Уроки "пятидневной войны"

Война в Южной Осетии стала во многом переломным этапом для российской военной политики.
Фото ИТАР-ТАСС

Сегодня всем уже очевидно, что «пятидневная война» в Южной Осетии в августе 2008 года стала поводом для форсированного проведения в России самой радикальной в ее современной истории военной реформы. И по прошествии двух лет после тех трагических событий на Кавказе можно констатировать: Вооруженные силы РФ действительно обрели новый облик. Но в связи с этим хочется понять, насколько лучше (или хуже) Россия теперь готова к такой войне, как та – с Грузией.

Заметим, что подобного рода война – самая простая из всех, которые могут предстоять нашей армии. Она несравненно легче, чем столкновения с военными машинами НАТО или Китая, и проще, чем безнадежная и бесконечная «борьба с терроризмом».

ИЗЪЯНЫ КОМАНДОВАНИЯ

В августе 2008-го российская группировка столкнулась с большими трудностями в сфере стратегического управления. Происходящее сейчас изменение системы управления ВС (переход от военных округов и флотов к объединенным стратегическим командованиям) само по себе является шагом очень прогрессивным.

Правда, лишь в том случае, если новые ОСК освободят от административных функций, оставив им только оперативные. Произойдет ли это в реальности, мы пока не знаем. Впрочем, применительно к Кавказу можно отметить, что здесь в любом случае мало что изменится. Ведь ОСК «Юг» – единственное, в которое войдет всего один военный округ (в другие ОСК – 1,5 или 2 округа). То есть, по-видимому, Северокавказский военный округ (СКВО) просто подчинит себе Черноморский флот и Каспийскую флотилию. Таким образом, на оперативно-стратегическом уровне управления за два года вряд ли произошли принципиальные изменения.

А вот массовые сокращения офицерского состава и отмена института прапорщиков и мичманов на боеготовность частей и соединений не повлиять не могли, причем, увы, не в лучшую сторону. В России, видимо, никак нельзя без крайностей, поэтому за 2 года мы от избытка офицеров перешли к их нехватке. Причем у нас, как правило, в ходе очередных «оптимизаций» уходят лучшие, а не худшие. Здравая сама по себе идея замены части офицеров и прапорщиков сержантами если и реализуется на практике, то не скоро (и не факт, что наиболее оптимальным образом). Кроме того, пресловутый приказ № 400 уж точно не улучшил внутреннюю обстановку в частях. Поэтому управление на тактическом уровне, пожалуй, лишь ухудшилось.

В войсках как не было, так и нет новейших систем связи, управления и разведки (включая беспилотники). Впрочем, странно было бы ожидать, что ситуация изменится за два года, ведь она складывалась десятилетиями. Наше отставание в этой области начало проявляться еще в начале 80-х, когда Вооруженные силы СССР, казалось бы, находились на пике своей мощи. Сейчас это отставание достигло просто космических масштабов. Хотя необходимость заимствования Россией американской концепции сетецентрической войны признана официально, воплощение идеи в реальность потребует очень длительного времени и огромных затрат, причем нам здесь однозначно не обойтись без импорта, поскольку очень многие технологии в данной области наш ВПК утратил, а еще большего их количества просто никогда не имел. Пока же все остается на прежнем уровне. На разведку вместо беспилотников будут летать бомбардировщики, войсками будут командовать из Москвы по мобильникам.

НОВОЙ ТЕХНИКИ НЕ ДОЖДАТЬСЯ

Ничто не свидетельствует о том, что изменилась к лучшему ситуация в ВВС и ПВО, которые проявили себя во время войны с Грузией хуже, чем другие виды Вооруженных сил. Значительные потери от далеко не самой мощной ПВО противника и полная неспособность бороться с вражеской авиацией (ВВС Грузии, не имевшие ни единого истребителя, вообще не понесли потерь, ни в воздухе, ни на земле) показали, что здесь положение поистине катастрофическое. И здесь тоже ситуация ухудшалась еще с советских времен из-за упомянутого выше отставания в области связи, управления, разведки, РЭБ. Тут надо еще иметь в виду, что и в советское время наши ВВС получили весьма специфический опыт локальных войн, в которых участвовали наши военнослужащие, советники и наша техника.

Мы неплохо отработали применение наземной ПВО, истребительная авиация была у нее «на подхвате», а опыт использования ударной авиации в классических войнах был очень ограниченным и довольно печальным (речь идет о не сильно успешных ударах ВВС Египта и Сирии по израильским войскам в ходе ближневосточных войн 1973 и 1982 годов). Опыта использования авиации в современной высокотехнологичной войне у нас нет совершенно. Видимо, большие проблемы даже с концептуальными подходами, не говоря уж об их применении на практике. Тем более какая практика при перманентной нехватке горючего и стремительном старении авиапарка? Решение этих проблем тоже потребует длительного времени и очень значительных средств. Причем неочевидно, что в рамках нынешней реформы мы хотя бы приступили к их решению. Поступление на вооружение ВВС РФ нескольких МиГ-29, от которых отказался Алжир, вряд ли можно считать обновлением авиапарка. Истребитель 5-го поколения мы дождемся не скоро и, похоже, в ничтожном количестве (даже официально объявлено, что ВВС получат не более 60 таких машин).

Ничем не лучше ситуация с бронетехникой, ее несоответствие современным требованиям признано на официальном уровне. В Минобороны наконец-то заметили, что наши БМП никого ни от чего не защищают, поэтому и ездят на них солдаты «верхом». Залезть под броню никому в голову не придет. Танк Т-90 создан еще в СССР и является всего лишь очередным представителем бесконечной линии, начатой с Т-64 почти полвека назад. Во всех неформальных мировых рейтингах современных танков Т-90 уверенно занимает последние места, проигрывая уже китайским танкам и нашему же более старому Т-80У. Причем здесь в отличие от ВВС нет даже надежды хотя бы в будущем получить «истребитель 5-го поколения» – то ли все надо начинать с нуля, то ли, что гораздо вероятнее, рассчитывать на импорт, который, собственно, уже начался закупкой итальянских бронеавтомобилей. Вот только кто продаст нам танки и БМП? Впрочем, отказ от концептуально очень интересной БМПТ, созданной в Нижнем Тагиле, подтверждает подозрения, что наше военное руководство как минимум не очень ясно себе представляет, какое оружие нужно нашим Вооруженным силам.

И БАЛАНС СИЛ – ТАКОЙ ШАТКИЙ

Вообще, с боевым потенциалом ВС в целом за эти два года произошло то же, что и с офицерским составом – от избытка мы сразу перешли к нехватке. Отчасти процесс радикального сокращения вооружений имеет объективный характер: техника выработала свой ресурс, значительная ее часть была небоеспособна, хотя на бумаге и числилась в составе ВС. Тем не менее оставшегося потенциала совершенно недостаточно для парирования существующих угроз. Обычные ВС сегодня не соответствуют даже минимальным потребностям обеспечения безопасности страны. Новая техника закупается в микроскопических количествах, причем большая ее часть морально устарела еще в момент выпуска.

Ситуацию с готовностью Российской армии к отражению различных угроз точно отражает баланс сил на Кавказе. После августовской войны СКВО был, конечно, укреплен. Он получил некоторое количество танков Т-90 (хотя только здесь до сих пор сохранились древние Т-62), в округе будет сформирован первый полк боевых вертолетов Ми-28Н. В Чечню из-под Наро-Фоминска была переброшена 8-я мотострелковая бригада, сформированная на базе Таманской дивизии. Интересно, что эта бригада получила статус горной.

Российская бронетехника при всех нюансах выполнила поставленные задачи. Фото Reuters

На сегодняшний день СКВО (будущее ОСК «Юг») имеет заметное превосходство над ВС Грузии. Правда, только потому, что последние, по сути, так и не были восстановлены после августовской войны. Страна затратила слишком большие деньги на создание своих ВС в 2004–2008 годах. Но после их разгрома на строительство новых ВС средств у Тбилиси, видимо, нет. Хочется отметить, что очень распространенный в России миф о том, что грузинская армия была создана на деньги стран НАТО, не имеет отношения к реальности. Иностранная военная помощь не превышала 3% военного бюджета Грузии. Более того, НАТО настоятельно советовала Тбилиси сократить вооруженные силы. После осетинской авантюры большинство стран Запада поостережется продавать Грузии оружие даже за деньги. По крайней мере наступательное – танки и боевые самолеты. Вероятна продажа лишь противотанкового оружия и средств ПВО.

Собственно, именно категорическое нежелание Запада получить новую войну на Кавказе и является единственной гарантией от этой войны. Но сейчас в Европе из-за финансового кризиса происходит очередное сокращение ВС с высвобождением большого количества еще вполне боеспособной техники. Ничто не мешает НАТО продать по остаточной цене или даже просто подарить Грузии, например, штук 500 Т-72, восточные европейцы вполне способны выделить столько, если скинутся. И тогда войска Тбилиси сразу окажутся по количеству танков в 1,5 раза сильнее СКВО. А если эти Т-72 пройдут модернизацию по западным стандартам (как те танки, которые были у Грузии в августе 2008 года), то и качественное превосходство будет на ее стороне. Модернизированный Т-72 лучше не только «родного» Т-72, но и Т-90. С авиацией, конечно, будет сложнее, но и здесь трудности преодолимы, настолько потенциал НАТО несопоставим с нынешним нашим. Поэтому натовцы легко могли бы скинуться на сотню-другую F-16 и несколько десятков «Торнадо» для Грузии. Другое дело, что на подготовку летного и технического персонала для них ушло бы несколько лет.

Конечно, СКВО (ОСК «Юг») может быть усилен(о) за счет других округов (ОСК). Правда, здесь не получится такой изящный маневр, который был только что продемонстрирован на учениях «Восток-2010»: переброска личного состава бригады с Урала в Приморье с получением там техники на БХВТ. Просто на Северном Кавказе у нас нет БХВТ. Но этот регион находится в европейской части страны, где коммуникации развиты относительно хорошо, а расстояния относительно небольшие. Поэтому части и соединения из ОСК «Запад» и «Центр» могут перебрасываться сюда целиком, со своей техникой.

Правда, переход от дивизий к бригадам несильно повысил стратегическую мобильность, хотя это было чуть ли не главной целью «бригадного подряда». Да и вообще, наш потенциал теперь в высшей степени ограничен. Впрочем, против Грузии нам это на обозримое будущее хватить должно.

«Пятидневная война» показала (точнее – подтвердила), что россияне воюют лучше, чем грузины. Это стало, на самом деле, одним из важнейших факторов победы, ведь никакого особого численного превосходства мы в той войне не имели, а в средствах связи, управления, разведки, наблюдения Грузия была даже сильнее. Этот фактор вряд ли изменился за два года, такие вещи не меняются десятилетиями. Хотя сокращения офицеров и приказ № 400 психологическую ситуацию, конечно, не улучшили.

В общем, по прошествии двух лет наши перспективы даже применительно к войне с Грузией отнюдь не стали более радужными, чем в августе 2008-го. Улучшение системы управления пока имеет чисто виртуальный характер, а вот сокращение офицеров и ослабление боевого потенциала – вполне реальный. Новой техники в СКВО получено слишком мало, чтобы это всерьез повлияло на ситуацию. А принципиальных изменений мы если и дождемся, то очень не скоро.

А пока нам надо надеяться на то, что Запад не захочет восстанавливать ВС Грузии. И на то, что россияне (не только русские!) воюют лучше грузин.