Руслан Пухов
Таких ракет Россия больше не делает.
Фото из архива "НВО"
Россия в настоящее время объективно не заинтересована в сокращении роли ядерного оружия и в его полной ликвидации. В условиях значительного сокращения российских обычных (неядерных) сил Россия рассматривает ядерное оружие как ключевой фактор своей национальной безопасности, как «великий уравнитель» своего военного потенциала со значительно превосходящими неядерными потенциалами НАТО и Китая. Иными словами, ситуация сейчас зеркальна ситуации 60–70-х годов, когда США и НАТО рассматривали ядерное оружие в качестве компенсации советского превосходства в обычных вооружениях в Европе.
Поэтому, поддерживая из пропагандистских соображений антиядерные инициативы, Россия не будет проявлять особого рвения в создании предпосылок для их реализации. При этом ключевым фактором здесь выступает именно недоверие к США. Сегодня с российской точки зрения неядерный мир будет миром, где США будут иметь возможность безнаказанно нападать на кого угодно и бомбить кого угодно.
В то же время Россия заинтересована в приведении своего унаследованного от СССР ядерного потенциала в соответствие со своими сузившимися экономическими возможностями. Поэтому Россия заинтересована в «управляемых» сокращениях своего ядерного арсенала, а также в одновременных соответствующих сокращениях ядерных сил США. Именно данное обстоятельство привело к стремлению России добиться заключения с США нового Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ), подписанного в этом году Праге.
ПЕРСПЕКТИВЫ РЕАЛИЗАЦИИ ДОГОВОРА СНВ
Подписанный Договор СНВ стал не слишком выгодным для России. С точки зрения российских интересов новый договор очевидно знаменует явную неудачу российского политического руководства в попытке добиться «институционализации» естественно происходящего сокращения российских стратегических ядерных сил. Богатые и могучие США, как и следовало ожидать, не пошли на искусственное выравнивание своих стратегических ядерных сил со все более сокращающимися российскими стратегическими силами. В результате Россия стоит перед необходимостью осуществления в предстоящее десятилетие крупных финансовых и ресурсных затрат на модернизацию своего ядерного потенциала и его хотя бы минимальное подтягивание к новым договорным уровням, очевидно ей невыгодным.
Основными согласованными положениями нового договора стала фиксация следующих новых предельных уровней для стратегически ядерных сил России и США: 1550 развернутых стратегических ядерных боезарядов для каждой из сторон,700 развернутых стратегических носителей, включая межконтинентальные баллистические ракеты (МБР), развернутые баллистические ракеты подводных лодок (БРПЛ) и развернутые тяжелые бомбардировщики, 800 развернутых и неразвернутых носителей, включая пусковые установки МБР, развернутые и неразвернутые пусковые установки БРПЛ и развернутые и неразвернутые тяжелые бомбардировщики.
Россия на момент подписания договора уже имела меньшее количество носителей, чем предусмотренные договором лимиты. На момент подписания договора Россия располагала суммарно всего лишь 640 стратегическими носителями, в том числе только 572 развернутыми.
В это число входят 368 наземных ракетных комплексов РВСН: 59 тяжелых шахтных МБР Р-36МУТТХ и Р-36М2 (SS-18 Mod 4/5), 70 шахтных МБР УР-100НУТТХ (SS-19 Mod 3), 171 мобильная МБР «Тополь» (SS-25), 50 шахтных МБР «Тополь-М» (SS-27A), 18 мобильных МБР «Тополь-М» (SS-27B); 12 ПЛАРБ: шесть проекта 667БДРМ (Delta IV class), четыре проекта 667БДР (Delta III class), одна проекта 941УМ (Typhoon class), одна проекта 955 (Yuri Dolgorukiy class).
Несущих суммарно 196 БРПЛ, причем из них развернутыми являются лишь восемь лодок (по четыре проектов 667БДРМ и 667БДР, по 16 БРПЛ на каждой – итого 128 развернутых ракет.
76 развернутых стратегических бомбардировщиков: 13 Ту-160, 63 Ту-95МС.
То есть России далее сокращать, по сути, нечего, и скорее перед российской стороной стоит вопрос «дотягивания» до уровня носителей, определенного договором. Причем за последний год с небольшим суммарное количество российских носителей «просело» с 809 до 640 за счет массового снятия с вооружения старых МБР и старых ПЛАРБ.
В этом и заключалась причина борьбы вокруг вопроса о количестве носителей, ставшая одной из главных интриг при подписании договора. Российская сторона настаивала на уровне 500–550 носителей, чтобы «подогнать» их число под естественное сокращение своих стареющих ядерных сил. Американская сторона в этом закономерно заинтересована не была, и, как легко видеть, принятая в итоге цифра в 800 носителей всего и 700 развернутых представляет собой откровенную победу американцев и «подгонку» под фактический состав стратегических ядерных сил США. При этом США не придется ни изменять структуру своих ядерных сил, ни, как было показано, серьезно сокращать их количественные уровни.
Также особо обращает откровенная хитрость авторов договора с засчетом ядерных боезарядов на бомбардировщиках. Новые правила подсчета «один бомбардировщик – один заряд», согласованные в новом договоре, представляют собой не что иное, как махинацию с целью вывести из-под сокращений значительное количество ядерных боезарядов сторон. Большая часть арсеналов стратегических КРВБ и ядерных бомб попадает теперь вообще в совершенно неучитываемую «зону». Очевидно, что данное правило засчета выгодно прежде всего США, поскольку при засчете даже на планируемых к сохранению 48 развернутых американских бомбардировщиках по прежним правилам хотя бы по 10 крылатых ракет на каждый США пришлось бы либо полностью ликвидировать все МБР Minuteman III, либо значительно сократить количество боеголовок на БРПЛ Trident II.
В России наибольшее внимание в процессе выработки нового договора привлекали вопросы юридической увязки сокращений стратегических вооружений с ограничением американской ПРО. Как и следовало ожидать, никаких существенных уступок и «увязок» здесь российской стороне добиться не удалось, и России пришлось прибегнуть к одностороннему заявлению по данному вопросу при подписании договора в Праге. Однако значимость данной проблемы чрезмерно преувеличивают. В течение 10-летнего срока действия нового договора (до 2020 года) США все равно не смогут развернуть систему ПРО, способную реально угрожать боевой устойчивости стратегических ядерных сил России, а в 2020 году российской стороне все равно придется пересматривать ситуацию и свои обязательства с учетом фактически складывающейся к тому времени обстановки с американской ПРО. Так что откладывание, по сути, данного вопроса в рамках подготовки нынешнего договора выглядит вполне разумным. Похоже, в России это хорошо понимали и использовали вопрос о ПРО просто как «таран» для выбивания из американцев уступок по другим пунктам договора. В этом отношении американцы, абсолютизируя вопрос о ПРО применительно к договору, оказались в ловушке, так как были вынуждены отстаивать достаточно абстрактный принцип, жертвуя ради него уступками по конкретным вопросам.
Основной российской проблемой в рамках нового Договора СНВ являются не те или иные его условия сами по себе, а сложившееся уже сейчас серьезное отставание фактической численности российских стратегических ядерных сил от договорных лимитов. Это связано прежде всего с массовым списанием ракет советского периода, ускорившимся в последние годы (особенно с началом списания мобильных ракетных комплексов «Тополь»), без адекватной количественной замены новыми комплексами.
Россия сейчас производит более 30 баллистических ракет в год (из них 16 являются БРПЛ Р-29РМУ2 «Синева» для переоснащения модернизируемых ПЛАРБ проекта 667БДРМ, около 12 – наземными МБР «Тополь-М» и «Ярс», а остальные – опытными образцами ракет «Булава» и «Ярс»), что является наиболее значительным показателем в мире, превосходя выпуск стратегических баллистических ракет вместе США и Китаем. Однако эти цифры явно недостаточны для поддержания количественного состава стратегических ядерных сил России, особенно в свете быстрого сокращения количества наземных МБР советского периода. Дополнительную лепту вносит затягивание программы БРПЛ «Булава», фактическую готовность которой к развертыванию следует ожидать не ранее 2012 года.
Начало серийного производства в 2010 году новой мобильной МБР РС-24 «Ярс» (по сути, вариант «Тополя-М» с тремя разделяющимися головными частями) при планируемых темпах ее развертывания не изменит принципиально ситуации – старые ракеты будут выводиться быстрее поступления новых. Особую проблему для боевого потенциала составит намечаемый на 2016–2019 годы вывод по ресурсу 46 тяжелых МБР Р-36М2 (SS-18 Mod 5), каждая из которых несет по 10 боеголовок, что сразу сократит число развернутых боезарядов в РВСН почти вдвое. В результате ожидается, что, по ранее появившимся в прессе планам, к 2020 году наземный компонент стратегических ядерных сил России составят не более 260 носителей (МБР) с 626 боезарядами: не более 108 мобильных МБР «Ярс» (SS-X-29), не более 27 мобильных МБР «Тополь-М» (SS-27B), не более 95 шахтных МБР «Тополь-М» (SS-27A), 30 старых шахтных МБР УР-100НУТТХ (SS-19 Mod 3).
Хотя заявлено о планах создания в России в перспективе новой жидкостной МБР с несколькими боевыми блоками, однако вряд ли ее поступление на вооружение следует ожидать ранее 2020 года.
Развитие морских стратегических ядерных сил России всецело связано с буксующей программой «Булавы» и строительством под них ПЛАРБ серии проекта 955. По опитимистичным подсчетам, следует ожидать сохранения в строю к 2020 году шести наличных ПЛАРБ проекта 667БДРМ (суммарно 96 БРПЛ «Синева») и ввода в боевой состав одной лодки проекта 955 (головной «Юрий Долгорукий» с 16 ракетами «Булава») и до четырех переработанного проекта 955А и его модификаций (суммарно 80 ракет «Булава» – по 20 ракет на каждой). С учетом того, что две лодки проекта 667БДРМ скорее всего будут числиться «неразвернутыми» (в ремонте), Россия сможет иметь на море 160 развернутых носителей (БРПЛ) с 640 боезарядами.
Наконец, в боевом составе российской стратегической авиации к 2020 году, предположительно, будет иметься около 50 бомбардировщиков Ту-95МС и 16 Ту-160 – то есть 66 носителей, засчитываемых, как 66 боезарядов.
Итого, по самому оптимистичному варианту, Россия сможет иметь к 2020 году не более 490 развернутых носителей с не более чем 1330 развернутыми боезарядами. Таким образом, перед российской стороной стоит объективная дилемма – либо фактически отказаться от ядерного паритета с США, несмотря на наличие нового договора, либо пересмотреть планы развития своих ядерных сил с целью форсированного производства и развертывания не менее чем 210 моноблочных носителей (скорее всего «Тополь-М» в шахтном и мобильном вариантах). То есть при запуске такой программы где-то начиная с 2013 года России потребуется серийный выпуск дополнительно не менее чем 30 таких ракет в год (то есть выпуск суммарно порядка 50 в год), что будет означать фактически утроение планируемого объема производства ракет серий «Тополь-М» и «Ярс». С учетом того, что в этот же период на том же Воткинском заводе придется вести серийный выпуск БРПЛ «Булава» (темпом не менее 10–12 ракет в год), то не ясно, осуществимы ли такие дополнительные планы в принципе по экономическим и производственным возможностям.
ПЕРСПЕКТИВЫ ПЕРЕГОВОРОВ ПО ТАКТИЧЕСКОМУ ЯДЕРНОМУ ОРУЖИЮ
Россия сохраняет наиболее значительный в мире арсенал тактического ядерного оружия (ТЯО), оцениваемый цифрами до 2000–3000 единиц (без учета снятых с вооружения боеприпасов, подлежащих ликвидации). При этом все они находятся на складах хранения Министерства обороны.
Однако, стоит отметить, что большая часть российских ядерных боеприпасов принадлежит в качестве боевых частей к системам оружия устаревших типов, подлежащих списанию в ближайшее десятилетие. Это касается устаревших ракет классов «воздух–поверхность», морских ракет и зенитных ракет к системам ЗРК С-200 (уже почти снятым с вооружения) и ранним модификациям С-300. При этом из новых видов ТЯО в России, возможно, ограниченно производятся (но не развертываются) лишь только ядерные боеголовки к новым оперативно-тактическим ракетам «Искандер-М» (SS-26). Поэтому к 2020 году следует ожидать значительного «естественного» сокращения количества российского ТЯО.
В свете этого тактическое ядерное оружие объективно является для России не столько фактором безопасности, сколько главным образом козырем для переговоров по другим вопросам безопасности, неизбежное снятие с вооружения которого можно попытаться выгодно «продать». По этой причине в настоящее время российское руководство заявляет о своей готовности вести переговоры по ТЯО. При этом в качестве условия для любых переговоров по тактическому ядерному оружию Россия будет требовать полного вывода остающихся американских тактических ядерных боеприпасов (около 200 авиационных бомб) из Западной Европы.
Возможно, что Россия будет стараться вписать переговоры по ТЯО с США в контекст дискуссий о будущем Договора об обычных вооруженных силах в Европе, участие в котором Россия практически заморозила с 2007 года, используя в качестве средства уступок со стороны Запада.
Дарья Гармоненко 