Последний шанс

Руководство Афганистана занимается внешнеполитической стратегией, то и дело терпя неудачи на внутреннем тактическом фронте.
Фото Reuters

Война в Афганистане – в самом разгаре, и обстановка в стране остается пока крайне напряженной. Яркие тому свидетельства – исключительно дерзкая акция боевиков, сорвавших 27 апреля торжественный парад в афганской столице, приуроченный к 16-й годовщине свержения просоветского режима Наджибуллы; недавнее установление талибами контроля над районом Рашидан в провинции Газни (120 км юго-западнее Кабула).

Тем не менее администрация президента Хамида Карзая, демонстрируя оптимизм и уверенность в будущем, завершила работу над проектом первой внешнеполитической доктрины Афганистана. В ближайшее время этот документ, созданный в Министерстве иностранных дел республики и претендующий на фиксацию долгосрочных приоритетов Кабула в международной сфере, будет вынесен на обсуждение депутатов национального парламента (Волуси джирги). Очевидно, что в случае принятия «стратегии Карзая» в качестве «дипломатической конституции» на ее принципах будет впоследствии строиться и военная доктрина Афганистана.

МНОГОВЕКТОРНЫЙ КУРС

Проект первой афганской внешнеполитической доктрины включает в себя несколько важных положений. Во-первых, авторами документа декларируется приверженность политике невмешательства, нейтралитета и стремление «не допускать столкновения интересов мировых держав» на своей территории. Во-вторых, в проекте доктрины говорится о том, что Афганистан будет придерживаться «многовекторного» внешнего курса, а также идеи сохранения и развития «традиционно хороших отношений» с соседями. Причем подчеркивается, что двухсторонние отношения Кабула с соседними государствами будут строиться на «взаимном уважении к суверенитету и территориальной целостности стран». В-третьих, Афганистан обещает «проводить дружественную политику, основанную на сотрудничестве с крупными региональными державами, в частности с Индией, Китаем и Российской Федерацией». В-четвертых, одним из приоритетов внешней политики Кабула называется установление и развитие хороших отношений со странами исламского мира. В-пятых, Афганистан обещает выступать против распространения оружия массового поражения во всем мире, и особенно в регионе. Наконец, в-шестых, отношения с США и «демократическим миром» в проекте афганской внешнеполитической доктрины называются «стратегическими». При этом подчеркивается, что эти отношения не ограничиваются одной только борьбой с терроризмом и экстремизмом и имеют политическую основу.

Последний тезис, по мнению ряда экспертов, ставит под сомнение другие положения проекта «доктрины Карзая», в которых говорится о многовекторности афганской внешней политики и о готовности Кабула следовать стратегии неприсоединения и нейтралитета. Вероятно, очевидные смысловые расхождения следует объяснять во многом предвыборным характером проекта внешней стратегии (через год в республике состоятся президентские, а затем и парламентские выборы, в которых намерен принять участие Хамид Карзай и его сторонники из Республиканской партии Афганистана). Такая противоречивость документа может быть продиктована необходимостью решения плохо стыкуемых между собой предвыборных политических задач – демонстрацией «вечной дружбы» с США и атлантическим сообществом с целью сохранения монополии на американскую поддержку и столь же необходимым налаживанием параллельных позитивных отношений с ближайшими соседями.

Важным элементом проекта «доктрины Карзая» является тезис о готовности строить двухсторонние отношения с соседними государствами на взаимном уважении к суверенитету и территориальной целостности. Похоже, это положение внешней стратегии адресовано прежде всего пакистанскому руководству. Официальный Исламабад традиционно считает отказ кабульских элит признавать «линию Дюранда» в качестве государственной афганско-пакистанской границы проявлением территориальных претензий к Пакистану.

Страхом перед возможной «афганской угрозой» во многом объясняется многолетняя пакистанская стратегия по заигрыванию с исламистскими радикалами, в том числе и с талибами, которых Исламабад рассматривает в качестве инструмента сдерживания «экспансионистских устремлений» Кабула. Новая афганская внешнеполитическая доктрина в случае ее принятия в нынешнем формате фактически будет означать официальный отказ Афганистана от территориальных претензий к Пакистану и признание «линии Дюранда» в качестве государственной границы между двумя странами.

Крайне важным представляется декларирование намерения Афганистана выступать «против распространения оружия массового поражения во всем мире, и особенно в регионе». В нынешней ситуации этот тезис фактически направлен против Ирана, который не скрывает своих ядерных амбиций в регионе, чем и раздражает «стратегически партнерский» для Кабула Вашингтон.

МОСКВА – НА ТРЕТЬЕМ МЕСТЕ?

Пункт проекта внешней доктрины о стремлении Кабула строить дружественные политические и торгово-экономические отношения с крупными региональными державами интересен прежде всего порядком перечисления этих держав – Индия, Китай, Россия (обращает на себя внимание тот факт, что Иран в перечень партнерских региональных держав не включен). Многие кабульские эксперты видят не случайность именно в таком распределении мест. Судя по всему, Афганистан намерен в будущем в большей степени развивать сотрудничество с Дели и Пекином.

Россия, хотя и является «региональной державой» для Кабула, мнение которой он учитывает и в развитии отношений с которой заинтересован, тем не менее поставлена на последнее, третье место. Весьма вероятно, что такая модель ранжирования региональных государств является результатом американского влияния на разработчиков афганской внешнеполитической доктрины.

Основные афганские политические силы сдержанно-благожелательно отнеслись к появлению проекта первой внешнеполитической доктрины страны. Едва ли не единственной политической партией в Кабуле, выступившей против основных положений проекта «доктрины Карзая», стал Совет национальных союзов Афганистана (СНСА). Представители СНСА провели 14 мая пресс-конференцию в афганской столице, на которой подвергли жесткой критике тезис об особых отношениях Кабула с США. Лидеры СНСА заявили, что считают угрозой для всего региона любые декларации и соглашения об особых отношениях Афганистана с мировыми державами. По мнению одного из лидеров СНСА доктора Мехди, подобные декларации могут привести к нарушению баланса сил на региональном уровне. В общей сложности лидеры СНСА поставили под сомнение 9 пунктов проекта «доктрины Карзая» из 11.

Очевидно, что принятие афганским парламентом проекта «доктрины Карзая» в ее первоначальном виде вряд ли устроит Россию, которая традиционно считает Центральную Азию и Афганистан зоной своих интересов. Хотя, надо признать, что Москва в последние десятилетия далеко не самым энергичным образом отстаивала в этом регионе свои приоритеты. Не добавляет оптимизма российским политикам и визит 14 мая в Вашингтон министра иностранных дел Афганистана Рангина Дадфара Спанты, в ходе которого он подписал с госсекретарем США Кондолизой Райс соглашение о стратегическом сотрудничестве между Афганистаном и Соединенными Штатами. В ходе вашингтонских переговоров глава американского внешнеполитического ведомства заверила своего афганского коллегу в том, что «США никогда не бросит Афганистан, так как это сделал СССР после вывода своих войск из страны. Мы никогда не повторим эту ошибку. Мы являемся и будем в дальнейшем надежным союзником Кабула».

В этой ситуации у Кремля остается не так много времени, чтобы попытаться внести выгодные для него поправки в исходный вариант афганской внешнеполитической стратегии. Впрочем, Российская Федерация пока имеет неплохие шансы сделать это. В пользу такой версии свидетельствует недавний визит в столицу России все того же руководителя МИД Афганистана Рангина Спанты. По имеющейся информации, главной целью его поездки была передача президенту РФ Дмитрию Медведеву послания Хамида Карзая, а также стремление разъяснить те положения проекта афганской внешнеполитической доктрины, которые могли бы вызвать жесткое неприятие российской стороны. «Я приехал в Москву, чтобы искренне сказать нашим российским партнерам, что Афганистан – сторонник развития и расширения сотрудничества с Российской Федерацией», – заявил Спанта.

Уже в ходе встреч в Первопрестольной афганский министр иностранных дел, касаясь тезиса о «стратегических отношениях» с США, приводил в качестве примера различные исторические эпизоды, в которых одна страна поддерживала дружеские отношения с различными соперничающими между собой державами. Подчеркивая, что вклад Соединенных Штатов в дело восстановления и реконструкции Афганистана составляет более 60% от общего размера международной помощи, Рангин Спанта все же счел должным сказать, что «Афганистан будет строить свои отношения с различными державами, руководствуясь исключительно национальными интересами страны». И высоко оценил согласие России на транзит через свою территорию грузов, предназначенных для коалиционных войск в Афганистане, а перед отлетом в Кабул поблагодарил за теплый прием и гостеприимство.

Следует обратить внимание на мнение непосредственных наблюдателей визита, которые отмечают активный личный настрой Рангина Дадфара Спанты на установление позитивных отношений с российским руководством. Одним из проявлений этого они считают отказ главы афганского МИДа реагировать на очевидно провокационные вопросы представителей некоторых западных СМИ о существовании «исторических препятствий», мешающих развитию российско-афганских отношений. Спанта достаточно жестко заявил, что Москва и Кабул «должны смотреть в будущее без оглядки назад».

Этот «принцип Спанты» может стать началом новой стратегии российско-афганского партнерства, способным серьезно смягчить заявленный «американский перекос» новой афганской внешнеполитической доктрины.