Как «ночные ведьмы» немцам ад устроили

Личный состав 588-го ночного легкобомбардировочного авиаполка готовится к очередному вылету. Фото 1942 года

«На Кубани и на Таманском полуострове не осталось ни одного живого немца, кроме пленных…» – докладывал Иосифу Сталину командующий Северо-Кавказским фронтом генерал Иван Петров. К концу лета 1943 года 4-я воздушная армия генерала Константина Вершинина положила конец господству немецкой авиации в воздухе. А 9 сентября началась Новороссийско-Таманская операция, в которой активное участие принял и 46-й ночной бомбардировочный авиаполк (НБАП), главной отличительной чертой которого было то, что воевали в нем исключительно представительницы слабого пола, которые, как оказалось, на войне с легкостью способны дать фору мужчинам (об истории создания авиаполка – см. «Женщина может все…», «НВО» № 14 от 13.04.18).

Всю ночь полк работал по целям, а утром 16 сентября был получен приказ разбомбить немецкий штаб в центре Новороссийска у городской площади. У девушек уже был опыт подобных заданий. Под Моздоком экипаж Нины Худяковой разбомбил штаб генерала Эвальда фон Клейста. Экипажам пришлось вылететь днем, но приказ был выполнен. К вечеру Новороссийск был освобожден. Женский полк продолжал по ночам подавлять очаги сопротивления. К 9 октября весь Таманский полуостров был очищен от немцев. 14 девушек полка навсегда остались на Тамани. За активное участие в боях за Тамань 46-й НБАП получил благодарность от Сталина и почетное наименование «Таманский». А впереди был Крым.

ПРИНИМАЙ ГОСТИНЦЫ, ПЕХОТА!

С конца октября девушки летали на Керчь, прикрывали высадку десанта. Немцы освещали прожекторами катера и суда десанта, били по ним из орудий. Летали парами. Один самолет бомбил прожектор, второй подавлял огневые точки. Услышав шум двигателя, немцы стали выключать прожектора, и артиллерия не могла прицельно стрелять. За шумом моторов самолетов немцы не слышали шума винтов катеров. А девушки летали всю ночь. Уменьшались потери десанта. Десантники часто просили девушек хотя бы просто «пошуметь моторами». Десантники Эльтигена, зажатые немцами и с суши, и с моря, на узкой – до 2 км шириной и до 5 км длиной – полоске берега под огнем танков и быстроходных десантных барж (БДБ) вскоре оказались без боеприпасов и медикаментов, закончились продукты. С немецкой стороны доносился запах кофе и жареного мяса. Немцы кричали: «Рус! Блокада! Капут! Сдавайся, иди завтракать!»

Только тихоходные низколетящие У-2 могли ночью при любой погоде доставить, почти бесшумно спланировать и точно сбросить груз в указанную точку. Вместо бомб крепили мешки с минами, гранатами, патронами, провиантом, бинтами и лекарствами. И еще с письмами от родных и близких. Единственным ориентиром на Эльтигене была школа. Причем груз нужно было сбросить с южной стороны школы: с северной были немцы. Они открывали яростный огонь по самолетам из всех видов оружия, стреляя по вспышкам из выхлопных патрубков мотора. Снижаясь до 70–50 м, девушки кричали: «Лови картошку, пехота!» или «Полундра! Куда патроны?» Каждый такой рейс нес бойцам спасение, а девичьи голоса в темном ночном небе порой значили для десантников больше, чем гранаты и патроны.

Самолеты взлетали с интервалом в 5–8 минут. За это время машину успевали заправить бензином и загрузить бомбами или грузом. Затихал шум мотора последнего взлетевшего самолета, а через некоторое время вновь нарастал звук двигателя. Это возвращался экипаж, взлетевший первым. С захода солнца и до рассвета девушки не вылезали из кабин, бомбили цели и доставляли грузы. Под утро буквально засыпали в воздухе, а днем не могли полноценно выспаться: слепящий свет прожекторов, разрывы зениток стояли перед закрытыми глазами. 26 ночей полк летал на Эльтиген.

ЖЕНЯ ПОГИБЛА

Командир 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиаполка Евдокия Бершанская (слева) и штурман авиаполка Лариса Литвинова. Фото 1945 года

Погибла Женя Руднева с пилотом Панной Прокопьевой. Добрая, веселая, живая, улыбчивая Женя, студентка третьего курса МГУ, влюбленная в астрономию. Штурман эскадрильи, затем в 23 года – штурман полка, старший лейтенант, всеобщая любимица. Наш «звездочет» – так любовно называли ее подруги. В ночь на 9 апреля экипажи работали по целям севернее Керчи. Над целью самолет Прокопьевой был обстрелян, снаряд попал в бензобак. Огонь сразу охватил всю кабину. Самолет падал, но Женя успела сбросить бомбы. Стали взрываться сигнальные ракеты. Красные, белые, зеленые – они разноцветными звездами разлетались у самой земли, как будто девушки прощались со своими подругами.

До утра вооруженцы, хлюпая носами, писали на бомбах: «За Женю!»

В ночь на 11 апреля 1944 года началось наступление Отдельной Приморской армии, к утру Керчь была освобождена. Ирина Ракобольская вылетела к месту гибели экипажа, но следов сгоревшего самолета не нашли. После войны удалось выяснить, что их тогда похоронили местные жители. Панну – в общей могиле, поскольку приняли за юношу, а Женю – отдельно и написали, что здесь лежит неизвестная летчица. После войны они были перезахоронены с воинскими почестями на военном кладбище в Керчи. Именем Евгении Рудневой были названы новая планета Солнечной системы и вновь выведенный сорт черно-белого гладиолуса.

За бои над Керчью и Феодосией полк был награжден орденом Красного Знамени, стал краснознаменным.

НА СЕВАСТОПОЛЬ

Враг отступал с Керченского полуострова, спеша укрыться в севастопольской крепости. Отступление было больше похоже на бегство. В задачу полка входило максимально освещать пути отхода немецких частей. Только за одну ночь девушки сбросили 650 светящих (осветительных) авиабомб (САБ). Теперь штурмовики и бомбардировщики могли вести огонь по отступающему противнику не только днем, но и ночью.

С 27 по 13 мая полк базировался в совхозе «Чеботарский». Летали на Севастополь. Бомбили в основном аэродромы. Город был плотно прикрыт зенитной артиллерией, только прожекторов летчицы насчитали более 50. Девушки, уже имевшие немалый боевой опыт, вспоминали: 

Надя Попова: «Кто не летал на Севастополь, тот не представляет, каким может быть заградительный огонь!»

Дуся Пасько: «Ничего страшнее полетов на Севастополь не было». 

Раиса Аронова: «ПВО противника была настолько сильной, что наши летчицы говорили: «Севастополь – это Керчь в квадрате». Приходилось только удивляться, что наш полк в этот период не понес ни одной потери. Очевидно, «Голубая линия» и Керчь научили нас многому».

«Тем замечательнее, что мы в этих полетах не имели потерь… – вспоминала комполка Евдокия Бершанская. – Полк получил боевую задачу… бомбить аэродром на м. Херсонес, не дать возможности производить посадку самолетов противника. Я подняла полк в полном составе, поэскадрильно. Взлет произвела засветло, с набором высоты ушла в море. Увидели на фоне морской воды силуэты самолетов противника, которые шли к м. Херсонес. Мы с воздуха все время следили за ними. Подлетая к берегу, они все включили бортовые огни, а мы в это время уже развернулись на боевой курс. Следом за нами, только на разных высотах, шли остальные полки нашей дивизии. Мы с Розановой сбросили бомбы на аэродром по только что включившемуся старту. Вслед за разрывами наших бомб посыпался нескончаемый поток бомбового груза. Уходя от цели, мы наблюдали мощные разрывы бомб, вспышки огней в границах аэродрома. Стартовые огни были выключены, значит, машины противника не смогут сесть на аэродроме, а больше садиться им было некуда. Противник включил лес прожекторов, но наши летчики, маневрируя между ними, с левым разворотом, через бухту Северная, уходили домой. Пройдя линию фронта, все экипажи включили бортовые огни, чтобы не столкнуться с кем-нибудь в воздухе – так было густо. В эту ночь… немецкие самолеты разбрелись в поисках места для посадки, так как горючее у них было на исходе…» 

Один самолет даже приземлился на наш аэродром, экипаж был захвачен в плен. Только улетали легкомоторные самолеты, как прилетала авиация дальнего действия, затем снова девушки, и так до утра. С рассветом прилетала дневная бомбардировочная и штурмовая авиация, эшелон за эшелоном. А вечером все повторялось.

Наталья Меклин: «9 мая 1944 года освобожден от врага Севастополь. Тот, кто был в воздухе в ту ночь, мог любоваться сверху удивительным зрелищем: салют в честь освобождения Севастополя. Весь город, как огромная клумба, сразу вдруг расцвел огнями, красными, белыми, зелеными, желтыми. И над этим разноцветным ковром – сотни огненных трасс, устремленных в небо. Стреляли из всех видов оружия. Стреляло все, что могло стрелять».

Из воспоминаний Евдокии Бершанской: «После освобождения города мы еще пару дней летали на м. Херсонес… видели, как фашисты на лодках, верхом на бревнах и досках пытались отплыть от Крымского берега. Куда? Рассчитывали на свои корабли? Или так, от отчаяния? Видели и других немцев, которые вместе с нашими солдатами убирали разбитую технику врага на берегу. В полку царили радость и воодушевление. Мы никогда не видели такой впечатляющей картины разгрома немецкой армии. Казалось,  вот он, конец войне!»

В боях за освобождение Севастополя полк сделал 1150 боевых вылетов, в среднем по 150 вылетов за ночь, и получил благодарность от Иосифа Сталина (Приказ ВГК от 10 мая 1944 года № 111). Девушки мечтали хотя бы пару дней отдохнуть, искупаться в море, но шла война.

НА ЗАПАД!

Сразу после освобождения Крыма полк вернулся в свою 4-ю воздушную армию (К.А. Вершинин) в составе 2-го Белорусского фронта (И.Е. Петров), перелетев через всю Украину в Белоруссию, где летом 1944 года начиналось мощное наступление наших войск (операция «Багратион»).

Белоруссия встретила девушек тучами комаров, многим пришлось переболеть малярией. Смоленск уже был освобожден, бои шли в районе Могилева. Летать предстояло в новых условиях – над однообразной лесной, заболоченной равнинной местностью, без ясно видимых ориентиров, с множеством мелких озер и речушек. Погоды не было, шли дожди. Девушки изучали карты и поголовно «заболели» вышиванием. Доставали разноцветные нитки. Красными вышивали маки, а красивые голубые незабудочки получались, если распустить голубые трикотажные кальсоны и вышивать цветочки на тонких летних портянках. Вышивали котят, зайчат, собачек. Из всего этого делали салфеточки, занавесочки, наволочки. Закрывали чемоданы, тумбочки, ящики из-под бомб. По сути, оставались обычными девчонками. Боялись мышей, сочиняли стихи, брали днем в кабину котят, вели дневники и пели песни хором. Плакали, когда что-то не получалось, уткнувшись в грудь своей «мамочке». При перебазировании девушки старались найти аэродром с речушкой или прудом, и как только они переезжали, сразу начиналась большая стирка и мытье голов. Где бы девушки ни жили, даже в самых примитивных, не подходящих для быта условиях, у них всегда было чистенько и уютно. Женское начало брало свое.

Вскоре минская группировка немцев была окружена, передовые части ушли вперед, а немцы разбрелись по лесам и болотам в нашем тылу, большими соединениями и маленькими группами, сдавались в плен или нападали на наши гарнизоны. Девушки не отходили от своих самолетов, спали по очереди. Приходилось все время быть начеку. За освобождение Белоруссии полк был награжден орденом Суворова III степени.

Погибли Таня Макарова и Вера Белик. Две неразлучные подруги, пилот и штурман. Они первые летали бомбить цели в Германии. 25 августа, возвращаясь на базу, были атакованы немецким истребителем уже над нашей территорией. Сгорели в воздухе. Нашли их утром, опознали по орденам, которые превратились в расплавленные железки. Ордена положено было пересылать родным. Похоронили их недалеко от польского городка Остроленка.

В конце лета 1944 года, уже на территории Польши, на самолеты стали устанавливать пулеметы ШКАС, позади штурмана, и девушки стали летать с парашютами. «Ночь-максимум» пришлась на 22 декабря, на старт даже вынесли знамя полка. Полк сделал 324 боевых вылета. Экипажи делали по 16 вылетов за ночь. Было сброшено 60 тонн бомб. Работало всего 15 вооруженцев, по 4 тонны бомб на девушку. В феврале 1945 года фронт подошел к границам Восточной Пруссии. Девушки бомбили врага уже на его земле.

ВЕЗУЧАЯ АНТОНИНА

Так называли в полку Тоню Худякову, гвардии старшего лейтенанта, заместителя командира эскадрильи. Это она разбомбила штаб генерала фон Клейста под Моздоком. Снижаясь над переднем краем, кричала пехоте: «Мы все летаем, все бомбим, а вы все сидите и сидите!» После ее слов пехотинцы поднимались в атаку. Имела твердый характер. Не стеснялась высказывать то, что думает. Она не была ни разу сбита, ни разу не была даже ранена за свои 925 боевых вылетов. Это было не только везение. Тоня привыкла все делать обстоятельно, на совесть. Знала как и учила своих летчиц воевать с умом. Как правильно использовать в полете высоту, скорость и направление ветра, облачность, темную сторону горизонта. Раскрывала тактические приемы, как перехитрить врага: уйти из-под огня зениток и слепящих лучей прожекторов. И все же на 926-м боевом вылете самолет был сбит, Тоня была контужена. Она успела выровнять падающую машину, совершила аварийную посадку и потеряла сознание. Обидно было встречать долгожданную победу в госпитальной палате вместе со штурманом Евгенией Жигуленко…

В ночь с 4 на 5 мая 1945 года девушки бомбили скопление противника в районе немецкой военно-морской базы Свинемюнде на берегу Балтийского моря, а уже днем наши войска с боями овладели городом. Последующие три ночи полк не летал. Погода испортилась, видимость была плохая, сплошной туман – муть, как говорили летчицы. А вечером 8 мая в полку узнали, что войне конец. Девушки смеялись и плакали, целовались и танцевали, палили из своих пистолетов ТТ. Начиналась совсем другая, мирная жизнь. Война научила их никого и ничего не бояться, ценить жизнь, доброту и дружбу, верить в то, что женщина в этой жизни может все. Долго еще девушкам будет сниться ночное небо, слепящие лучи прожекторов, разрывы зенитных снарядов, а внизу – догорающие кострами самолеты боевых подруг.

ТОЛЬКО ЦИФРЫ

Вначале в полку было 20 самолетов У-2 и 115 человек личного состава, включая 40 человек летного состава. Затем – 45 самолетов. Добавили третью эскадрилью. Личного состава стало 230 человек, из них летного состава – 80 человек. Закончили войну 36 боевых самолетов ПО-2. За всю войну полк ни разу не отводился на переформирование. Пополнение прибывало, и проходило обучение на месте. Не было ни одного случая аморального поведения. В полку не осталось пропавших без вести. Девушки собрали деньги, и Евдокия Яковлевна Рачкевич проехала по местам боев, где были сбиты самолеты, и с помощью местных жителей установила факты гибели и места захоронений «своих деточек», каждого погибшего экипажа.

За три года боев полк сделал около 24 тыс. боевых вылетов, сбросил на врага около 3 млн кг бомб (2902,98 т). Причем боевой вылет это не просто «взлет-полет-посадка». Вылет считался боевым, если была выполнена конкретная боевая задача, указанная в полетном задании, а результаты подтверждены данными объективного наземного и воздушного контроля.

За три года погибли, умерли от ран и болезней 32 девушки. Для авиаполка это минимальные потери. Это говорит о мастерстве наших летчиц и о надежности наших самолетов.

К званию Героя Советского Союза можно было представлять летчика или штурмана, сделавшего на У-2 500 и более ночных боевых вылетов. В полку подняли планку еще выше. К званию героя стали представлять только тех, кто сделал 600 и более боевых вылетов. Всего 59 пилотов, летавших на У-2 в годы Великой Отечественной войны, удостоились звания Героя Советского Союза, из них 23 девушки 46-го НБАП, причем пять из них – посмертно. После войны еще три девушки стали героями. Две – Героями России и одна – Народным Героем Казахстана. Пять девушек сделали более 700 боевых вылетов, семь – более 800, еще семь – более 900, а гвардии старший лейтенант Ирина Федоровна Себрова сделала 1004 боевых вылета. Более 200 девушек полка были награждены орденами и медалями. Самые опытные, «старики» имели по 5–8 орденов. Командир полка Евдокия Давыдовна Бершанская – единственная женщина, награжденная «За отличную организацию боевых операций, решительность и настойчивость в их проведении» двумя полководческими орденами: орденом Суворова и орденом Александра Невского.

ЕДИНСТВЕННЫЙ В ЖЕНСКОМ РОДЕ

В чем же секрет таких феноменальных результатов? Долгие годы за рубежом считалось, что единственный в мире женский авиаполк – это миф, полуправда, плод советской пропаганды, в реальной жизни такое невозможно. Иностранцы никак не могли взять в толк, зачем девушке идти на войну. Но факт подтверждается документами, свидетелями и самими немцами.

Версия псевдоисториков – примитивная, банально-пошлая – о том, что награды, ордена и звания получались «через постель» (изложена в книге 2005 года издания, упоминать название которой – много чести), рассматривалась в суде как клевета. Но все объясняется гораздо проще. В отличие от мужчин девушки не были кадровыми военными и не испытывали «святого трепета» перед различного рода положениями устава и инструкций. Конечно, они «стойко переносили тяготы и лишения военной службы», пытались строем ходить в столовую, обращаться друг к  другу по-уставному, несли службу нарядов, аккуратно вели штабное делопроизводство, строго соблюдали режим секретности. Но главное для них было дело, практическая целесообразность, конечный результат любой ценой.

Девушки воевали по своим, женским понятиям, исходя из своей, женской логики. Разработали свой «кодекс чести». Освоили бригадный метод подготовки самолетов. Техники и вооруженцы не разбирали, чей самолет заходит на посадку, набрасывались все, как пчелки, из которых каждая четко знала, что нужно делать. Вооруженцы не стояли в очереди на складе боеприпасов, заранее, вопреки запретам, подтаскивали бомбы к месту посадки самолета. Техники готовили машину к полету, одновременно подвешивались бомбы, в нарушение всех инструкций таскали ведрами и заливали бензин, не дожидаясь, пока подъедет топливозаправщик. Самолет взлетал уже через 5–8 минут.

В период распутицы они не ждали, когда подвезут бомбы и бензин, подсохнет взлетная полоса. Ломали сараи и заборы, из досок строили узкие полосы-дорожки, с которых ухитрялись взлетать и садиться, каждый раз с риском для жизни. Строжайше соблюдались меры противопожарной безопасности. Открытый огонь отсутствовал. Девушки попросту не курили  и не пили. Свои фронтовые 100 грамм они сливали в бутылочки и использовали как «магарыч» для решения бытовых вопросов.

Вначале, по своей наивности, они обобщили свой «положительный опыт» и отправили вышестоящему командованию. Последовал нелестный приказ, в котором командиру полка и старшему инженеру объявлялся выговор за нарушение инструкций. Но девушки продолжали воевать по-своему, а командование не стало закручивать гайки: результативность ночных бомбежек была достойна самой высокой оценки. А главное было – победить в этой войне любой ценой.

ЭПИЛОГ

Директивой начальника штаба Красной армии от 15 октября 1945 года № 10-14080 46-й Гвардейский Таманский Краснознаменный, ордена Суворова ночной бомбардировочный авиационный полк был расформирован, но девушки решили сохранить святое для каждой «боевое братство». Накануне расставания, перед тем, как разъехаться, девушки обменялись адресами, договорились сохранить боевую дружбу и до конца соблюдали эту традицию. Дважды в год, 2 мая и 8 ноября, с 12 до 14 часов боевые подруги встречались в сквере у Большого театра. «Деточки мои, – говорила Евдокия Яковлевна Рачкевич, замполит полка, – я самая многодетная мать Советского Союза».

Приходили родители погибших девушек, бывшие учителя, одноклассники, друзья. Им было о чем поговорить, что вспомнить. Зачитывали письма подруг, тут же сочиняли ответы. Евдокия Бершанская вышла замуж за командира «братского» 889-го НБАП, воевавшего на таких же У-2 по соседству. Их примеру последовали многие девушки, связав свою судьбу с «братцами» из соседнего полка. Евдокия Давыдовна активно работала в Комитете советских женщин и в Комитете ветеранов войны. Некоторые остались в профессии.

Марина Чечнева еще три года после войны служила в ВВС. Летала вместе с мужем, летчиком-штурманом Константином Давыдовым, тоже Героем Советского Союза, на тяжелых бомбардировщиках. Вернулась в Центральный аэроклуб ДОСААФ. Обучала будущих пилотов. Заслуженный мастер спорта СССР. Установила рекорд скорости на самолете Як-18. Ведущая авиагруппы на послевоенных воздушных парадах. Кандидат исторических наук, автор ряда книг о боевых подругах.

Евгения Жигуленко продолжила службу, летала штурманом на Дальнем Востоке. Окончила ВГИК, стала кинорежиссером, сняла фильмы: «Одни сутки из тысячи» (1976), «В небе ночные ведьмы» (1981) и «Без права на провал» (1984). Была ведущей «Голубого огонька» (1975), инициатором «Праздников песни» в городе Сочи.

Надежда Попова и летчик-истребитель Семен Харламов, возможно, так никогда и не встретились бы, если бы их не сбил в тот день немецкий истребитель. После войны они поженились, но днем бракосочетания считали 10 мая 1945 года, когда вдвоем расписались на стене Рейхстага в Берлине. Звание Героя Советского Союза им тоже было присвоено в один день, одним приказом.

Рая Рюшина стала пилотом-геологом. Вера Тихомирова летала на международных рейсах. Ирина Ракобольская вернулась в МГУ, занималась физикой космоса. Защитила докторскую, написала учебник, стала профессором. Многие стали врачами, переводчицами, педагогами.

На встрече с нашими летчицами французские летчики-истребители из полка «Нормандия–Неман», пораженные храбростью и отвагой «воздушных амазонок», говорили: «Если бы можно было собрать цветы всего мира и положить их к вашим ногам, то даже этим мы не смогли бы выразить свое восхищение советскими летчицами».

В последние годы в сквере у Большого театра собираются уже дети, внуки и правнуки прославленных летчиц, доказавших всему миру, что наши женщины могут все. Жизнь продолжается.