Владимир Щербаков
Трагедия Южной Осетии осталась вне поля зрения западной общественности.
Фото Reuters
Эксперты – и находящиеся на госслужбе, и независимые – уже разобрали вооруженный конфликт в Южной Осетии едва ли не «по косточкам». Но кроме обычной войны – со стандартными боевыми действиями, любое применение вооруженной силы сегодня сопровождается войной иного рода – информационной. И вот ее, похоже, Минобороны РФ пока так и не научилось вести планомерно и эффективно.
ВОЗДЕЙСТВИЕ НА МАССОВОЕ СОЗНАНИЕ
Обычно под информационной войной понимается комплекс мероприятий по недопущению сбора противником любой информации, оказанию влияния на его способность осуществлять контроль и управление на государственном (общественном) уровне и на поле боя или же полного уничтожения таких способностей, а также препятствование противнику делать тоже самое.
А вот как характеризует термин «информационная война» американская «Объединенная доктрина информационных операций», введенная в действие в октябре 1998 года: «Комплексное воздействие (совокупность информационных операций) на систему государственного и военного управления противостоящей стороны, на ее военно-политическое руководство, которое уже в мирное время приводило бы к принятию благоприятных для стороны – инициатора информационного воздействия решений, а в ходе конфликта полностью парализовало бы функционирование инфраструктуры управления противника». Как видим, все предельно четко и ясно.
Кроме того, в последнее время все большее значение приобретает такое направление информационной войны, как спецпропагандистское воздействие на массовое сознание для изменения поведения широкого круга людей и навязывания им целей, чуждых для них, но полезных для использующего информационное оружие (т.е. именно то, что отличает информационную войну от рекламной кампании), а также использование различных сил и средств для защиты от подобных действий со стороны противника. Объектом таких действий является именно массовое сознание, а не отдельные индивидуумы. Причем такое воздействие может осуществляться как в условиях постоянного «информационного шума», так и при полном «информационном вакууме». А средствами ведения такой войны являются любые источники и пути передачи и распространения информации – начиная от специализированных войсковых групп спецпропаганды и заканчивая общественными СМИ, почтой и пр.
Российское военное командование на словах неоднократно декларировало понимание необходимости готовить и вести информационную войну, а также разрабатывать и принимать на вооружение соответствующие средства, методы и способы ее ведения, обучать специалистов в данной сфере. Особенно с учетом того, что в войнах современности главные цели достигаются зачастую не за счет силы, а за счет технологического и информационного превосходства.
Для этого еще в сентябре 2000 года президентом была подписана Доктрина информационной безопасности РФ, а для реализации ее основных положений в рамках Совбеза РФ функционирует Управление информационной безопасности (хотя, например, вопросами информационной безопасности и информационной войны в Пентагон стали заниматься еще в 1980-х годах, ВС США на практике применили полученные наработки в операции «Буря в пустыне» в 1991 году, а официально ввели термин в обращение директивой министра обороны № 3600 от 21 декабря 1992 года!).
Совсем недавно, в январе 2008 года, на российском Национальном форуме информационной безопасности «Инфофорум», проводившемся под патронажем правительства РФ и с участием высшего руководства Мининформсвязи, Минобороны, ФСБ, ФСО, Росинформтехнологий, РСПП и ТПП, первый заместитель начальника Генштаба генерал-лейтенант Александр Бурутин заявил, что наши Вооруженные силы уже приступили к разработке концептуальных решений, элементов и способов ведения информационных операций. «Ряд стран уже взяли курс на ведение информационных войн. Объемы финансирования на эти цели свидетельствуют о том, что превосходство в информационной сфере рассматривается как один из основных способов достижения национальных стратегий этих стран в XXI веке», – подчеркнул тогда в своем выступлении Бурутин.
Однако на деле, как показала операция в Южной Осетии и Абхазии, реальное положение дел отнюдь не блестящее: то ли разработка концептуальных решений «буксует», то ли командиры не могут совместить на практике «бумажные» концепции и реальные «полевые» действия.
«ЗАПУДРЕННЫЕ» МОЗГИ
Сегодня, когда телевидение, интернет и СМИ стали действительно «массово доступны», значительная часть населения развитых стран мира – в основном в возрасте до 35–45 лет – всецело зависят от них и именно на их основе формируют свое мнение и отношение к тем или иным событиям. Это общеизвестный факт, за которым, впрочем, кроется факт иной – незаметный: эти люди составляют основной «костяк» избирателей в таких странах и принадлежат к тем, кто принимает или готовит основные решения. Последние же принимаются как раз на основе полученной информации и сформированного отношения к тем или иным событиям.
К настоящему времени сила и диапазон возможностей информационного оружия стали настолько высоки, что имеются прецеденты достижения победы в операциях или конфликтах только за счет его использования, без применения традиционных средств вооруженной борьбы. Скажем, те же цветные революции в Грузии и Украине, завершившиеся приходом к власти антироссийских режимов Саакашвили и Ющенко, без такого оружия были бы просто невозможны.
И как только началась операция в Южной Осетии, армия и правительство Грузии, а также «покровители» Тбилиси не преминули развернуть эту самую информационную войну, противопоставить которой в первое время Москва вообще ничего не смогла.
Например, после ввода дополнительного контингента российских войск в зону конфликта интернет-сайты и всевозможные «блоги» буквально «взорвались» возмущенными сообщениями, осуждавшими «агрессию имперской тоталитарной России против маленькой свободолюбивой Грузии», которая-де не просто восстанавливает свою территориальную целостность, а еще и защищает южные рубежи РФ от «террористов и бандитов». Причем такие слова подавались не только от имени россиян, живущих за границей (можно допустить, что у них в головах сложилась совершенно иная, «виртуальная», реальность от постоянных промывок мозгов западными СМИ), но и от имени наших граждан, проживающих на территории России (об иностранных авторах и говорить не приходится).
Были ли это реальные авторы или же умело законспирированные «солдаты» информационной войны – определить достаточно сложно. Но почему у них на поводу пошли те отечественные СМИ, материалы которых в ходе «пятидневной войны» носили откровенно или почти откровенно антироссийскую направленность? А таких оказалось немало – в основном этим «грешили» онлайн СМИ, имеющие впрочем, намного большую доступность, а потому оказывающие больший информационный эффект, чем их более старшие печатные «собратья».
НЕ УМЕЮТ ИЛИ НЕ ХОТЯТ?
Если попытки блокировать вышеозначенную «болтовню» в блогах и статьи в СМИ, а также создавать в противовес им блоги и статьи положительной направленности и предпринимались российскими военными и спецслужбами, то их почти не было заметно. Не говоря уже о том, что проведение «массовой информационной атаки» на зарубежную аудиторию – это для нас вообще пока «высший пилотаж».
И здесь хочется особо подчеркнуть – действительно образованный и трезвомыслящий, склонный к анализу зарубежный житель изначально будет с недоверием относиться к той информации, которую ему преподносят такие СМИ, как, например, российский канал Russia Today. Всем ясно, что это – канал, содержащийся на госсредства и не являющийся в полном смысле слова независимым. Поэтому он изначально будет проигрывать таким западным «игрокам» на информационном поле, как BBC, CNN, NBC, «Вашингтон пост», «Таймс» и др. Другое дело, если вбрасывать необходимую информацию на форумы последних и «забрасывать» их эфир или редакции нужными сообщениями, чтобы если не «продавить» нужное мнение, то хотя бы уж парализовать или затруднить ведение ими информационной войны против России.
А российское Минобороны, кстати, даже не удосужилось создать на своем сайте отдельный раздел по войне в Южной Осетии! Если мы обратимся к опыту военных ведомств стран НАТО, то после начала операций в Афганистане и Ираке на их официальных и «любительских» сайтах тут же формировались подобные разделы, где предоставлялась практически любая информация по ситуации, претендующая на роль «единственно правдивой». А коммерческие западные СМИ черпали материал для своих публикаций и выпусков новостей либо с этих сайтов, либо же от военных корреспондентов, находящихся в районах боевых действий. Подчеркну – большая часть этих корреспондентов являлись военнослужащими, а не сотрудниками коммерческих СМИ. Совершенно ясно, какую информацию они подавали и подают читателям. Почему наши военные, например, специалисты пресс-службы Минобороны, не сделали этого: не «додумались», не умеют или просто банально не хотят (по правилу «как платят – так и работаем»)?
Зато новости с «Кавказского фронта» заняли практически все строчки в разделе «Главные новости» на официальном сайте Пентагона – естественно, что там операция подается как «агрессия России против Грузии», решение президента Дмитрия Медведева остановить операцию – как результат «давления и ультиматума со стороны Белого дома и его союзников по НАТО», а также «стойкости грузинского народа». Поэтому нет ничего удивительного в том, что та же Ангела Меркель «не нуждается» в доказательствах грузинской агрессии против Южной Осетии и преступлений против человечности, совершенных грузинскими солдатами в развязанном ими геноциде против осетинского народа. Думается, что она искренне уверена – Тбилиси действовал «как надо – ликвидировал банды преступников и сепаратистов», а вот Москва – «непропорционально применила вооруженную силу».
Убежденность Меркель в «неподобающем поведении России» видна по тому, с каким чувством и воодушевлением она жала руку Михаилу Саакашвили на встрече, состоявшейся уже после беседы с российским президентом.
А ВОЗ И НЫНЕ ТАМ┘
Единственное, на что оказалось способно Минобороны России, так это организовать ежедневные пресс-конференции, на которые «бросили» недавно назначенного заместителем НГШ генерал-полковника Анатолия Ноговицына. Насчет этого есть следующие мысли.
С одной стороны, с такой задачей вполне должен был справиться начальник пресс-службы Минобороны РФ – не уровень генерал-полковника, заместителя начальника Генштаба, заниматься «ответом на вопросы» и доведением официальной точки зрения вышестоящего начальства. Ведь генерал Ноговицын фактически излагал то, что по тому или иному поводу «думало» командование ВС РФ и руководство Минобороны. И непонятно, почему это не мог сделать полковник?
Хотя и здесь были накладки: после объявления Виктора Ющенко о решении ввести разрешительный порядок входа-выхода российских боевых кораблей в Севастополь и запрета на возвращение туда тех кораблей, которые принимали участие в недавней операции, – возникла некоторая неловкость. На просьбу прокомментировать демарш украинского президента Анатолий Ноговицын ответил, что-де это заявление недавнее, а потому Минобороны пока не определилось с мнением на сей счет.
Позвольте, а как же перспективный анализ обстановки, разработка плана действий на тот или иной случай ее развития? Изначально заявления (мнения руководства) должны быть проработаны для любого случая. А здесь выходит, что у возглавляющих Минобороны РФ чиновников готового ответа на такой шаг украинского лидера не было. Понадобились сутки, чтобы его сформулировать: у российских Вооруженных сил есть только один Верховный главнокомандующий – президент России, ему все военные и подчиняются, а действия президента Украины противоречат подписанным его страной международным документам по вопросу базирования Черноморского флота ВМФ РФ в севастопольской базе.
С другой стороны – если уж с прессой общается военачальник столь высокого ранга, то можно было бы предоставлять и более «эксклюзивную» информацию. Более интересную с точки зрения экспертов. А также предоставлять больше фактических доказательств агрессии и преступлений против человечности, совершенных грузинской армией. Продемонстрированная карта, захваченная десантниками 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, стала очень хорошим наглядным свидетельством, но едва ли не единственным. А вот показ трофейной техники в Сухуми для военных журналистов и экспертов – почти ничего не значит: то, что грузинские войска последние несколько лет ударными темпами оснащаются различными вооружениями и военной техникой, было секретом Полишинеля.
При этом нам просто повезло, что нынешняя Россия и ее СМИ – даже коммерческие – уже далеко не те, что были во времена Бориса Ельцина и первой чеченской кампании, когда российских военных в буквальном смысле «поливали грязью» едва ли не со всех телеканалов и страниц газет и журналов. Казалось бы, чего проще – надо воспользоваться такой благоприятной обстановкой и многократно «усилить» эффект. Ан нет┘ воз и ныне там.
Больше того, вызывает сомнение и высокий профессиональный уровень подготовки специалистов Минобороны, которые обязаны вести эту самую информационную войну, в рамках которой «заявления» должны быть либо настолько безапелляционными, чтобы в них можно было верить без каких-либо доказательств, либо же неброские с виду «сообщения» подтверждаются просто «убойными» фактами. А что у нас?
Например, из уст многих военачальников мы слышали заявления о том, что на стороне грузинской армии сражались иностранные наемники. Но до представления доказательств такие сообщения – просто сотрясание воздуха. Где найденный в Цхинвали «чернокожий солдат»? Сфотографируйте его или снимите на камеру и покажите широкой публике. А так: нет фото – нет доверия и заявлениям подобного рода. А уж «лепет» о пойманном пилоте грузинского штурмовика, который не понимает ни по-грузински, ни по-русски, вообще не выдерживает никакой критики. Сразу же возникает вопрос: а какой язык он понимает? Это разве никак нельзя выяснить? Так он, может быть, просто в шоке оттого, что его сбили┘
Другой пример. Представитель Минобороны РФ демонстрировал перед телекамерами бейджик, найденный у одного из грузинских солдат и свидетельствующий о том, что его обладатель проходил подготовку на территории управляемого американцами учебного центра, а сам бейджик является собственностью правительства США. Из всего этого представитель Минобороны «неловко» делал вывод о прямой ответственности американских военных за развязывание войны и едва ли не об участии Пентагона в планировании и осуществлении агрессии против Южной Осетии.
Кое-кому из моих знакомых довелось учиться на курсах, созданных в рамках различных партнерских программ министерств обороны России, США и стран НАТО. Есть также еще и антитеррористический центр, расположенный в г. Тампа, где находится командование сухопутных войск США и расположен штаб международной коалиции по борьбе с терроризмом. У всех этих людей имелись подобные пропуска-бейджики, некоторые из них оставлены «на память». Теперь что – надо зачислять данных граждан РФ в списки потенциальных американских шпионов? А если кто-то из них ограбит пивной ларек и оставит на месте преступления бейджик – то делать вывод о вовлеченности в это криминальное деяние американских или натовских генералов?
Ерунда полная. Зачем же действовать столь непрофессионально? Ведь нам надо предъявлять реальные доказательства – например, такие, как уже упомянутая карта грузинского штаба с решением на проведение боевой операции. Кроме того, надо демонстрировать всему миру факты преступлений грузинских военных – а не записывать данную информацию на носители и передавать их канцлерам, президентам, различным международным организациям.
Также не совсем логично вело себя Минобороны и в вопросе потерь: то погибших на протяжении трех-четырех суток – только 18–19 человек, а то вдруг – уже после прекращения активной фазы операции – цифра вырастает до 74 убитых. Зачем это делать? Тем более сегодня, когда любая информация подобного рода рано или поздно выплывет наружу. Нет желания говорить на эту тему, так и скажите: «без комментариев» или «потери будут обнародованы после завершения операции, а цифры, озвучиваемые противником, не соответствуют действительности». Зачем ставить себя в неловкое положение?
КАДРОВЫЙ ГОЛОД
Ответ достаточно прост – в военном ведомстве практически нет профессионалов высокой квалификации, способных грамотно проводить информационные операции, из которых складывается информационная война. Есть специалисты по спецпропаганде – но это не одно и то же. Но знатокам в сфере информационной войны в России неоткуда взяться: все, чем занимались в нашей стране СМИ и PR-службы, – это выливание компромата друг на друга в прессу. В настоящей информационной войне такие методы не проходят – они малоэффективны и не приносят ожидаемого эффекта.
К тому же даже среди корреспондентов ведущих российских СМИ тоже не хватает журналистов, умеющих адекватно вести работу по военной теме. Это наглядно показали уже упоминавшиеся пресс-конференции генерал-полковника Анатолия Ноговицына: журналисты задавали иногда такие вопросы, от которых не знаешь – то ли плакать, то ли смеяться. Навроде того, что действуют ли в районе Цхинвали разведывательно-диверсионные группы грузинских вооруженных сил и какие меры российские военные предпринимают против них? И что на это должен отвечать генерал? Предоставить корреспонденту копию разведсводки или же дать ему почитать наставление по противодиверсионной борьбе?
В общем и целом, подводя итог всему сказанному, можно с полным основанием утверждать: в ходе операции по принуждению Грузии к миру российское военное ведомство информационную войну точно не выиграло. Как и раньше, были использованы способы и средства обычной войны – в понятиях 20-летней давности, где вся тяжесть добывания победы ложится на плечи наших солдат и офицеров. Результат – еще пару дней назад едва не наложивший в штаны на глазах у телеоператоров Михаил Саакашвили чувствует себя вольготно, этаким Давидом, нанесшим поражение Голиафу...
На грабли, как известно, два раза не наступают, а потому хочется верить, что российское Минобороны «исправится» и примет на вооружение технологии информационной войны – эффективного средства ведения войн будущего.
