародованные эскизы ясно показывают, насколько серьезно подошел маститый академик архитектуры к этому, казалось бы, проходному эпизоду в его биографии. Точно, красочно и с большим изяществом придумал Алексей Викторович декорации и образы героев пьесы. Вот, например, застава старого Парижа из первого действия. Эскиз выполнен графитным карандашом с применением акварели, гуаши и золотой краски. Интересны и другие эскизы – «Особняк маркиза де Прель (Оргия)», «Подвал тетки Фрошар (Логово)», «Кабинет графа», «Домик Генриэтты», «Двор женской тюрьмы» и т.д.

Выразительны и эскизы костюмов главных героинь – Генриэтты и Луизы и прочих обитателей парижской бедноты – Марианны, Жака с его бандой, тетки Фрошар, Пикара и Луизы-нищей. Не менее ярко и глубоко выписаны костюмы представителей ненавистной восставшему французскому народу аристократии – графа и графини де Линьер».

Как тут не повторить расхожую истину о человеке, талантливом если не во всем, то во многом. А вот автор книги, рисуя портрет своего героя, всячески стремится избежать банальностей, о чем пишет в самом начале повествования: «О Щусеве сейчас в основном пишут или «великий», или «выдающийся». А я, листая пожелтевшие архивные бумаги и подшивки старых архитектурных журналов, пытался обнаружить какое-то «неизбитое» определение Щусева и его архитектуры… И кажется, нашел. Еще в 1914 году (тогда Щусеву едва перевалило за 40 лет) в «Архитектурном еженедельнике» № 17 об Алексее Викторовиче написали, что он «является самым ярким и многообещающим представителем современной русской архитектуры… Работы Щусева почти всегда проникнуты каким-то легким, едва уловимым оттенком тихой грусти, далеки от банальности и манеры и превосходно выражают наш настоящий русский стиль, стиль неудачно понимавшийся и трактовавшийся на протяжении всего XIX века». Хорошо написано про «оттенок тихой грусти», тем более что чуть позднее о Щусеве будут писать исключительно «энциклопедическим» слогом, не предусматривающим лирики. Что-то в этой оценке есть глубоко человеческое».