Андрей Серенко Накануне нового года в афганской провинции Гельманд был убит один из лидеров движения «Талибан» мулла Ахтар Мохаммад Усмани. 19 декабря 2006 года автомобиль, на котором он ехал вместе с полевым командиром муллой Абдул Захиром, подвергся авиационному удару американцев. Гибель Усмани – безусловно, серьезный военно-политический успех сил НАТО, которые после Рижского саммита заметно активизировались в Афганистане.
ВРЕМЯ ПОДЖИМАЕТ
В опубликованной в «НВО» (№1, 2007) статье Михаэля Рюле, посвященной итогам ноябрьской встречи лидеров государств – членов Североатлантического альянса в столице Латвии, ничего не говорится о важных договоренностях об использовании всех без исключения натовских подразделений в боевых действиях на юге и востоке Афганистана. Между тем, не будь этого, вряд ли бы у Брюсселя сегодня появился шанс переломить ситуацию в далекой центрально-азиатской стране в свою пользу. Насколько успешно использует его блок – вопрос другой. Но Рижский саммит сделал для этого все возможное.
В латвийской столице была не только подтверждена готовность союзников по НАТО к проведению более решительных и активных совместных военных операций в Афганистане. На ужине в национальной опере вечером 28 ноября, по сути, еще до официального начала саммита, лидеры альянса приняли принципиальное решение – распространить действие статьи 5 Вашингтонского договора и на национальные боевые части, входящие в состав ISAF. Другими словами, атака талибов любого западного национального подразделения сил НАТО в Афганистане должна отныне трактоваться как нападение на контингент альянса в целом.
«Это была давняя идея генерального секретаря НАТО Яап де Хооп Схеффера, которую он стремился реализовать, – заявил в интервью «НВО» источник в штаб-квартире НАТО. – Схеффер давно призывал национальные военные командования отказаться от самоограничений в Афганистане. В Риге его идея наконец-то была поддержана. Генсек НАТО в латвийской столице добился того, что определять момент, который можно трактовать как «обострение ситуации, необходимое для вмешательства» (то есть момент вступления в действие 5 статьи Вашингтонского договора), будет самостоятельно командующий силами ISAF. Национальные военные командования или политическое руководство участвовать в принятии решения командующего силами ISAF не будут».
Тем самым в Риге было покончено с многомесячным немецким «сепаратизмом» внутри ISAF, доставлявшим немало проблем американцам, британцам и канадцам, планировавшим наступательные операции в южных и восточных районах Афганистана. Именно после рижских договоренностей бундесвер начал переброску бронетехники из Германии на свою афганскую базу в Мазари-Шариф (первые четыре БМП и одна БРЭМ уже отправлены из ФРГ в Афганистан), а также заявил о намерении использовать немецкие разведывательные самолеты для проведения боевых операций в южных и восточных провинциях Афганистана. «Втягивание» почти 3-тысячного германского контингента в операции против талибов в значительной степени снимает проблему «некомплекта» и резервов южноафганской группировки натовцев (без решения этой проблемы нельзя было рассчитывать на успешные наступательные действия против «Талибана»).
«Мобилизация усилий» в Риге создала существенные предпосылки для решения едва ли не главной проблемы успешной борьбы войск альянса с талибами и перелома ситуации на юге и востоке страны – проблемы дефицита времени. Еще 11 октября главнокомандующий войсками НАТО в Афганистане британский генерал Дэвид Ричардс заявил, что если в течение ближайших шести месяцев ситуация в этой стране в плане безопасности не изменится, то 70% афганцев могут примкнуть к движению «Талибан». Очевидно, что если этот прогноз сбудется, миссию ISAF можно считать проваленной. Несложные подсчеты по «формуле Ричардса» (6 месяцев – 70%) показывают, что временем «афганского перелома» станет середина апреля 2007 года. Именно к этому времени подразделения альянса, сплоченные рижскими договоренностями, должны предотвратить рывок «Талибана» к 70-процентному рейтингу популярности среди афганцев.
Сегодня южноафганская группировка НАТО располагает тремя месяцами для того, чтобы сломить сопротивление талибов в пуштунских провинциях и создать в них предпосылки для более интенсивной работы региональных восстановительных команд (РВК). Другими словами, заняться «реконструкцией и развитием», о чем неоднократно говорил теперь уже бывший командующий войсками Североатлантического союза генерал Джеймс Джонс. Обольщаться декабрьским якобы всего лишь 10-процентным рейтингом популярности талибов, который внезапно обнаружили в канун нового года среди населения Гельманда и Кандагара западные журналисты, командирам ISAF не стоит: даже если это было бы правдой, вряд ли рейтинг самих натовцев среди афганского населения выше. Рижский саммит эту проблему перехода от военных к политическим, гуманитарным методам урегулирования ситуации в Афганистане высветил предельно жестко.
ООНОВСКАЯ ПАЛОЧКА-ВЫРУЧАЛОЧКА
Именно поэтому одним из важнейших итогов встречи в столице Латвии стало такое замечание: «НАТО будет полностью выполнять свою роль, но не сможет принять на себя все бремя» в Афганистане. Руководители альянса подчеркнули, что рассчитывают на усилия государств-доноров Европейского союза, а также на ООН, которую призвали играть «руководящую роль в поддержке правительства Афганистана».
Собеседник «НВО» в штаб-квартире НАТО заявил, что «Брюссель рассчитывает на то, что ООН окажет более значительную помощь миссии НАТО в Афганистане в вопросах гражданской реконструкции и развития этой страны, не вмешиваясь в военную сферу афганской проблемы, которая останется полностью проблемой ISAF. НАТО рассчитывает, что ООН поможет наладить систему сотрудничества, координации и взаимодействия между гражданскими и военными властями в Афганистане».
Итоговое заявление Рижского саммита НАТО позволяет говорить о том, что альянс хотел бы использовать в качестве матрицы политического урегулирования афганской проблемы косовскую модель. Смысловой параллелизм «Афганистан–Косово» в Риге был достаточно очевидным. В Косово силы НАТО находятся согласно мандату Организации Объединенных Наций, активную деятельность проводит специальный представитель ООН, который обеспечивает координацию усилий военных и гражданских властей.
Собственно, в пункте 9 Рижского итогового заявления прямо говорится, что «как и в Афганистане, успех в Косово будет зависеть от слаженности усилий» (НАТО, ООН, ЕС, ОБСЕ). То есть Брюссель готов применить в Афганистане косовскую модель политического урегулирования, которая предполагает отказ от монополии на военно-политическое присутствие структур блока, привлечение к проблемам урегулирования «ненатовских» ресурсов (прежде всего ООН и ЕС), «в целях наращивания военно-гражданского взаимодействия». «В Риге все согласились, что активную работу в Афганистане надо вести через ООН и ЕС, чтобы помощь и поддержку Афганистан получал именно через них. В Риге удалось достигнуть договоренности о привлечении больших ресурсов на нужды реконструкции и развития Афганистана», – заявил «НВО» упоминавшийся источник в штаб-квартире НАТО.
В этой связи становится вполне логичным принятое опять-таки в Риге решение о создании специальной Контактной группы по Афганистану (по аналогии с Косово). Конкретные предложения по ее работе генсек НАТО, по словам моего собеседника в Брюсселе, должен подготовить к апрелю 2007 года, когда состоится встреча министров иностранных дел стран – членов Североатлантического союза, и развить к июню – началу аналогичной встречи министров обороны.
РАСПАД НЕ ИСКЛЮЧЕН
Насколько оправдано сравнивать афганскую ситуацию с косовской проблемой, очевидно, покажет уже ближайшее будущее. Нельзя исключать, что цели Брюсселя по «разделению ответственности» в Афганистане могут со временем разойтись с аналогичными целями на Балканах. Ведь в Косово НАТО действительно активно использовало международные ресурсы ООН и ЕС... Но только – в качестве вспомогательных. А в Афганистане, вполне возможно, Брюссель будет вынужден искать способы для изменения в перспективе самого статуса ISAF.
Если ситуация в Афганистане будет продолжать обостряться, а НАТО не сумеет военным путем нейтрализовать «Талибан» (решить проблему дефицита времени по «формуле Ричардса»), то нельзя исключать скорой актуализации вопроса об изменении формата афганской кампании альянса. В этом случае Брюссель может оказаться заинтересован в создании «внешнего переходного режима», который помог бы трансформировать миссию НАТО в «миссию не-НАТО». В качестве возможного варианта такого переходного режима можно предположить ввод в Афганистан «голубых касок» – уже из числа военнослужащих стран, не входящих в альянс и не принимавших участия в операциях ISAF (например, солдат и офицеров мусульманских государств). И тогда рижская идея о более интенсивном подключении ресурса ООН к решению афганской проблемы будет более чем своевременной.
Такое развитие событий отнюдь не является фантастическим, тем более что в итоговом заявлении Рижского саммита уже прозвучал открытый призыв к соседним с Афганистаном государствам (а это Иран, Пакистан, Узбекистан, Таджикистан и Китай) «к решительным действиям в поддержку усилий правительства Афганистана». Но степень востребованности подобных шагов определит только успешность нынешнего афганского проекта НАТО.
Неудачи ISAF сделают вполне вероятной оккупацию Афганистана соседними государствами под флагом ООН. Есть основания полагать, что Иран, Пакистан, а также, возможно, Узбекистан заинтересуются перспективами раздела «афганского наследства». Ведь это позволит им радикально усилить свое влияние в западных (Иран), южных, восточных (Пакистан) и северных (Узбекистан) провинциях Афганистана, а также укрепит позиции этих государств в Центрально-Азиатском регионе. Переход миссии «афганского умиротворения» от НАТО к ООН в таком формате приведет к фактическому распаду Афганистана.
