Вадим Удманцев -Эту кампанию я начал в должности санинструктора роты. Моя задача была, чтобы мои бойцы не болели "гражданскими" болезнями, а уж если появлялись раненые, кто не умер сразу, то старался сделать все, чтобы их довезли куда следует и оказали врачебную помощь. Но у меня не раз бывало, что в сумке оказывался лишь градусник и ножницы - и все! Медикаменты кончились. Вообще на войне с медикаментами все время тяжело, их постоянно не хватает. Но если в роте есть профессиональный санинструктор, то хоть и тяжело везде успеть, но с опытом всегда успеваешь. Сколько у нас было боев, но я всегда везде успевал. В этом особой сложности нет, если ты профессионально делом владеешь. Самое главное - успеть оказать помощь. Ты идешь в бой вместе со всеми, там смотришь - либо орут: "Док, док!", либо - белая ракета, если совсем далеко. Но, сколько я помню, белую ракету в этой кампании вообще ни разу не запускали, обычно голосом звали на помощь. Может быть, она не настолько хороша, потому что делаешь все очень быстро, ведь рота - это рота, сто человек. А когда идет повальная валежка, тогда просто начинаешь "зашиваться". Делаешь все автоматически, и когда потом тебя спрашивают: "Что ты колол ему?", сразу как-то трудно сказать. Перевязал, уколол там еще кордиамину, преднизалон - когда совсем беда, капельницу поставил... А в остальном - самое главное, чтобы не умер до того, как эвакуируют. Умирало там много, потому что когда врачебная помощь оказывается в полевых условиях и у тебя в сумке то, что ты успел где-нибудь урвать, то это тяжело. С "гражданскими" болезнями я в роте в принципе быстро справился, а все остальные болезни они как-то приходят очень быстро, т.е. если ты раненый, то раненый. В принципе, когда были такие серьезные наступления, в роту давали на усиление с медицинского взвода еще одну машину и санинструктора с водителем, которые выполняли обязанности санитаров. Кроме того, и бойцы в любом бою своему другу помогут, правда, сначала они начинают паниковать, но в крайнем случае промедол уколют всегда. А это уже полпути к остальному выздоровлению у некоторых.
Когда в горах стояли, было намного хуже. На равнине машина есть - сразу же увозишь, а в горах машин нет, сложил их рядом и бегаешь вокруг них, пока не придут санитары и не снимут с горы. Если санитары долго не приходят, тогда в ночное время сами спускаем вниз раненых собственными силами - ночью в горах "чехи" не воюют, я могу это абсолютно серьезно заявить, разве только в городах или еще где-нибудь... А на пехоту они ночью не нападают, потому что знают, что пехота - это такие люди - потревожь ночью их сон и... Они могут прийти тихо, зарежут кого-нибудь и сразу же уходят. А если они кого-нибудь потревожат больше, пехота начинает стрелять во все стороны, и уж так она всех перебьет, поэтому пехоту часто и называют "безбашенной". 138-ю бригаду здесь, в Чечне, очень боялись, она многое сделала. Бригадой командовал генерал-майор Турченюк, а медицинской службой в 697-м батальоне заведовал сначала старший лейтенант Каушнян, а потом - капитан Медов.
Конечно, хотелось бы многое улучшить, если будут еще боевые действия. Надо, чтобы в батальоне, даже если он мобильный, было хоть какое-то подобие все той же операционной, где были бы врачи: анестезиолог и хирурги (два как минимум), которые действительно смогли бы оказать такую помощь раненому, чтобы он потом при эвакуации чувствовал себя в безопасности. Тогда (в боях) это делалось так: я оказываю первую доврачебную помощь, его везут в медвзвод - оказывают первую врачебную помощь, потом его везут в медроту, где ему оказывают вторую врачебную помощь и отправляют в госпиталь, а по дороге он умирает. Это было довольно-таки долго. У нас, например, был случай в горах (в районе Старых Атагов): бойцу оторвало обе ноги, и он умер. При том ранении, я считаю, человек должен был жить, но все дело в том, что он у нас сутки на горе пролежал, потом, пока его привезли в медвзвод (там была грязь, ну, не проехать было машине), потом его привезли в медроту, в медроте заказали вертушку, пока вертушка вылетела и прилетела, времени прошло столько, что он стал "200-м". На самом деле можно все это делать очень быстро и эффективно.
Если бы нас изначально так же готовили, как тех же чеченских боевиков, мы бы давным-давно им уже дали бы по мозгам. Ведь все настолько практично сделано у них, и они действительно хорошо подготовлены. У чеченцев часто нет даже минометов нормальных, они делают их из заднего моста КамАЗа, я сам это видел. Точно так же они делают "шайтан-трубу" такую, она НУРСом стреляет. Не знаю, как до нее додумались, но обалденная вещь! Оказывается, даже "Град" с крыши шиферной стреляет ракетами: его ставят на крышу, замыкают на электричество и... ушло все...
И медицина у них тоже в принципе есть. Это несложно было понять. Мы недалеко тут были в деревне - там у пограничников был бой, и мы на следующий день поехали на "зачистку". Нашли кучу блиндажей, а в одном из них я обнаружил самые наисовременнейшие лекарства, горы перевязки и еще много чего иностранного, где даже на русском не написано, как и для чего это применять. То есть можно сравнивать их обеспечение и наше.
У нас один боец попал в плен, когда в горах только начались боевые действия. Потом наши вертушки стали обстреливать этот чеченский лагерь, он убежал, вышел на нас и рассказал: он всю последнюю ночь таскал трупы этих чеченцев (за всю эту ночь он их столько перетаскал, что потом "глюки" у него были, и его из армии уволили), а они сидели в очень классном сухом и теплом блиндаже, пили кофе, ели бананы и апельсины, в то время как мы...
Смотрите, какая ситуация была: поднимают, например, два взвода на гору, говорят: "Вы здесь на трое суток". Проходит 7 суток, а к тебе еще вообще никто-никто не приходил, потом по тебе стреляют артиллеристы наши, а потом кто-нибудь приходит и говорит: "О! Вы еще живы? Мы вас заменим". Нас спускают вниз и говорят: "Все, мужики, мойтесь, отдыхайте!" В шесть вечера мы спустились с горы, а в шесть утра комбат нас строит: "Я, конечно, все понимаю, но, извините, вам надо съездить в Веденское ущелье - там какая-то проблема". Рота садится на МТЛБ и едет в Веденское ущелье, там два дня пугает "чехов" и приезжает назад (потом говорят, что там все сделали десантники). Приезжает комбат, говорит: "Отдыхайте", а через час опять всех строит: "Мужики, надо подняться на гору - там беда!" И мы опять идем на гору опять суток на семь.
Мне запомнилось, как 30 декабря 1999 года мы поднялись вот здесь, в районе Старых Атагов, на гору, 922-я, кажется, высота, я точно не помню. Мы поднялись в 12 часов ночи, быстренько закопались, потому что смотрим: чеченцы внизу с фонариками прямо строем ходят, там столько было фонариков! И мы по этим фонарикам стреляли всю ночь. А там между деревьями, оказывается, стоял ролик, а на веревке висели фонарики. Они веревку тянут, мы по ним долбаем, а они наши огневые точки вычисляют, они же хитрые - чеченцы! Что и следовало ожидать: утром был туман - облако очень густое, я проснулся в 5.15, а где-то в 5.20 - вот они, метров пять! Гранату можно было бросить в окоп. Они очень слаженно подошли и просто нас "мочили", по-другому это не назвать. Они всегда грамотно нападают на горы. То есть там было что-то, просто беда! Если честно, я не могу сказать, сколько у нас было "200-х" и "300-х", потому что вот он еще живой - и тут же мертв. Только где-то часов в 12 дня все закончилось. Когда мы поднялись, нас было 67 человек, после этого боя нас осталось 22.
И таких боев, знаете, было очень-очень много... Я вам могу сказать, что в среднем было 5-6 в сутки "200-х" и 15 "300-х". Это, конечно же, совершенно не соответствует официальной статистике.
Тусхарой-Москва
