Василий Микрюков
Высокая динамика развития ситуации в современной высокотехнологичной войне требует оперативного управления силами и средствами на всех уровнях. Фото с официального сайта Министерства обороны РФ
Важнейшей проблемой современного военного искусства стала необходимость дальнейшего совершенствования управления войсками в стратегическом, оперативном и тактическом масштабах. Это связано с появлением более эффективных средств вооруженной борьбы, разработкой новых форм, методов и способов ведения военных действий, изменением оргструктуры войск и их оперативного построения. Необходимость быстрого концентрирования и рассредоточения войск, непрерывно изменяющаяся обстановка, высочайшая динамика боевых действий и огромный поток информации – вот что следует ожидать в первую очередь в современной войне. В связи с этим резко возрастет объем и сложность работы командующих (командиров) и их штабов по управлению войсками.
ОПЕРАТИВНОСТЬ
Одним из основных требований к управлению войсками является оперативность. Достижение военных целей и успешное выполнение войсками задач возможно только при условии принятия командованием своевременных и обоснованных решений и ускоренного доведения их до действующих сил.
К сожалению, в настоящее время информационные потоки без должной степени обработки циркулируют преимущественно по «подсистемам-стволам» видов ВС и родов войск, которые замыкаются на подсистему командования и штаба соответствующего уровня. На флоте – это автоматизированная система управления (АСУ) «Море», в Сухопутных войсках – «Акация», в РВСН – «Сигнал», которые не сопрягаются между собой.
Подобная же ситуация – в ВВС, войсках ВКО. В силу этого отсутствует возможность комплексной обработки информации и ее доведения в автоматизированном режиме до войск различного подчинения. В результате информация задерживается, используется не полностью, имеет низкую достоверность, что оказывает негативное влияние на выработку и принятие решений на совместное применение группировок различных видов ВС и родов войск.
Кроме того, негативную роль играет использование в повседневной деятельности командующих (командиров) и их штабов зарубежных, прежде всего американских, ЭВМ и информационно-коммуникационных технологий. Необходимо учитывать, что в случае эскалации конфликта со стороны противника будут проводиться информационные диверсии с целью несанкционированного доступа к базам данных, нарушения линий связи, хищения и копирования информации, а также ее сокрытия и искажения. Эти диверсии будут подкреплены активацией компьютерных вирусов, прежде всего «троянских коней», «заложенных» противником в ЭВМ еще в мирное время.
Наиболее эффективным направлением повышения оперативности управления войсками и защищенности средств связи и обработки информации в современных условиях является создание единой информационно-коммуникационной сети, объединяющей командующих (командиров) и штабы различных видов ВС и родов войск. Основополагающим в этом направлении является переоснащение пунктов управления войсками и оружием отечественными автоматизированными средствами связи и обработки информации, разработанными на основе передовых нано- и биотехнологий. Это обеспечит защиту информации, получение и передачу достоверных сведений об обстановке, ускорение процесса управления силами и средствами и повышение вследствие этого темпов операций, эффективности поражения противника и живучести своих войск.
ОПТИМИЗАЦИЯ СТРУКТУРЫ ОРГАНОВ УПРАВЛЕНИЯ
Не менее важное значение в совершенствовании управления войсками имеют и такие факторы, как научно обоснованное разграничение функций между различными звеньями управления и внутри них, искусное сочетание централизованного и децентрализованного руководства подчиненными.
Одним из наиболее доступных путей повышения эффективности управления войсками является оптимизация структуры органов управления.
Еще в XIX веке немецкий военный теоретик Карл фон Клаузевиц подчеркивал, что «…руководство армией (да и руководство всяким целым) представляется чрезвычайно облегченным, когда главнокомандующему приходится иметь дело не более чем с тремя или четырьмя непосредственно ему подчиненными; но за это удобство полководец обыкновенно дорого расплачивается двояким образом. Во-первых, чем длиннее иерархическая лестница, по которой должно спускаться приказание, тем это последнее более теряет в своей быстроте, силе и точности; это имеет место, когда между главнокомандующим и начальниками дивизий имеются еще и корпусные командиры; во-вторых, главнокомандующий утрачивает тем большую часть своей власти и действенности, чем шире круг деятельности его непосредственных подчиненных. Полководец, распоряжающийся 100 тыс. человек, разделенных на восемь частей, обладает гораздо более интенсивной властью, чем в том случае, когда те же 100 тыс. человек разделены всего на три части. На это имеется много разных причин; важнейшая из них та, что командир каждой части полагает, будто бы он имеет какие-то собственнические права на все подчиненные ему войска, и потому упорствует почти всякий раз, когда какая-либо часть их отнимается у него на более или менее продолжительное время… С другой стороны, нельзя доводить и числа отдельных частей до чрезмерно больших размеров во избежание беспорядков. Штабу армии, состоящей из восьми частей, управлять уже нелегко, и выше десяти доводить это число не следует. В дивизии же, где средства для доведения приказов до осуществления гораздо ограниченнее, подходящими являются более мелкие цифры: 4, максимум 5».
Критериями оптимальной соотносительности элементов системы управления служат степени соответствия: структуры и возможностей системы в целом и каждого ее элемента в отдельности – объему возлагаемых на них задач (главный критерий); пропускной способности связи и других технических средств управления – объему циркулирующей через них информации; возможностей средств добывания и обработки информации – потребности в них органа управления; транспортной базы – требованиям маневренности системы управления и устойчивости работы.
На наш взгляд, единой, годной на все случаи жизни структуры органов управления войсками нет и не может быть. Она должна создаваться для решения конкретных задач и видоизменяться в соответствии со складывающейся обстановкой. Кроме того, при определении структуры органов управления необходимо учитывать порог управляемости, определяемый по известной формуле – квадрат суммы количества управляемых и управляющих объектов.
Например, по нашим расчетам, исходя из критериев оптимальной соотносительности элементов системы управления, в России вместо 4 военных округов (Западный, Южный, Центральный, Восточный) целесообразно иметь 7 военных округов – Ленинградский (куда входит Балтийский флот), Архангельский (куда входит Северный флот), Московский, Северо-Кавказский (куда входит Черноморский флот), Приволжско-Уральский (куда входит Каспийская флотилия), Сибирский и Дальневосточный (куда входит Тихоокеанский флот).
РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ОБЯЗАННОСТЕЙ
Важным фактором повышения эффективности управления войсками является правильное распределение обязанностей между командующим, штабом и начальниками родов войск и служб.
«При любой форме военного управления эффективность их функционирования во многом зависит от того, насколько четко распределены и рационально реализуются на практике функции гражданских и военных структур внутри военного ведомства, чтобы они не соперничали, не дублировали, а умело дополняли друг друга», – указывает президент Академии военных наук Российской Федерации генерал армии Махмут Гареев.
Особая актуальность проблемы распределения обязанностей обоснована тем, что задачи тылового и технического обеспечения войск в настоящее время возложены на гражданские аутсорсинги, а теоретическая, методологическая и нормативно-правовая база передачи задач тылового и технического обеспечения гражданскими аутсорсингами военному ведомству в угрожаемый период и с началом боевых действий сегодня отсутствуют.
Кроме того, при распределении обязанностей необходимо повсеместно добиваться осуществления важнейшего принципа научной организации труда – ни одна вышестоящая инстанция не должна исполнять функции, которые могут быть исполнены и реализованы в нижестоящем звене. Ни один человек, имеющий квалификацию в одной области, не должен вмешиваться в работу специалистов другой области.
К примеру, исход боя во многом зависит от способности младших командиров проявлять инициативу и самостоятельность и действовать в зависимости от складывающейся обстановки, принимая нетрадиционные решения. Вмешательство старших офицеров дискредитирует деятельность младших командиров в глазах подчиненных, вырабатывает в них неуверенность и нерешительность. В годы Великой Отечественной войны вмешательство начальников Главного политуправления РККА в действия командующих зачастую приводило к срыву боевых задач и неоправданным жертвам среди солдат и офицеров. В послевоенный же период возложение с подачи политорганов на офицеров обязанностей сержантов и старшин (контроль за личным составом в ночное время, назначение в наряды и др.) отрицательно сказалось на боеспособности советских войск.
ФОРМЫ И ГЛАВА ВЫСШЕГО ВОЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ
Исторически сложились две формы высшего военного управления. Первая форма – когда Вооруженные силы возглавлялись главой государства. Вторая форма связана с непосредственным подчинением Вооруженных сил исполнительной власти под парламентским контролем.
Ни одна из этих форм не является идеальной для России. Можно вспомнить о тех тяжелых последствиях для страны, когда ее Вооруженные силы возглавлял император Николай II или президент Борис Ельцин. Не меньший вред был нанесен стране, когда во главе Вооруженных сил стояли представители исполнительной власти Александр Керенский или Лев Троцкий.
На наш взгляд, должно быть четкое разделение высшего военного управления: военно-политические и военно-административные задачи должен решать глава государства, а вопросы ведения военных действий должны быть в компетенции военного министра и начальника Генштаба.
При этом в связи с высокой ответственностью и сложностью управления Вооруженными силами возникает вопрос о том, кому следует их доверять.
Прежде всего, как представляется, военачальник, планирующий и осуществляющий наступательные и оборонительные операции, должен быть компетентен во всех вопросах, касающихся управления войсками и оружием. С этой целью еще в древности практиковалось последовательное назначение на вышестоящую должность. Высших должностей, по мнению древнеримского теоретика военного дела Вегеция, автора небезызвестного труда «Краткое изложение военного дела», командир должен достигать не иначе как путем последовательного прохождения военной службы. Таким образом, старшие начальники имели большой опыт и выделялись своим знанием военного дела.
Хуже всего, когда главой военного ведомства назначается гражданский человек, как это было в нашей стране в бытность министрами обороны Николая Булганина или Анатолия Сердюкова.
Еще в 1908 году русский мыслитель Михаил Меньшиков, видя развитие негативных процессов в Русской армии, советовал: «...нужно поставить во главе армии, на посту министра – героя, военного генерала, а не штатского. Тут решительно необходимо знаменитое имя, уважаемое, если не обожаемое всей армией. Явись сейчас Скобелев (допустим чудо), с ним вернулась бы потерянная надежда, с ним взошло бы закатившееся солнце веры в себя».
Во-вторых, военачальник должен обладать большой долей решимости и твердости, быть способным отстаивать интересы военного ведомства на самом высоком государственном уровне, уметь не только принимать решение, но и отстаивать его и быть готовым нести ответственность за принятое решение.
«Мы не задаемся целью дать анализ довольно большому числу русских военачальников, а лишь отметим, что среди них было немало безвольных, несамостоятельных, но покладистых, готовых на любую уступку власти и мнению, предоставляемому аристократией, затем – политиканствующей интеллигенцией, – пишет российский военный теоретик полковник Анатолий Каменев. – Армия, не защищенная со стороны своего главного начальника, теряла не только в бюджете, но и в политическом весе и значении, потребном для того, чтобы к ней (Армии) в обществе относились с должным уважением и ценили ее за тот нелегкий труд, который она исполняет».
Совсем другое дело, когда интересы армии представляют перед государственной властью ее прямые и самостоятельные начальники. «Они знают, в каком положении дело и что нужно. Тогда голос армии восходит без перерыва с самых оснований, от фельдфебеля до главнокомандующего, и повергается перед верховным вождем государственных сил. Если боевые начальники могут ошибаться в современных военных вопросах, то они ошибутся на оттенок, а не на целый цвет. И, главное, при этом средства, отделяемые государством военному ведомству, будут распределяемы сообразно потребности: прежде необходимое, потом полезное, а не обратно», – указывает русский военный теоретик генерал-майор Ростислав Фадеев.
И, наконец, эффективность управления войсками во многом зависит от авторитета военачальника. При этом, как утверждал советский военный теоретик генерал-майор Александр Свечин: «…авторитетность связывается с личностью, с степенью уважения к ней, с ее прошлым, полным согласования слова с делом, подвига или устраивания своих мелких карьерных делишек, с почтением к твердости воли, глубине знаний, прямоте характера».
Дарья Гармоненко 
