Сергей Печуров
Вслед за американскими "Томагавками" на ситуацию в арабском мире решили повлиять и французские "Миражи".
Фото Reuters
Военная коалиция США и ряда стран государств Запада, обосновывая свои действия содержанием резолюции Совета Безопасности ООН № 1973 от 17 марта 2011 года, наносит ракетно-бомбовые удары по войскам, базам ПВО, командным пунктам и объектам инфраструктуры в Ливии. Боевые действия проходят под флагом гуманитарной интервенции с целью защиты населения и принуждения к отставке Муаммара Каддафи. Такое развитие событий продиктовано логикой развития революционных бунтов в регионе.
На рубеже 2010–2011 годов резко обострилась обстановка на Арабском Востоке. Несмотря на традиционно высокую степень напряженности в данном регионе мира, нынешний взрыв оказался в определенной степени неожиданным для большинства аналитиков-международников.
Разразившийся в 2008–2009 годах мировой финансовый кризис наложился на региональные социально-экономические проблемы, проявляющиеся специфично в каждой из арабских стран, но вместе с тем имеющие и многие сходные черты.
ПРИЧИНЫ И ФАКТОРЫ
Во-первых, в последние десятилетия в значительной степени углубилось расслоение общества, увеличился разрыв в доходах между бедной в основном и богатой частями населения практически во всех, за исключением аравийских монархий в странах Арабского Востока. Углубился разрыв в уровне жизни между богатыми и бедными странами региона. И это на фоне быстро прогрессирующего продовольственного кризиса, сопровождающегося значительным ростом цен на товары первой необходимости.
Во-вторых, существенно вырос уровень безработицы, достигнув в отдельных арабских странах 60–70% трудоспособного населения. В-третьих, подавляющее большинство безработных составляет молодежь до 25 лет, которые фактически лишена перспектив встроиться в окружающий мир и найти достойное место. Ситуация осложняется значительными темпами прироста населения, в результате чего люди молодого и среднего возраста, при относительно высокой смертности в бедных арабских странах, формируют подавляющее большинство населения.
В-четвертых, в условиях существования в характерных для Арабского Востока автократических режимах (будь то монархии или «демократии») и как следствие в неимоверных масштабах разросшейся бюрократии, кумовства, племенных (родовых) предпочтений и элементарной коррупции крайне сложно найти применение своим способностям и навыкам даже тем специалистам, чья профессия, казалось бы, формально является востребованной. Таким образом, чаша терпения оказалась переполненной, что и выразилось в массовом недовольстве низов. При действии лишь вышеозначенного фактора логично было ожидать чего-то наподобие голодных бунтов, в лучшем случае забастовок с экономическими требованиями и т.п. Однако случилось нечто иное.
К социально-экономическим факторам, вызвавшим резкий всплеск недовольства населения, присовокупились и причины морально-психологического характера, свойственные особенностям менталитета арабского населения практически всех стран региона. Речь прежде всего идет о начавшемся в конце 70-х – начале 80-х годов прошлого века своеобразном культурном ренессансе, выплеснувшемся мощными эмигрантскими волнами за пределы Арабского Востока и запитавшем своими наиболее яркими проявлениями практически все ниши общемирового культурного пространства, в котором до этого безраздельно доминировал Запад.
Это не могло не породить своеобразную моду на арабскую национальную культуру и быт, в том числе на атрибутику в одежде, в песенном и танцевальном искусстве, архитектуре, живописи и т.п. Данные факты тонко подмечались в арабских странах и способствовали укреплению чувства гордости за свою самобытность, историю, вольно или невольно порождая и рост откровенно националистических, панарабистских настроений.
Немного позже, в определенной степени под влиянием культурного ренессанса, начинается и куда более значимый, но до поры до времени вяло текущий процесс преодоления арабами «политического комплекса неполноценности» или, как его иногда называют, – «комплекса вечно проигравших». Данный процесс получил резкое ускорение в 2006 году в результате первой в новейшей истории «великой победы» арабов из шиитской организации «Партия Аллаха» («Хизб Алла» или «Хезболлах») над Израилем в ходе его нападения на Северный Ливан, а затем стойкого противостояния в 2008 году палестинцев, объединенных в суннитскую организацию ХАМАС, массированному израильскому рейду в секторе Газа.
Данный фактор стал превалирующим на политическом поле развернувшейся в настоящее время борьбы и в отдельных случаях даже психологически подмял под себя фактор панисламизма, что наглядно продемонстрировали лозунги восставшего населения и относительно скромное участие и популярность исламских фундаменталистов в выступлениях с целью устранения скомпрометировавших себя режимов.
МЕХАНИЗМ МОБИЛИЗАЦИИ
Безусловно, позиции исламского радикализма весьма сильны в арабских государствах, причем, чем беднее страна, тем больше радикалов. Но даже во флагмане арабского мира – Египте, который помимо прочего является и родиной фундаменталистской организации «Братьев-мусульман» (правильнее – «Мусульманское братство»), призывы к джихаду против неверных потонули в море протестных лозунгов светского содержания. Более того, следует подчеркнуть, что практически во всех возбужденных государствах окрепшая оппозиция, как правило, не манипулировала исламом и не стремилась придать протестному движению исключительно религиозную окраску. Напрашивается вывод, что дело, видимо, не в том, что исламские радикалы прозевали момент возбуждения масс, а в более широком спектре – причин, инициировавших нынешний кризис.
В этих условиях необходимы были лишь повод и инициатор, чтобы взорвать ситуацию.
Таким образом, социально-экономический и морально-психологический факторы, в силу объективных и субъективных причин соединившись «в нужном месте и в нужное время», вызвали тот всплеск, по сути, революционного подъема на борьбу населения целого ряда арабских стран, который в конце концов и привел к нынешнему кризису, взбудоражившему мировую общественность.
В данной связи встает вопрос о механизме мобилизации масс на восстания и о инициаторах бунтов.
На первый взгляд начало протестного движения в арабских странах напоминает первые фазы так называемых цветных революций в Грузии, Украине, Киргизии, Молдавии, Таиланде и до этого в Сербии. В свое время в аналитических статьях при разборе событий в указанных странах достаточно подробно рассматривались методы и формы работы «неожиданно» возникавших, как правило, небольших по численности групп организаторов-заговорщиков. В нынешних же событиях, казалось бы, внешне схожие с предыдущими методы и формы почти молниеносной мобилизации огромных масс манифестантов, которые затем при «умелом» руководстве превращались в погромщиков-революционеров, имеют и свою специфику.
Инструментами возбуждения недовольства и последующей мобилизации населения явились электронные и мобильные средства связи, которые в отличие от цветных революций применялись в беспрецедентном масштабе. В отличие от необходимых для полноценной жизнедеятельности предметов, в частности, продуктов питания, эти средства постоянно падают в цене, и на фоне постоянно увеличивающегося количества социальных сетей и расширяющихся возможностей подключения к ним они становятся доступными для широких слоев населения, даже в сравнительно бедных странах.
Примечательно вместе с тем, что первой арабской страной, где был на практике реализован «сценарий возбуждения масс», стал Тунис, далеко не самая обделенная цивилизацией страна Арабского Востока. При высокой безработице жизненный уровень населения и, самое главное, уровень образования в этом государстве считаются относительно высокими. Наличие доступного Интернета и мобильной связи у тунисцев в целом сравнимо с некоторыми европейскими странами. По-видимому, это и побудило вдохновителей бунтов начать с данного государства, а возможно, проэкспериментировать именно здесь.
Между тем более показательны те специфические методы «возбуждения масс», которые реализовались в следующей по очереди стране Арабского Востока – Египте. В данном случае явно прослеживается «продвинутость» инициаторов возбуждения со стороны ряда в основном полуофициальных молодежных организаций, таких как «Кефая» («Достаточно») или так называемого движения «6 апреля», которое, в частности, связано с учрежденной в 2008 году в Нью-Йорке международной организацией «Альянс молодежных движений». Не напоминают ли египетские молодежные организации своих «сестер», например, в Сербии – «Отпор», на Украине – «Пора», в Грузии – «Кмара» и т.п., патронируемых различными полуофициальными американскими фондами.
Обращает на себя внимание и одновременно развернутая в западных СМИ скоординированная пропагандистская кампания, нацеленная не столько на европейского обывателя, сколько на население Арабского Востока, сутью которой является беспрецедентная критика внутренней и внешней политики «обанкротившихся режимов» и персональная травля их лидеров и представителей власти. Публикуемые и подготовленные в этих СМИ материалы оперативно переводятся и размещаются в подконтрольных местной оппозиции СМИ. Наиболее популярный в арабском мире так называемый независимый телеканал «Аль-Джазира» со штаб-квартирой в союзном США Катаре, финансируемый проамериканским катарским руководством и, кстати, со штатом сотрудников – выходцев из британской BBC, настойчиво навязывает арабскому населению мысль «о неизбежности перемен», «всеобщей поддержке революций США и Европой» и якобы принятых «решениях ведущих стран мира оказать финансовую и материальную помощь вставшим на путь демократии арабским режимам».
ВСЕ АРМИИ РАЗНЫЕ
Не остался незамеченным и факт жесткой дифференциации в обработке определенных слоев населения в различных арабских государствах, исходя из исторически сложившихся особенностей их устройства и формирования органов власти. Например, в таких странах как Ливия и Йемен кем-то умело манипулировался фактор исторически сложившихся сепаратистских настроений. В этих же арабских государствах, где внутренний порядок зиждется на соблюдении принципа баланса в доступе влиятельных племен к кормилу власти, с самого начала кризиса, в том числе и через различные средства коммуникаций, разжигались страсти вокруг племенных противоречий, сталкивания лбами представителей различных племен, исполнявших государственные функции.
При такой организации якобы спонтанно восставшего населения с использованием для мобилизационного эффекта электронных средств связи и коммуникаций, а также параллельной пропагандистской кампании в СМИ ожидать другого, нежели «всеобщего недовольства режимами со стороны населения» конкретных арабских стран, не представляется возможным. Сегодня очевидно, что руководство «возбужденных» государств Арабского Востока, как, впрочем, и тех стран, где ранее произошли подобные «революции», оказалось не готовым к массированному, и, самое главное, скоординированному напору сил, призванных к так называемым кардинальным действиям.
На первый взгляд вызывает определенное недоумение неспособность руководства данных государств вовремя вскрыть «заговор» и применить соответствующие контрмеры, в том числе своевременное отключение Интернета. Естественно, можно допустить, что определенная часть представителей элиты была под тем или иным предлогом или давлением (финансово-материальным или угрозами карательных санкций) нейтрализована в лучшем случае или попросту предала своих патронов. Однако прикормленные и в большинстве случаев руководимые ближайшими родственниками лидеров государств так называемые службы безопасности и прочие органы правопорядка были обязаны отслеживать развивавшуюся ситуацию и превентивно реагировать на грядущую катастрофу. Этого не произошло.
Далеко неоднозначна оценка действий национальных вооруженных сил в развернувшейся внутриполитической борьбе. Если египетская армия в целом сыграла, скажем так, стабилизирующую роль, сдерживая толпу, не давая ей возможность переходить определенные рамки и тем самым позволив политикам разрулить ситуацию, то в других арабских государствах, где кризис достиг наивысшего накала, вооруженные силы повели себя явно деструктивно, во всяком случае их роль гаранта государственной стабильности оказалась, мягко говоря, не на высоте. В Тунисе армия попросту отказалась подчиниться приказам своего Верховного главнокомандующего – президента – и тем самым способствовала краху режима. В Ливии, из-за вброшенного извне в вооруженные силы вируса разложения, ситуация сложилась еще более трагично. Фактически произошел раскол армии, в результате чего страна скатилась к тривиальной гражданской войне.
В ходе разразившихся так называемых сетевых революций в арабском мире своеобразно проявила себя «общеарабская солидарность». Руководство практически всех арабских государств до поры до времени избегало занимать четкую позицию в отношении вспыхивавших то в одной, то в другой «братской» стране бунтов. Выдерживая паузу, арабские лидеры руководствовались исключительно своими эгоистическими интересами из боязни эффекта домино, стремились минимизировать влияние событий у соседей на свои страны путем раздачи символических, по сути, подачек населению и, лишь когда осознавали, что процесс стал необратимым, начинали публично поддерживать победителя. Исключением, возможно, стала лишь относительно благополучная Саудовская Аравия (но и здесь все еще возможны бунты шиитского населения в восточных регионах), которая, традиционно опекая аравийские монархии, демонстративно направила военную помощь в охваченный беспорядками Бахрейн. Скорее под давлением извне, нежели из соображений справедливости, руководство Лиги арабских государств, не дождавшись исхода противостояния в Ливии, пошло на беспрецедентный шаг осуждения, по сути, законных действий признанного лидера арабской страны – Ливии – Муаммара Каддафи. А в это же время массы манифестантов в «возбужденных» арабских государствах, объединенных средствами коммуникаций и связи, весьма активно продолжали поддерживать друг друга, провоцируя демонстрантов на дальнейшие решительные шаги.
 Ливийская ПВО «сдает экзамен» в боевых условиях. Фото Reuters |
В связи с охватившими Арабский Восток восстаниями в весьма двусмысленном положении оказались «неарабские» субъекты Большого Ближнего Востока – Турция, Иран и Израиль.
Происламски настроенное руководство Турции, изначально не поддерживая ни одну из сторон во внутренних беспорядках, официально устами премьера Тайипа Эрдогана заявило, что выступает категорически против внешнего вмешательства во внутренние конфликты арабских стран.
Несмотря на обвинения, выдвинутые в адрес Тегерана, что он разжигает антизападные настроения в среде восставших и провоцирует радикалов на революции в арабских странах в стиле иранской исламской революции, ни одного факта подобного вмешательства и тем более участия в беспорядках иранцев до сего времени отмечено не было. И это при том, что в самом Иране начались локальные выступления против жесткого внутриполитического режима, освященного якобы религиозным фанатизмом аятолл.
ИЗРАИЛЬ, США И РОССИЯ
В наиболее сложном положении, впрочем, как всегда в случае обострения обстановки на Ближнем Востоке, оказался Израиль. С одной стороны, израильское руководство не могло поддерживать радикальные выступления оппозиции в том же Тунисе и тем более в Египте, руководство которого в лице президента Мубарака традиционно при рассмотрении путей выхода из ближневосточного кризиса придерживалось американского курса во внешней политике, то есть «служило гарантом мира в регионе». С другой стороны, осознавая, что смена режима в Каире по тем или иным причинам предопределена, израильское руководство вынуждено пассивно реагировать на происходящие события, имея в виду возможность неблагоприятного для Земли обетованной развития региональной обстановки, прежде всего на исламизацию режимов в наиболее влиятельных и сильных, с точки зрения военных потенциалов, государствах Арабского Востока.
В качестве резюме представляется логичным сделать следующие выводы и предположения относительного дальнейшего развития ситуации в этом жизненно важном для всего мирового сообщества регионе.
Судя по всему и в первую очередь исходя из исторически сформировавшихся условий и четко обозначившихся в последние десятилетия трендов в развитии арабских обществ, ожидать резкого движения в сторону исламского фундаментализма обновленных руководящих элит влиятельных арабских государств преждевременно. Безусловно, так называемое возвращение к своим историческим корням, начавшееся в последней трети прошедшего века на Арабском Востоке и в определенной мере окрашенное в религиозные тона, будет иметь место и в дальнейшем. Однако этот процесс не может оставаться и однозначно не будет бесконтрольным, учитывая глубочайшую заинтересованность все еще играющего доминирующую роль на мировой арене, условно говоря, Запада в стабильных и по приемлемым ценам поставках из стран региона углеводородного сырья. В этом, что следует подчеркнуть, крайне заинтересован и новый мощный субъект мировой политики – Китай.
В связи с этим вероятнее всего развитие ситуации в регионе будет напоминать и проходить по лекалам реформ, апробированным в Восточной Европе в 90-е годы в ходе так называемых бархатных, а в некоторых странах СНГ – в ходе цветных революций в 2000-х годах. Причем в силу специфики формирования арабского гражданского общества (безразлично, «просвещенная» это автократия или тоталитарная «демократия») последующие преобразования будут осуществляться при участии клерикальных (исламских) кругов в качестве скорее моральной «очистительной», нежели руководящей революционно-разрушительной силы (как это было, например, в ходе Иранской революции). Но при любом сценарии развития дальнейшей обстановки следует ожидать определенного отката в так называемом мирном процессе урегулирования ближневосточной проблемы с рецидивами жесткой конфронтационности в арабо-израильских отношениях.
На большую вероятность такого хода событий указывает ряд обстоятельств. Прежде всего имеется в виду позиция и роль главной мировой державы – США в нынешнем кризисе.
Разговоры о полной неожиданности для американского руководства резкого осложнения военно-политической обстановки на Арабском Востоке не могут не вызывать сомнения. На первых порах противоречивые, зачастую взаимоисключающие заявления представителей американской администрации о нюансах ситуации в регионе и тем более «гибкость» позиции Белого дома в отношении лидеров возбужденных государств не должны никого вводить в заблуждение. Скорее, наоборот, должны заставить обратить пристальное внимание на подоплеку этого беспрецедентного обострения ситуации и на поведение так называемых независимых, а по существу подконтрольных США крупнейших высокотехнологических коммуникационных компаний, принимая во внимание их вкратце проанализированную выше, подстрекательскую, по сути, роль в возникшем кризисе. Нельзя и обойти молчанием появившуюся в ряде СМИ информацию об имевшем место факте закрытого совещания, организованного американским президентом Бараком Обамой в конце февраля – начале марта с участием руководителей целого ряда социальных сетей.
Из всего этого напрашивается вывод о спланированной специфической операции, которая укладывается в рамки стратегии управляемого хаоса. Реализация данной стратегии, достаточно хорошо известной специалистам, в том числе международникам, имеет смысл в случае, когда потребность в кардинальных изменениях обстановки необходима, а средств прямого военного вмешательства недостаточно, либо их применение в данный момент нецелесообразно по тем или иным причинам. Особо не останавливаясь на деталях, нельзя не подчеркнуть квинтэссенцию провозглашенной ровно год назад госсекретарем США Хиллари Клинтон новой американской стратегии: «Бороться с диктаторскими режимами через Интернет!» Выбор критериев отбора объектов для реализации данной стратегии, разумеется, остается за американцами. Логика дальнейших рассуждений с неизбежностью приведет нас к следующей констатации.
В случае принятия решения о прямом либо косвенном применении силы для последующей «нормализации» обстановки ход событий может развиваться по немудреному сценарию. Такое решение, вне всяких сомнений, в состоянии принять только Вашингтон!
Так, в соответствии с основополагающими документами, регламентирующими курс США на внешнеполитической арене («Стратегия национальной безопасности», «Национальная военная стратегия» и др.), отдается предпочтение совместным с союзниками и партнерами действиям. Однако в силу консенсусного принятия решений в НАТО и официально провозглашенной позиции Турции по противодействию любым, прежде всего открытым, формам вмешательства блока в локальные конфликты на Ближнем Востоке, у американцев не остается другого выбора, кроме как, не уповая на союзников (по НАТО), использовать апробированный на практике так называемый метод коалиционного применения военной силы, главным образом с привлечением англо-саксонских братьев по оружию, прежде всего ВС Великобритании, а также других государств, разделяющих позицию Вашингтона в каждом конкретном случае. При этом в Пентагоне разработана и уже готова к применению относительно новая форма военного вмешательства – так называемая гуманитарная интервенция, призванная скрыть истинные намерения под прикрытием оказания помощи многочисленным, при любом подобного рода катаклизме, беженцам и населению пострадавших от военных действий районов.
На курс США в попытках урегулировать нынешний кризис существенное влияние оказывает так называемый нефтяной фактор. Ситуация складывается таким образом, что даже минимальное обострение обстановки в регионе и тем более внешнее вмешательство, казалось бы, ведут к росту цен на импортируемые углеводороды, что не в интересах ни Европы, ни самих США. Надежды на компенсацию сокращаемых при этом поставок на другие, внерегиональные, страны-экспортеры не высоки. Созданный еще в 1973 году прецедент общеарабского нефтяного эмбарго не может не учитываться плановиками госдепа и Министерства обороны США, хотя в нынешних условиях отсутствия «общеарабской солидарности» представляется маловероятным. С другой стороны, как показал опыт «волевого обрушения цен на нефть», послужившего началом конца Советского Союза, в Вашингтоне далеко не исчерпан набор мер для «регулирования» в своих интересов нефтяного рынка. Все это делает весьма затруднительным точечный прогноз дальнейшего развития обстановки.
Нестабильность на Арабском Востоке, учитывая географическую близость региона и вызываемые ею последствия как политико-конфессионального, так и финансово-экономического характера, как никогда не выгодна России.
Продолжающиеся в странах региона беспорядки в конечном итоге разбалансируют и ситуацию в наименее стабильных южных анклавах Российской Федерации. Подверженные влиянию мнимой, так называемой исламской, солидарности определенные круги в российских районах традиционного проживания мусульман могут воспользоваться имеющими место внутренними локальными факторами кризисного социально-политического положения, чтобы возбудить массы недовольных и спровоцировать их на протестные движения, окрашенные в религиозные тона. Это чревато серьезными последствиями и для страны в целом.
Краткосрочный эффект резкого роста цен на углеводороды в конечном счете обернется таким же резким снижением доходов от продажи углеводородов ввиду неизбежного спада в их потребности в странах-импортерах и, соответственно, удорожания приобретаемого оборудования. В результате существенно затормозится выход из финансово-экономического кризиса, который не обошел стороной и Россию.
Среди других негативных последствий нынешнего кризиса на Арабском Востоке финансово-экономического порядка нельзя не упомянуть и вероятность если не прекращения, то с большой вероятностью торможения военно-технического сотрудничества с традиционными приобретателями российского вооружения и военной техники, а также запасных частей и комплектующих к ранее поставленным еще советским образцам ВВТ. Закупленное у России, как правило, в кредит вооружение в случае смены режимов может стать предметом далеко не обязательных к исполнению (как показывает опыт) решений различных международных судебных инстанций и, соответственно, крупных финансовых издержек у российской стороны. Еще более вероятен отказ от приобретения российского оружия вновь сформированными режимами.
Таким образом, нынешний кризис на Арабском Востоке чреват весьма серьезными, если не беспрецедентно негативными последствиями не только для государств региона, причем и для тех, которые пока не охвачены бунтами, но и для всего мирового сообщества. С неизбежностью он затронет и интересы национальной безопасности России. В этих условиях на повестку дня встает вопрос о тщательном отслеживании, мониторинге развивающейся ситуации и наделении особой ответственностью тех инстанций, которые отвечают за обеспечение и принятие адекватных решений в области военно-политического курса России на Арабском Востоке.
Дарья Гармоненко 
