Владимир Котляр Когда в мае 2002 г. на международном семинаре под Вашингтоном по борьбе с биологическим терроризмом, в котором мне довелось участвовать, я вдруг услышал от американских и европейских ученых и дипломатов о разработке Пентагоном новых видов бактериологического оружия, то это явилось для меня полным откровением и неожиданностью - даже после 40 лет работы в МИД СССР и России и в Секретариате ООН. В конце концов США являются не только участником, но и одним из депозитариев Конвенции 1972 г. о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия. Следовательно, Вашингтон обязан не только сам соблюдать Конвенцию, но и нести особую ответственность за соблюдение ее положений.
Я попытался выяснить подробности, и два европейских дипломата, курирующие вопросы бактериологического оружия в МИДах своих стран (кстати, членов НАТО), с большой обеспокоенностью подтвердили, что, по их сведениям, в последнее время в военных лабораториях Пентагона осуществляются две программы создания новых так называемых "несмертоносных" ("nоn-lethal") видов этого оружия. Первый из них рассчитан на кратковременный вывод из строя военного или гражданского персонала (потеря координации движений, коматозное состояние и т.п.), второй - на разрушение техники (разъедание пластмассовых и резиновых деталей, многократное ускорение коррозии металла, превращение горюче-смазочных материалов в водянистую или желеобразную массу и т.п.). По словам участников семинара, Пентагон не считает эти программы нарушением Конвенции 1972 г., так как создаваемое оружие не наносит, мол, смертоносного ущерба, а лишь кратковременно выводит людей и технику из строя.
Присутствовавшие на семинаре представители Пентагона и госдепартамента США публично не высказывались по этому вопросу, однако представленный в ходе семинара американский проект новой конвенции о борьбе с биологическим терроризмом косвенно подтверждает информацию о разработке новых видов бактериологического оружия в США. Дело в том, что этот проект дает гораздо более узкое определение понятия "бактериологическое (биологическое) оружие", чем Конвенция 1972 г. Последняя объявляет оружием "микробиологические или другие биологические агенты или токсины таких видов и в таких количествах, которые не имеют назначения для профилактических, защитных или других мирных целей" (ст.1). Американский же проект считает "биологическим оружием" использование биологических агентов или токсинов "с враждебными намерениями или в ходе вооруженных конфликтов", а термин "с враждебными намерениями" понимает как "означающий намерение вызвать смерть, ранение или долговременное выведение людей из строя".
Таким образом, американский проект в отличие от Конвенции 1972 г. вывел бы из-под запрета вышеупомянутые новые виды бактериологического оружия. По его смыслу, они могли бы свободно применяться если не в ходе войны, то во всяком случае при проведении специальных операций, поскольку они предназначены для кратковременного вывода людей из строя. В отличие от проекта Протокола он не требовал от государств столь подробной ежегодной информации о работе в этой области и не предусматривал регулярных международных инспекций. Вместо инспекций имелось в виду создавать некие "международные группы" для проведения расследований или для "оперативных действий" с целью пресечения нарушений новой конвенции.
Когда долго мучаешься над решением кроссворда, бывает достаточно одной буквы, чтобы все стало на свои места. Так было и в этом случае. Дело в том, что когда в ноябре 2001 г. делегация США в Женеве заблокировала работу по выработке механизма контроля за соблюдением Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия 1972 г., то это озадачило не только мировую общественность, но и многих специалистов. Сама Конвенция, запрещая разработку, производство, приобретение или сохранение этого вида оружия массового уничтожения (ОМУ), не содержит механизма проверки ее положений участниками Конвенции. Работа по созданию такого механизма, начатая по настоянию Запада и прежде всего США, продолжалась почти семь лет и к середине 2001 г. была практически закончена. Образованная с этой целью Специальная группа выработала проект Протокола к Конвенции, который предусматривал обязательное представление государствами сведений о предприятиях и лабораториях, работающих в области микробиологии, посещения таких объектов, расследование (инспекции по требованию государств) случаев возможного невыполнения Конвенции и т.д.
И вдруг делегация США, которая на протяжении семи лет принимала самое активное участие в этой работе, заявляет, что весь предыдущий подход к проблеме бактериологического оружия был порочный и что она не собирается участвовать в принятии Протокола, что каждая страна должна сама выработать строгие меры национального контроля за своей микробиологической и фармацевтической промышленностью, а в международном контроле нет смысла. Естественно, этот шаг США остановил всю работу над проектом Протокола - если самая мощная в мире фармацевтическая и микробиологическая промышленность США, включая лаборатории, работающие на нужды Пентагона, не будут связаны ограничениями по Протоколу, то его принятие теряет всякий смысл, поскольку тогда и другие ведущие страны мира не будут готовы взять на себя эти ограничения.
Вспомним - это произошло в ноябре 2001 г., спустя всего лишь два месяца после террористических актов "Аль-Каиды" в Нью-Йорке и Вашингтоне. Как раз в это время в США по почте были разосланы четыре письма со спорами сибирской язвы, причем с каждым письмом совершенствовалось качество спор - они становились более мелкими, однородными и, следовательно, более смертоносными, и для ФБР было ясно, что исходный бактериальный материал был получен в одной из очень хорошо оборудованных лабораторий США. Американские специалисты не исключали, что он был похищен из форта Детрик, который являлся главным центром Пентагона по разработке бактериологического оружия и средств защиты от него и в котором до 11 сентября 2001 г. не существовало тех строгих мер безопасности, которые были приняты после этой даты. По сообщениям СМИ, были инфицированы 32 человека, 5 из которых умерли, но и отнюдь не все выжившие смогли восстановить свое здоровье.
Одновременно все это время - и до 11 сентября 2001 г. и после - Вашингтон продолжал периодически и без каких-либо доказательств обвинять Россию в продолжении работ над биологическим оружием и выступать с обвинениями в адрес Кубы в том, что она имеет "по крайней мере ограниченный потенциал для разработки биологического оружия" (которым в принципе обладает любая хорошо оборудованная лаборатория в мире).
Как известно, бактериологическое оружие принадлежит к наиболее дешевым в производстве и наиболее доступным видам ОМУ. И при пропагандистской обработке мирового общественного мнения перед вторжением в Ирак главным аргументом в пользу войны были утверждения о наличии ОМУ в Ираке (которые, однако, так и не подтвердились), в том числе утечки в СМИ США и Израиля об "интенсивных работах" в зоне предприятий близ Багдада по созданию бактериологического оружия с применением одного из наиболее опасных для человека вирусов - лихорадки "Эбола". Казалось бы, в этих условиях США должны были бы быть заинтересованы в укреплении эффективности международного контроля над лабораториями и предприятиями фармацевтической и микробиологической промышленности.
Единственное объяснение, которое приходило тогда в голову экспертам в России и в других странах, заключалось в том, что против международного контроля выступила мощная и располагающая огромными средствами фармацевтическая и микробиологическая промышленность США, которая опасалась утечки информации о своих достижениях. Кроме того, международный контроль над промышленными и военными лабораториями США расходился бы с общей линией администрации Дж. Буша на то, чтобы игнорировать обязательства США по международному праву и действовать на мировой арене в одностороннем порядке, по собственному разумению.
Так оно и было, но оказалось, что это лишь часть объяснения. Основное же объяснение заключалось, видимо, в том, что теперь, когда Пентагон, судя по сведениям западных ученых и дипломатов, в нарушение Конвенции 1972 г. приступил к разработке новых "несмертоносных" видов бактериологического оружия (кстати, у кого сейчас может быть уверенность в том, что они "несмертоносные"?), кто-то в Вашингтоне, судя по всему, пришел к выводу о том, что теперь им действительно не нужен строгий международный контроль и, возможно, не нужна и сама Конвенция 1972 г. Отсюда и появление американского проекта новой конвенции, позволяющего продолжать работу по созданию новых видов оружия.
Однако американский проект не получил сколько-нибудь широкой поддержки. Европейские и часть американских ученых возражали против того, что авторы проекта предложили создать новую конвенцию не на основе Конвенции 1972 г., а независимо от нее, что неминуемо ослабило бы последнюю, тем более что она выводила бы из-под запрета новые виды биологического оружия Пентагона. Европейские дипломаты подозревали, что администрация США хотела бы в принципе избавиться от Конвенции 1972 г. Дипломаты из азиатских стран обращали внимание на то, что этот проект допускает силовые акции против других государств без достаточной международной проверки обвинений в их адрес и оставляет без ответа вопрос, кто будет определять наличие или отсутствие "враждебных намерений" у государств - Совет Безопасности ООН, Конференция по разоружению или еще кто-то.
Тем не менее администрации Дж. Буша все же удалось остановить работу над проектом Протокола и блокировать на данном этапе создание механизма эффективного международного контроля над выполнением положений Конвенции 1972 г. Решения, одобренные в ноябре 2002 г. V конференцией стран - участниц Конвенции по рассмотрению ее применения, делают акцент на необходимости принятия в первую очередь национальных мер по обеспечению выполнения положений Конвенции, откладывая на потом весьма туманно сформулированные предложения о международном сотрудничестве, в которых уже не упоминаются ни регулярное представление правительствами докладов о работе национальных микробиологических и фармацевтических лабораторий и предприятий, ни регулярные международные инспекции.
Нельзя не удивляться тому, что Вашингтон не видит никакого противоречия между своей практической деятельностью в этой области и своими обязательствами по Конвенции 1972 г., запрещающей осуществлять разработку и производство бактериологического оружия. А ведь обязательство о "твердой приверженности" США было еще раз подтверждено в Совместном заявлении президентов США и России о борьбе против биотерроризма от 13 ноября 2001 г. и в заявлении "Группы 8" от 13 июня 2002 г., содержавшем призыв "полностью соблюдать (ее) положения и в случае необходимости укреплять их" и обращение ко "всем странам мира присоединиться к таким конвенциям".
Существуют серьезные опасения, что дальнейшая задержка с созданием системы контроля создаст благоприятные условия для террористических актов с применением этого оружия. Провозгласив в качестве одной из главных целей своей политики обеспечение нераспространения ОМУ, на практике своими действиями администрация США может добиться прямо противоположного результата.
Дарья Гармоненко