Александр Храмчихин
После того, как все закончилось...
Фото из книги «Трагедия Южной Осетии»
Годовщина российско-грузинской войны естественным образом порождает желание тщательно разобраться в истоках вооруженного противоборства между двумя бывшими союзными республиками, подвести некоторые его итоги, определить последствия. «НВО» попросило сделать это Александра Храмчихина, заведующего аналитическим отделом Института политического и военного анализа.
НЕПРИЗНАННЫЕ ДЕ-ЮРЕ, НЕЗАВИСИМЫЕ ДЕ-ФАКТО
Основной причиной войны стала хорошо известная проблема «непризнанных государств», порождаемая несовместимостью принципа права наций на самоопределение и принципа нерушимости государственных границ. Распад СССР и Югославии в начале 1990-х перевел это противоречие из плоскости в основном теоретической в плоскость в высшей степени практическую.
И Советский Союз, и СФРЮ были «асимметричными федерациями», т.е. некоторые народы в них были «более равны», чем другие. До сих пор никто не может внятно ответить на вопрос, почему союзная республика имела право выйти из состава СССР (СФРЮ), а автономная республика или область не обладала правом на выход из состава союзной республики, внезапно ставшей независимым государством. В частности, почему Грузия могла покинуть Советский Союз, а Абхазия и Южная Осетия от независимой Грузии отделиться не могли.
Применительно к Южной Осетии проблема дополнительно осложнялась тем обстоятельством, что осетины фактически оказались в СССР искусственно разделенным народом (подобно немцам после Второй мировой войны). Северная Осетия была включена в состав РСФСР, а Южная – сперва в Закавказскую СФСР, после чего – в Грузинскую ССР. Более того, если Северная Осетия имела статус АССР (образование «второго сорта» после союзной республики), то Южная Осетия стала всего лишь автономной областью, т.е. образованием «третьего сорта» по существовавшей тогда иерархии.
Стремление осетин к воссоединению имело место на протяжении всего периода существования СССР, при этом подразумевалось только объединение под эгидой Северной Осетии, имевшей более значительный экономический и демографический потенциал, более высокий политический статус. Однако в рамках существовавшей в Советском Союзе тоталитарной системы о реализации этих устремлений не могло быть и речи.
Процессы политической либерализации, начавшиеся в СССР в конце 1980-х годов, привели к тому, что практически все автономии начали бороться за повышение своего статуса. Отчасти этому подыгрывал Кремль, стремившийся приобрести рычаг давления на власти союзных республик (особенно – России).
Однако, как известно, руководство СССР очень быстро утратило контроль над процессами, происходящими в стране. В итоге решающую роль стала играть политика именно властей союзных республик, превратившихся в конце 1991 года в независимые государства.
В этих условиях наиболее эффективной оказалась многократно проклятая нынешним кремлевским агитпропом политика Ельцина – «берите суверенитета столько, сколько хотите». Она, и только она, спасла Россию от распада, казавшегося в начале 1990-х практически неизбежным. Уже в 1994 году, с подписанием Татарстаном Федеративного договора, угроза распада страны была полностью снята. Это подтвердили события в Чечне. Мятежная республика не получила никакой поддержки от российских автономий, даже на Северном Кавказе, и в конечном счете потерпела полное поражение. Аналогично Украина, повысив статус Крыма с области до республики, сняла здесь проблему сепаратизма.
С другой стороны, жесткая политика Тбилиси в период президентства Звиада Гамсахурдии, направленная на ликвидацию автономий, естественным образом привела к распаду Грузии (кстати, аналогичная ситуация имела место в Югославии). Провозгласив «Грузию для грузин», Гамсахурдия вполне логично лишился тех частей республики, где жили не только грузины. Юридическое упразднение автономий при одновременных попытках силой удержать их от ухода привели к тому, что в начале 1990-х и Абхазия, и Южная Осетия обрели фактическую независимость. Они добились этого через войну. Кровь, причем пролитая на почве этнического конфликта, делала добровольное возвращение экс-автономий в состав Грузии практически невозможным (по крайней мере мировая история не знает подобных прецедентов). Кроме того, абхазы и осетины видели, насколько национальная политика в Российской Федерации в ту пору была либеральнее, чем в Грузии.
В России все бывшие автономные республики получили статус республик в составе РФ с весьма высоким уровнем реальных полномочий. Более того, из пяти автономных областей четыре АО (Адыгея, Карачаево-Черкесия, Хакасия, Горный Алтай) также подняли свой статус до уровня республик в составе Федерации, и никаких препятствий Москва им в этом не чинила. Политика же Тбилиси носила откровенно имперский характер. А если учесть еще и несопоставимый экономический потенциал и уровень жизни в России и Грузии, было вполне понятно, к кому тяготеют Сухум и Цхинвал. Отсюда и возник феномен массового получения жителями Абхазии и Южной Осетии российского гражданства (тем более что только с российским паспортом они получали возможность выехать за рубеж).
Раздача своего гражданства жителям непризнанных республик, которые в тот момент и сам Кремль официально считал частью Грузии, была со стороны Москвы, безусловно, «игрой на грани фола» с правовой точки зрения. Но нельзя не признавать того факта, что абхазы и осетины получали российское гражданство добровольно и с удовольствием.
Хотя распад СССР и Югославии породил не менее семи непризнанных государств (не считая двух или трех частей Боснии и Герцеговины), никакого единого принципа решения данной проблемы международное сообщество так и не выработало. Поэтому в большинстве случаев ситуация «зависла». Исключение составили лишь Сербская Краина и Чечня, чью де-факто независимость Хорватия и Россия сумели ликвидировать силой.
Так называемая Чеченская Республика Ичкерия в период ее фактической независимости была дополнительным фактором, осложняющим отношения между Москвой и Тбилиси, поскольку именно Грузия стала для сепаратистов «окном в мир», кроме того, их основные тыловые базы развернулись не где-нибудь, а именно на грузинской территории. Грузинское руководство получило возможность сыграть на том, что Россия оказалась, в общем, в том же положении, что и сама Грузии, получив у себя непризнанное государство. Кроме того, в 1990-е – начале 2000-х Тбилиси объективно не вполне контролировал собственную территорию, поэтому «воины Ичкерии» могли действовать здесь почти свободно и без санкции Эдуарда Шеварднадзе, свергнувшего Гамсахурдию. Впрочем, к середине «нулевых» эта проблема утратила остроту из-за разгрома чеченских сепаратистов российскими войсками.
 Российские войска, преследуя разбитого противника, вошли на территорию Грузии. Фото из книги «Трагедия Южной Осетии» |
АВАНТЮРА СААКАШВИЛИ
Придя к власти в ноябре 2003 года, Михаил Саакашвили всерьез взялся за восстановление территориальной целостности страны. И достаточно быстро установил контроль над территорией «собственно Грузии», включая Аджарию. В начале своего президентства его политика никакой антироссийской направленности не имела. Более того, Саакашвили явно надеялся, что Москва поможет ему вернуть Абхазию и Южную Осетию, поэтому весьма активно с ней заигрывал. Москва, однако, помогать не стала, после чего грузинский президент уверенно двинулся на Запад.
Последний изначально способствовал приходу Саакашвили к власти, поскольку был измучен полной недееспособностью и безграничной коррупцией режима Шеварднадзе. Дееспособная власть в Грузии стала особенно необходима Вашингтону и Брюсселю в связи со строительством через республику транзитного нефтепровода из Азербайджана. И Саакашвили, как уже было сказано, дееспособность действительно продемонстрировал, занявшись перестройкой всех силовых структур (которые до этого больше напоминали бандформирования) и борьбой с коррупцией. Это в совокупности с заверениями в приверженности демократическим идеалам открыло Тбилиси доступ к финансовой и военной помощи со стороны США и их союзников. Что, впрочем, никак напрямую не было связано с проблемой возвращения Абхазии и Южной Осетии в состав Грузии. В этом плане Запад вполне устраивал статус-кво. Тем более он устраивал Россию.
В связи с этим достаточно сложно понять, зачем Саакашвили пошел на августовскую авантюру. Возможно, он всерьез поверил, что создал «лучшую армию в СНГ», способную вести современную высокотехнологичную войну (подобного мнения придерживался ряд российских экспертов). Хотя, в общем, несложно догадаться, что осуществлять боевые операции на уровне XXI века, мягко говоря, затруднительно, имея вооруженные силы, оснащенные на 95% советским оружием и военной техникой 1970–1980-х годов, да еще и практически без авиации. Впрочем, грузинский президент, будучи человеком, во-первых, гражданским, во-вторых, впечатлительным и увлекающимся, мог этого не понимать. И решил, что его армия способна на успешный блицкриг, после которого Россия не успеет или не рискнет вмешаться. Ну а уж если вмешается, то, разумеется, Грузия немедленно получит помощь от Великого и Могучего НАТО.
Американцы, будучи людьми гораздо более прагматичными, не могли не понимать, что в случае войны грузинские войска обречены на разгром. Поэтому, скорее всего, Саакашвили начал войну без санкции Вашингтона. Если только не предположить, что за океаном желали именно такого исхода, ибо он навсегда превращал Грузию в смертельного врага России. Автор данной статьи склоняется все-таки к первому варианту.
ВЫНУЖДЕННЫЕ ШАГИ МОСКВЫ
Дать корректную юридическую трактовку поведению Тбилиси и Москвы в первые часы войны сложно до сих пор. В ночь с 7 на 8 августа 2008 года, когда грузинская армия начала атаку на Южную Осетию, весь мир, включая Россию, считал и Абхазию, и Южную Осетию частями Грузии. Соответственно, получается, что к действиям Тбилиси нельзя применить термин «агрессия» (тогда ведь можно сказать, что Россия дважды совершала агрессию против «независимой Ичкерии»). Напротив, этим термином можно охарактеризовать шаги Москвы.
Тем не менее нельзя не признать, что у российского руководства не осталось других вариантов поведения, кроме ввода частей Вооруженных сил РФ на территорию Южной Осетии. Для принятия такого решения были три основные причины.
Во-первых, грузинские войска совершили нападение на российских миротворцев, нахождение которых на территории Южной Осетии носило, безусловно, легитимный характер. Подобная акция расценивается международным правом как агрессия против страны в целом. Вот почему фактически имела место агрессия со стороны Грузии против РФ (а не против Южной Осетии).
Во-вторых, объектом атаки грузинских войск стали мирные жители Южной Осетии, подавляющее большинство которых, как было сказано выше, являются гражданами РФ. Москва была обязана их защитить. А рассуждения о том, насколько легитимным было получение южными осетинами нашего гражданства, в такой ситуации заведомо отходят на второй план.
В-третьих, отказ Москвы от помощи Южной Осетии был бы однозначно воспринят народом Северной Осетии как предательство, что резко обострило бы обстановку в кавказских республиках России.
При этом действия Тбилиси, даже если не называть их агрессией, легитимными не были. Они нарушали Дагомысские соглашения о прекращении боевых действий в Южной Осетии, подписанные президентами России и Грузии 14 июня 1992 года. Не говоря уж о факте стрельбы из реактивных систем залпового огня по городу (по своему городу, если встать на точку зрения Грузии).
А затем у Москвы, видимо, не оставалось выхода, кроме признания независимости Абхазии и Южной Осетии. Ведь дальнейшее пребывание российских войск в этих республиках в прежнем статусе миротворцев становилось невозможным из-за отказа Грузии продлить их мандат. При этом у РФ не было никаких гарантий того, что грузинская атака не повторится, т.е. не будут воспроизведены все те причины, которые заставили Россию ввести свои войска в Южную Осетию 8 августа 2008 года. Обеспечить безопасность Абхазии и Южной Осетии Россия теперь может, только если станет рассматривать их в качестве независимых государств.
Кроме того, важнейшим фактором, толкнувшим Москву на подобный шаг, безусловно, явилось признание большинством стран Запада независимости Косово. Ведь с формально-юридической точки зрения между Косово, Абхазией и Южной Осетий нет ни малейшей разницы. А с точки зрения институциональной у бывших грузинских автономий прав на признание было, пожалуй, даже больше, чем у Косово, которое так и осталось бандитским анклавом.
Вместе с тем нет особых сомнений по поводу того, что в лице Южной Осетии и, в несколько меньшей степени, Абхазии (у этой республики больше экономических возможностей и выше уровень развития политических институтов) Россия приобрела «хвост, виляющий собакой» и большую экономическую обузу. Прошедший год это вполне подтвердил. Причем, как только Москва хочет понять, куда деваются ее деньги, которые так яростно выбивало руководство Южной Осетии на восстановление республики, в Цхинвале вдруг вспоминают, что они – не субъект РФ, а независимое государство.
РАЗВЕЯННЫЕ МИФЫ
О чисто военных итогах конфликта автор достаточно подробно писал в статье «Уроки ратных успехов и неудач» (см. номер «НВО» от 22.08.08). Применительно к Вооруженным силам России следует еще раз специально указать на сильнейшее отставание в области систем управления, средств связи, разведки и РЭБ, а также на катастрофическое состояние ВВС и ПВО.
Что касается грузинской армии, то, как говорилось в той статье, она оказалась никакой не «лучшей» и не «высокотехнологичной». Это была маленькая советская армия, которая вполне логично проиграла большой советской армии. Кроме того, следует отдельно отметить, что «пятидневная война» в очередной раз подтвердила: превращенная у нас в фетиш «профессиональная армия» очень хорошо подходит для агрессии, но совершенно непригодна для обороны своей страны (предыдущим ярким примером этого было поведение вооруженных сил Кувейта, которые просто «испарились» в момент иракского вторжения в августе 1990 года).
Хотя в Грузии сохраняется всеобщая воинская обязанность, основу армии, реорганизованной при Саакашвили, стали составлять контрактники. Именно ими укомплектовали бригады, прошедшие обучение под руководством инструкторов из США и других стран НАТО, из Израиля и Украины. Эти соединения и бросили в августе 2008 года в наступление на Южную Осетию. Вначале, когда единственным противником были вооруженные формирования непризнанной республики, грузинская армия добилась определенных успехов. Однако когда в бой вступили российские части, грузинские войска буквально рассыпались, быстро прекратив оказывать всякое сопротивление. Недаром подразделения ВС РФ беспрепятственно дошли даже до Поти, захватив грузинский флот, трофеями нашей армии стала и большая часть техники сухопутных войск Грузии, брошенной в полностью исправном состоянии. Понятно, что Российская армия могла бы занять всю грузинскую территорию, и это не было сделано лишь по чисто политическим соображениям.
Наверное, самую злую шутку с Саакашвили сыграла истовая вера в НАТО. Он точно такая же жертва мифа о Североатлантическом альянсе, как его главные ненавистники в Москве. Все эти ярые антагонисты всерьез верили в то, что НАТО представляет собой мощный военный блок, готовый отстаивать и защищать идеалы свободы и демократии (силой навязывать другим свою экономическую и политическую систему, ненужное зачеркнуть, хотя в реальности речь идет об одном и том же).
Совершенно очевидно, что симпатии всех стран альянса были целиком и полностью на стороне Тбилиси. Однако НАТО не оказало Грузии во время ее войны с Россией никакой военной помощи. Даже в виде поставок оружия, не говоря уже о прямом участии в боях. Более того, в Брюсселе даже не сумели принять сколько-нибудь внятную политическую резолюцию о событиях в Грузии. Просто непонятно, какие еще нужны доказательства абсолютной недееспособности и несостоятельности этого союза, который принципиально не готов вести войну, подразумевающую хоть сколько-нибудь серьезные потери.
Расширение НАТО – Великая Самоцель брюссельской бюрократии. Оно дает ей смысл существования и бесконечное финансирование. При этом для вступления в альянс потенциальный кандидат должен выполнить одно необходимое (наряду с прочими требованиями) условие – не иметь никаких конфликтов ни с кем, особенно с соседями. Дабы ни в коем случае не втянуть «агрессивный империалистический блок» в серьезную войну.
Если украинское руководство все еще хочет в НАТО, вариант для него один – не вопить на каждом углу о смертельной угрозе с востока (это как раз лишает всяких шансов на вступление в альянс), а демонстрировать самые дружеские чувства по отношению к Великой России. У Грузии же таких шансов теперь нет, потому что ей не забудут прошлогоднее безумие. Никому в Европе такие эксперименты не нужны. Американцы же позицию европейцев не сломают, это только штатные пропагандисты Кремля считают, что в Североатлантическом союзе все стоят навытяжку перед Вашингтоном.
И Саакашвили это наконец-то понял. Что следует из его скандального интервью Wall Street Journal. Для этого ему понадобилось пройти через тяжелейшее военное поражение и потерю 20% территории страны. Что ж, другие не учатся и на таких ошибках.
 Многие грузинские матери не дождались своих сыновей... Фото из книги «Трагедия Южной Осетии» |
ТРЕВОЖНАЯ ПЕРСПЕКТИВА
Впрочем, из-за того, что Грузию в НАТО не примут, радоваться нам не нужно, скорее, наоборот. По-настоящему безопасной для нас была бы Грузия, являющаяся членом альянса. В этом случае она бы не дернулась никуда и никогда. Ей бы приказали навсегда забыть о войне как средстве решения своих проблем. Ее бы утешили тем, что НАТО всегда будет декларировать принцип территориальной целостности Грузии и никогда не признает независимости Абхазии и Южной Осетии. В обмен на эту замечательную декларацию Тбилиси было бы предложено не заикаться и даже не вспоминать о возможности реального восстановлении контроля над своими бывшими автономиями.
Кроме того, Грузии предложили бы как можно быстрее избавиться от вооружения и техники советского производства, поскольку они не соответствуют натовским стандартам, а главное – просто устарели. А западное оружие можно было бы приобретать за деньги. Если речь идет о чем-нибудь качественном и современном. Можно и бесплатно, но тогда это будет старье, ничем не лучше советского оружия, от которого требуют избавиться. Понятно, что денег у Грузии нет. В итоге грузинская армия повторила бы путь «младонатовцев» из Восточной Европы, чьи армии за период членства в альянсе стремительно обнуляются (некоторое исключение составляет лишь Польша).
Грузию вне НАТО сдерживать будет некому. Тем более после того, как ее президент утратил иллюзии и стимулы. Теперь он может снова вооружаться. Старой доброй советской техникой.
Например, восемь стран Восточной Европы, ныне являющиеся членами НАТО, имеют на вооружении суммарно около 1,7 тыс. танков Т-72 (треть этого количества приходится на Польшу). Машины эти еще вполне боеспособны. Восточноевропейцы от них постепенно избавляются, а подарить их кому-нибудь (например, той же Грузии) может быть проще и выгоднее, чем утилизировать. Внутри НАТО этот процесс бы контролировался, а вовне контроль как минимум гораздо слабее. Еще от 1200 до 1300 Т-72 есть у Украины, которая их раздает направо и налево. Неужели вся эта компания не «скинется» хотя бы на 500–600 танков для «жертвы российской агрессии»?
Еще год назад можно было бы сказать: «Ну и что? Да хоть тысяча». Увы, теперь так сказать мы не можем. Из войны с Грузией наше военно-политическое руководство сделало совершенно дикий и абсурдный вывод о том, что впредь нам предстоят только и исключительно войны такого же типа. И начало приводить армию в такое состояние, что она даже войну с Грузией вести будет не способна.
У нас ведь вскоре останется всего 2 тыс. танков. На всю гигантскую Россию, на все стратегические направления: Европейское, Кавказское, Центрально-Азиатское, Дальневосточное. И это при том, что никто не отменял того факта, что танк остается главной ударной силой сухопутных войск. Что США, при всей их гипертрофированной любви к авиации, войну в Ираке в 2003 году выиграли благодаря танкам. И мы у Грузии тоже выиграли благодаря танкам.
Нынешняя «отмена» танков производит впечатление то ли сознательной диверсии, то ли откровенного безумия. Особенно учитывая тот факт, что и авиация наша уже практически прекратила существование. У нас сейчас (опять же на всю гигантскую страну) осталось менее 500 боеспособных самолетов всех классов, от стратегического бомбардировщика до штурмовика. И это количество продолжает быстро сокращаться, а новая техника не поступает в ВВС вообще (с 2000 года – три новых самолета).
Теперь, после такой «реформы», 500–600 танков у Грузии превратятся для нас в серьезнейшую угрозу. Грузинской армии не нужно совершать марш не только на Москву, но даже на Владикавказ. Ей достаточно захватить территории Абхазии и Южной Осетии и блокировать перевалы. И тогда России останется только наносить ядерный удар по Тбилиси, других вариантов добиться победы у нее не будет. Что-то подсказывает, что она этого не сделает. К счастью.
Вот тогда и будут подведены окончательные итоги «пятидневной войны».
Геннадий Петров 
Дарья Гармоненко