Когда слабый побеждает сильного

Известный военный теоретик Карл фон Клаузевиц рассматривал войну «как продолжение государственной политики иными средствами». Однако вторая половина XX – начало XXI века свидетельствуют: конвенциональные (традиционные) войны, в которых участвуют с обеих сторон отдельные государства или коалиции государств, постепенно сменяются вооруженными противоборствами нового типа. Их ведут различные социальные и политические негосударственные группировки, даже вступая в конфликт с правительствами собственных стран. Причем, что примечательно, зачастую отсутствует как таковой единый управляющий центр (что является основным условием ведения конвенциональных войн), но это компенсируется наличием некоей концепции, объединяющей и регулирующей действия парамилитарных структур. Наиболее ярко подобное явление проявилось в 1979–1989 годах в Афганистане, когда десятки полевых командиров, принадлежавших к различным политическим партиям (нередко враждовавшим между собой), фактически вели, в общем-то, согласованные действия против общего врага. Это же имело место в чеченском, сомалийском и многих иных конфликтах, а сейчас происходит в Ираке.

В последнее время эксперты и аналитики все чаще говорят о так называемых асимметричных войнах. Типичный пример такой войны – противоборство между Израилем и «Хезболлах» – квазигосударственным образованием, базирующимся на территории Ливана. Оно наглядно продемонстрировало, что современные вооруженные иррегулярные структуры постепенно становятся похожими на регулярные армии и что привычные методы боевых действий против них недостаточно эффективны. Даже члены израильского правительства и депутаты кнессета пришли к неутешительному выводу, что Тель-Авив не добился поставленных целей. Между тем мощь ЦАХАЛ и формирований «Хезболлах» несоизмеримы.

К асимметричным войнам готовятся прежде всего политические группировки, которые приходят к выводу о необходимости решить актуальные, на их взгляд, задачи силовыми методами, с использованием средств, которые им по карману. И уже исходя из этих средств они строят тактику ведения вооруженной борьбы.

Еще один пример такой войны – взрыв ранним утром 12 октября 2000 года в акватории морского порта Адена (Йемен) эсминца ВМС США «Коул». Современный многоцелевой военный корабль стоимостью в миллиард долларов, с уникальными возможностями загоризонтного поражения целей ракетным вооружением, сложнейшими системами управления, средствами радиоэлектронной борьбы, гидроакустического слежения, космической связи, с высококвалифицированным экипажем, обучение, подготовка и содержание которого обходится в астрономическую сумму, был успешно атакован маломерным рыболовецким катером с подвесным мотором в пару сотен лошадиных сил, на борту которого находились два фанатика-смертника и несколько десятков килограммов взрывчатого вещества.

Результат – 17 убитых и 46 раненых американских военнослужащих, материальный ущерб в сотни миллионов долларов, настоящий морально-психологический шок среди личного состава и командования ВМС США, оперативное напряжение по всему периметру зарубежных военных баз Соединенных Штатов, ощутимый удар по дипломатическим усилиям Вашингтона и т.д. и т.п.

Эпизод в Аденском заливе однозначно раскрывает суть асимметричной войны, философия ведения которой опирается на экспрессивный вид боевых действий против инструментального.

Впрочем, концепция асимметричной войны не нова. Ее корни уходят еще к схватке Давида и Голиафа. «Хезболлах», по сути, применила такую же тактику: боевики использовали слабости системы обороны Израиля и старались избегать ее сильных сторон. Безусловно, это принимают во внимание ведущие военные стратеги Запада. Однако они, похоже, порой упускают из виду одно существенное обстоятельство.

Современная асимметричная война все более тяготеет к мятежевойне. Этот термин, напомню, ввел в оборот видный военный теоретик Евгений Месснер – русский эмигрант, полковник Генерального штаба царской армии. Он предрек наступление эпохи «мятежевойн», дал исчерпывающий анализ этого нового вида вооруженных конфликтов, призвал цивилизованное человечество сконцентрировать свои усилия на борьбе с надвигающейся угрозой.

Никаких норм, шаблонов, классических, грандиозных сражений мятежевойна не признает. Против массовых армий – тактика комаров и иные приемы: террор, бандитизм, восстания, беспорядки и даже демонстрации и манифестации. Мятежевойна развивается по таким фазам: деморализация, беспорядки, террор, постепенная вербовка в революционность, перестройка душ. Стратегия мятежевойны имеет конечной целью разрушение структуры, а «разрушенное государство не может быть восстановлено, мертвый не может быть пробужден к жизни» (Сунь-цзы).

Месснер предложил отказаться от веками устанавливавшихся понятий и перестать думать, что война – это когда воюют, а мир – когда не воюют. Можно пребывать в состоянии войны, не воюя явно... Об этом свидетельствуют многие тлеющие конфликты конца ХХ – начала ХХI века. Одним словом, надо перестать называть беспорядками то, что является оперативными и тактическими эпизодами мятежевойны.

Как видим, мятежевойна и асимметричная война имеют много общего, поскольку в них заложен один смысл: слабый против сильного или как победить сильного. Не стоит удивляться тому, что иракцы и «Хезболлах» применяют эту тактику.

Интересную мысль высказал Эндрю Макк в работе «Почему большие нации проигрывают «малые войны»?». Он отметил, что за неравенством силовых возможностей участников конфликта могут скрываться и более важные моменты – асимметрии отношений к конкретной войне и асимметрия способности стран добиться мобилизации общества в интересах ее ведения. Второй тип асимметрий проявляется в дихотомии «ограниченной» и «тотальной» войны или применении асимметричных тактик – действия партизанских групп против регулярной армии. Нередко этот тип и объясняет причины победы слабого и поражения сильного.