А если завтра война

Командование вооруженных сил США привело в состояние боеготовности по меньшей мере до 300 частей и подразделений резерва сухопутных войск для возможной переброски в район Персидского залива. Отданы приказы о направлении туда же 62 тыс. американских военнослужащих в дополнение к уже размещенным на Среднем Востоке. В рамках подготовки к войне против Ирака руководство Великобритании приняло решение об отправке в зону кризиса более 20 тыс. солдат и офицеров. Основу английского сухопутного контингента составит 1-я бронетанковая дивизия (Херфорд, Германия). Отряд британских боевых кораблей (до 17 единиц), на днях взявший курс на Индийский океан, возглавляет авианосец "Арк Роял". Таким образом, нападение на Ирак становится неотвратимым.

Остановить подготовку Соединенных Штатов и их союзников к войне с Багдадом сегодня практически невозможно. Своеобразная "точка возврата" давно пройдена, о чем говорят заявления из Вашингтона, и скомандовать "Стоп, машина!" уже поздно.

В этой связи возникает вопрос: как долго сможет выстоять армия Саддама Хусейна против ВС США и их союзников? Чтобы ответить на него, целесообразно начать с краткого анализа операции "Буря в пустыне" 1991 г.

РАЗГРОМ 1991 ГОДА

Тогда боевые действия против Ирака вели многонациональные силы (МНС) коалиции государств под эгидой США. В противоборстве участвовали все виды ВС обеих сторон, но американское командование основное внимание уделило применению авиационных группировок и крылатых ракет морского базирования (наносили удары в течение 38 суток, тогда как сухопутным войскам пришлось сражаться всего лишь в течение четырех суток).

Основу авиационной группировки МНС составили ударные самолеты блока НАТО. При этом для непосредственного воздействия по войскам и объектам применялись машины ВВС и авиации ВМС США: В-52, F-15 и F-111 - до 100 единиц каждого типа, F-16 - до 300, по 40-45 - F-4 и F-117.

Воздушная наступательная операция началась с нанесения в течение трех суток 7 массированных ударов по объектам ПВО и важнейшим пунктам на всей территории Ирака, в ходе которых использовались авиация и крылатые ракеты морского базирования "Томахок". Количество самолето-вылетов доходило в иные дни до 1300-1500.

Ключевое место в обеспечении подготовки и ведения военных действий занимала разведка (особенно космическая) и радиоэлектронная борьба. После подавления зенитной ракетной обороны Ирака, созданной на базе ЗРК С-75М и С-125М, авиация МНС атаковала противника в основном со средних высот порядка 3600-2400 м, не опускаясь, однако, ниже 1300 м, чтобы снизить эффективность огня ПЗРК "Стрела-2" и "Игла", а также иракской зенитной артиллерии. Вместе с тем уменьшить потери самолетов в ударных эшелонах и дезорганизовать систему ПВО Ирака позволили пуски крылатых ракет морского базирования "Томахок" (до 300 КРМБ, из них 15 не вышли на траекторию, 30 были сбиты).

Впервые в 1991 г. применялись крылатые ракеты воздушного базирования (35 КРВБ) с бомбардировщиков В-52, которые совершали беспосадочные перелеты с американского континента. Находясь над территорией Саудовской Аравии, самолеты наносили удары по северным районам Ирака и возвращались в США с несколькими дозаправками в воздухе.

Следует отметить, что к началу боевых действий Багдад значительно усилил национальную систему ПВО. Иракские зенитные ракетные войска имели в своем боевом составе шесть бригад и одну группу (всего 88 ЗРК). Сухопутные войска прикрывали 12 зенитных ракетных бригад и три отдельных зенитных ракетных дивизиона (около 1700 ЗРК, боевых машин и пусковых механизмов, в том числе: "Квадрат" - 36, "Оса" - 23, "Роланд" - 40, "Кроталь" - 18, "Усовершенствованный Хок" - 5, "Стрела" - 10, "Стрела - 2М" - до 1250, "Игла - 1" - 300).

Система огня группировок ЗРВ была эшелонированной по высоте и дальности, обеспечивалось взаимное огневое прикрытие соседних зенитных ракетных дивизионов (зрдн). В бригадах ЗРВ на каждый развернутый и боеготовый зрдн приходилось до 45 боекомплектов, что позволяло иракским зенитным ракетным войскам провести в идеале до 1300-1400 стрельб. Тактические расчеты показывают, что даже с учетом потери 20-30% дивизионов силы ЗРВ Ирака могли уничтожить 180-200 самолетов.

Однако на практике этого не произошло. Силы противовоздушной обороны Ирака в первые же дни подверглись сокрушительному разгрому. Жестко централизованное управление силами и средствами ЗРВ, не допускавшее самостоятельной инициативы нижестоящих звеньев командного звена, была нарушена в первые сутки. Сплошное радиолокационное поле над всей территорией Ирака с высотой не менее 1-2 км и нижней границей 100-200 м над особо важными объектами исчезло после первых же массированных ударов, в результате которых большинство РЛС было выведено из строя.

Тем не менее возможность эффективно бороться со средствами воздушного нападения еще оставалась. В частности, когда 17 января 1991 г. по важному центру в районе Багдада наводные корабли США из акватории Персидского залива выпустили 40 КРМБ "Томахок", иракская ПВО сбила восемь ракет (20%). Данный эпизод, однако, явился не правилом, а исключением.

Успех военно-воздушных сил МНС предопределил сокрушительное поражение Ирака в войне. Это, по мнению ряда специалистов, объясняется низким уровнем подготовки и проведения всех организационно-тактических и оперативных мер, направленных на поддержание живучести войск, помехоустойчивости группировок ЗРВ и ЗА, организации и поддержания надежного управления и взаимодействия, особенно в сложных условиях боевой обстановки. Кроме того, крайне отрицательно на развитие событий повлияло решение иракского командования практически отказаться от применения истребителей (почти вся авиация Ирака с самого начала военного конфликта была выведена на аэродромы рассредоточения и укрыта от ударов коалиционных ВВС). Эта мера непонятна до сих пор.

НА ПРЕЖНЕМ УРОВНЕ

Сегодня военно-воздушные силы Ирака представлены следующим составом: эскадрилий боевой авиации - 24 (бомбардировочных - одна, истребительно-бомбардировочных - 8, истребительных - 14, разведывательных - 1); эскадрилий вспомогательной авиации - 9, зенитных артиллерийских бригад - 2. Они оснащены бомбардировщиками Ту-22 и Ту-16; истребителями-бомбардировщиками "Мираж F.1", Су-22М, Су-24, Су-25, Миг-23 - около 90 боевых машин; истребителями ПВО - Миг-21, МиГ-23, МиГ-25, Миг-29, F-9 - до 120 самолетов. Иракские войска противовоздушной обороны имеют четыре зенитных ракетных бригады, четыре зенитных артиллерийских бригады, 14 отдельных зенитных артиллерийских дивизионов и 24 отдельных зенитных батареи. На их вооружении находятся более 100 пусковых установок ЗУР (ЗРК средней дальности С-75 "Волга" - 62, ЗРК ближнего действия С-125 "Печора" - 44) и до 700 орудий зенитной артиллерии. В целом вооружение и военная техника Ирака так и остались на уровне 1991 г.

За последние 10 лет радиолокационная разведка незначительно усилена средствами обнаружения воздушных целей на малых и предельно малых высотах, а система управления - средствами обработки и передачи информации. Они эффективнее, чем ранее бывшие у иракцев, способны выполнять свои задачи в условиях радиоэлектронного противодействия и огневого поражения. Однако Саддаму Хусейну так и не удалось вывести свою военную организацию на качественно иной уровень.

Группировка военно-воздушных сил США и их союзников в зоне кризиса сегодня насчитывает до 400 современных и перспективных боевых машин, 74 из них - палубной авиации (68 - на авианосце "Констеллейшн" ВМС США, находящегося в Персидском заливе) и 325 - в наземной группировке, в том числе: стратегических бомбардировщиков ВВС США - до 13; разведывательных самолетов стратегического назначения ВВС США - до 10; самолетов Е-3 системы "АВАКС" и самолетов специального назначения - до 40.

Численность морской группировки в зоне кризиса достигла 52 боевых кораблей, в том числе 11 - носителей крылатых ракет (из них 3 атомных подлодки, всего более 330 КРМБ). Ожидается прибытие новых отрядов, в составе которых до 4-5 авианосцев. В настоящее время продолжается подготовка воинского контингента к боевым действиям в ходе проведения различного рода учений и поисково-разведывательных мероприятий.

Создаваемая система управления войсками и силами в зоне Персидского залива опирается на доработанные за последнее время комплексы средств автоматизации, базирующиеся на все виды разведки и источники информации, прежде всего развернутые в космосе и в воздухе. Интегрированная система управления и разведки по завершении ее создания будет представлять собой созданное единое информационное пространство для ведения военных действий с возможностью использования всей необходимой информации любым потребителем с соответствующим уровнем допуска.

Словом, шансов у Ирака выстоять хотя бы несколько недель практически никаких. Первоклассная американская военная машина без особых усилий закатает Саддама Хусейна и его армию в землю.

А ЧТО ЖЕ У НАС?

Попытаемся ответить на вопрос:смогут ли отбить подобное нападения Вооруженные силы Российской Федерации?

Исключая стратегические ядерные силы, военная организация РФ так и не вышла из затяжного кризиса 1990-х гг. и конкурентоспособного продукта и поныне по большинству позиций и показателей боеспособности не представляет. Пожалуй, лучше всего об этом говорит таблица. Даже имеющиеся возможности у ВС России по организации отпора гипотетическому противнику раздроблены по многим ведомствам и не представляют собой монолита, управляемого единой волей.

Существует весьма расхожее мнение, что поставка в 1999 г. нескольких полковых комплектов ЗРС С-300 на Балканы позволила бы Югославии осуществить эффективное противодействие авиации США и НАТО. Однако, скорее всего на практике произошло бы совершенно обратное - и боевая эффективность югославской ПВО возросла бы незначительно (речь пошла бы всего о нескольких процентах), и доброе имя С-300 оказалось бы навсегда дискредитировано.

Почему? Ответ достаточно прост - опора в отражении удара воздушного противника только на систему ПВО (оборонительный компонент) не способна уберечь страну от существующих сегодня средств нападения. Обладающий ими враг, пользуясь превосходством в дальности действия своего вооружения, "ослепив" разнообразными помехами радиоэлектронные средства противоборствующей стороны, будет практически безнаказанно наносить удары по войскам, силам, административно-политическим центрам и объектам военно-промышленного комплекса.

Однако ситуация резко изменится, если, скажем, командные пункты, аэродромы, склады с авиационными средствами поражения, авианосцы и другие корабли нападающей стороны окажутся под систематическим огневым прессингом обороняющегося. Эффективность действия военно-воздушных сил и крылатых ракет в этом случае сразу и значительно снизится. Но на пути организационной и технической реализации этой достаточно простой мысли в Вооруженных силах России слишком много препятствий.

Пока непонятно даже, кто будет организовывать подобного рода противодействие. В рамках военного округа осуществлять этот замысел представляется откровенно бессмысленным, поскольку сегодня ВО - отнюдь не оперативно-стратегическая формация, а административно-хозяйственная. Помимо всего прочего часть сил и средств (флот и дальняя авиация) фронту попросту не подчинена, и он не имеет никаких возможностей управлять этими соединениями и частями в боевой обстановке. Российский фронтовой командный пункт и теперь выглядит как контора с письменными столами и телефонами. Иными словами, мало изменился со времени Брусиловского прорыва 1916 г.

Ранее существовавшие в ВС СССР главные командования стратегических направлений, которые теоретически были способны решить подобную задачу, прекратили свое существование окончательно и бесповоротно. Однако и тогда управление войсками и силами осуществлялось по большей части боевыми приказами, директивами и распоряжениями, что в современной войне вовсе не исключается, но по степени оперативности доведения задач до подчиненных в быстро меняющейся обстановке пригодна лишь для позавчерашнего дня.

Самое печальное: в ВС РФ не существует ныне материальной основы для подобного оперативного (оперативно-стратегического) командования на ТВД (в регионе) - практически отсутствует современная система управления, имеющая в своей основе автоматизированные командные пункты, космическую систему разведки, функционирующую в реальном масштабе времени, разветвленную сеть связи, работоспособную космическую радионавигационную систему.

Немногие имеющиеся ударные силы в Вооруженных силах России распределены между ведомствами, взаимодействие между ними организовано разве что на картах, дальнобойного вооружения в высокоточном исполнении практически нет (см. таблицу).

КОМАНДУЮЩИЙ НОВОГО ТИПА

Проблема создания оперативных командований и соответствующих средств автоматизации управления упирается не только в решение технических и организационных задач (их, заметим, немало). В этой сфере предостаточно трудностей чисто психологических. В частности, открытым остается вопрос, кто сможет возглавить подобное командование. На первый взгляд это должен быть во всех отношениях подготовленный общевойсковой генерал, которому одинаково близки и понятны интересы всех компонентов разновидовой группировки. Однако за этим бесспорным тезисом скрываются детали, о которых нельзя не сказать.

В России руководство Вооруженных сил традиционно представлено общевойсковыми военачальниками. За редким исключением на протяжении последних семидесяти лет должности министра обороны, начальника Генерального штаба и прочие ключевые посты в военном ведомстве занимали генералы-пехотинцы (или танкисты). Те немногие случаи, когда у руля Минобороны оказывались летчик, десантник, ракетчик, лишний убеждали и руководство страны, и армейскую общественность, что представителям других видов Вооруженных сил (кроме Сухопутных войск) столь сложное дело доверять нельзя. Ибо "узкие специалисты" во главе военного ведомства с первых минут с увлечением отдавались любимому делу - превращали бюджет МО, скажем, в бюджет РВСН или развивали теорию и практику мобильных сил, а самое главное, пользуясь отсутствием каких-либо процедур в кадровой политике, всюду насаждали выдвиженцев из ранее подчиненных им структур. По существу, годы, в течение которых Минобороны руководили "спецы", смело можно считать потерянными для творческого развития армии и флота.

Увы, нынешние российские общевойсковики ничуть не лучше. Самое главное, их с большой натяжкой можно назвать таковыми. Это, по большому счету, командиры стрелковых подразделений с опытом постановки задач ствольной и реактивной артиллерии. В настоящее время у генералов Минобороны и Генерального штаба фактически нет практического опыта руководства разновидовыми группировками войск и сил оперативно-стратегического уровня. Более того, об управлении силами ВВС и ВМФ многие из них имеют самое общее представление (в целом описательного характера).

Но и это еще не все. Трагизм ситуации заключается в том, что больших догматиков и схоластов, чем современные российские общевойсковые генералы, представить очень трудно. В их головы раз и навсегда вбито краткое и точное изложение истин мотострелковой и танковой веры, составленное и утвержденное еще в годы Великой Отечественной войны. Убедить их в том, что центр тяжести вооруженной борьбы давно переместился в воздушную сферу, а классические фронтовые операции давно принадлежат военной истории, практически невозможно. Единственный урок, извлеченный нашими общевойсковыми генералами из опыта войны в Персидском заливе 1991 г., заключается в том, что только ввод в действие группировки сухопутных войск позволил командованию многонациональных сил за четыре дня закончить кампанию.

На образ мышления тонкого слоя высокопоставленных общевойсковых начальников далеко не лучшую роль сыграли и войны, которые вел СССР (Россия) последние десятилетия. По существу, наши генералы не встречались с равным по силам и боевым возможностям противником. Иррегулярные формирования, с которыми им довелось сражаться, не располагали авиацией, бронетанковыми войсками, современной артиллерией, действовали без поддержки с моря. Эти факторы в дальнейшем далеко не лучшим образом сказались на подготовке и качестве российской военной элиты.

Наконец, современные российские общевойсковые начальники руководят подчиненными с помощью боевых приказов и оперативных директив. Представить сегодня отечественного общевойскового командира за экраном индикатора воздушной и наземной обстановки, управляющего войсками и силами с помощью клавиатуры и громкоговорящей связи, практически невозможно. Мотострелковые и танковые генералы физически и психологически не готовы к тому, что в операциях XXI в. обстановка может меняться со скоростью 20 км в минуту.

Таким образом, проблема создания оперативных командований упирается в подготовку управленцев новой формации. Время властно требует общевойскового командующего качественно иного уровня. По своей сложности эта проблема находится в одном ряду с разрешением технических и организационных вопросов создания предлагаемых группировок войск.

До определенной степени сложившаяся ситуация характеризует состояние современной российской военной науки и результаты, достигнутые за последнее время в строительстве Вооруженных сил. Гордиться здесь, конечно, нечем, но предельно ясно, кто виноват и что делать.

В заключение следует сказать вот о чем. Разумеется, не только у России сейчас столь малые шансы противостоять в случае гипотетического конфликта Соединенным Штатам Америки (да еще вкупе с союзниками США по НАТО). Но это - весьма слабое утешение. Вряд ли страна величиной с континент, благодаря своим природным, экономическим, интеллектуальным возможностям традиционно и обоснованно претендующая на роль одной из ведущих держав планеты, достойна быть в военном отношении на уровне пусть даже лидеров третьего мира.