Китайская вотчина

На спорных островах Спратли в Южно-Китайском море Пекин разместил свой военный контингент. Фото с сайта www.navy.mil

На фоне Ближнего Востока, Украины, Африки, Корейского полуострова регион Юго-Восточной Азии и примыкающая к нему юго-западная часть Океании кажутся очень спокойным местом.

СПОР ЗА СПРАТЛИ

Наиболее заметный конфликт в этом регионе в данный момент чисто геополитический – спор за острова и акватории Южно-Китайского моря. Китай без всяких оснований претендует на всю акваторию этого моря (кроме территориальных вод других выходящих к нему стран) и на все острова моря (Парасельские и Спратли). При этом на Парасельские острова также претендует Вьетнам, на Спратли – тот же Вьетнам, а также Филиппины, Малайзия, Бруней и Тайвань (в роли «альтернативного Китая»).

Подавляющее большинство спорных островов практически непригодны для жизни из-за слишком малых размеров, однако Пекин создает на них гражданские поселения (как правило, откровенно фиктивные) и разворачивает военные объекты (в первую очередь – ВВС и ПВО), тем самым «закрепляя» владение ими. На Парасельских островах это о. Вуди, на котором размещается пункт базирования Сиша с портовыми сооружениями, большой взлетно-посадочной полосой (ВПП) и позициями зенитной ракетной системы (ЗРС) HQ-9. На островах Спратли размещен пункт базирования Файери Кросс. Он включает семь рифов – собственно Файери Кросс (создан искусственно), Джонсона, Куатерон, Гейвен, Хьюз, Суби, Мисчиф. Эти рифы разбросаны на 300 км друг от друга. 

Они крайне невелики по размерам, тем не менее на них уже построено множество различных сооружений – ВПП, вертолетные площадки, метеостанции, базы хранения ГСМ и боеприпасов, ЗРК, РЛС и т.д.

Вполне очевидно, что Китаю нужны не острова сами по себе, а окружающие их шельф и акватории. На шельфе предполагается вести добычу нефти и газа, в акватории – биоресурсов. Кроме того, через акваторию Южно-Китайского моря проходят критически важные для КНР морские коммуникации, по которым в страну ведется подвоз различного сырья с Ближнего Востока и из Африки (60% всей внешней торговли Китая проходит через Южно-Китайское море).

Главными оппонентами Китая в споре за принадлежность островов и акваторий Южно-Китайского моря являются Вьетнам и Филиппины. ВС Вьетнама весьма сильны, их личный состав обладает традиционно высоким уровнем боевой и морально-психологической подготовки. Однако с точки зрения технического оснащения они как количественно, так и качественно очень сильно уступают НОАК. В последние годы Ханой предпринимает значительные усилия по переоснащению своих ВВС и ВМС (в первую очередь – за счет импорта вооружений из России), но принципиально изменить баланс сил это не может. ВС Филиппин вообще не способны вести классическую войну «армия против армии» и противостоять НОАК не могут даже с использованием своего географического положения (вся страна расположена на островах). В июне 2016 года Манила выиграла у Пекина дело в Гаагском арбитраже по поводу принадлежности ряда островов и рифов в Южно-Китайском море, но Пекин ожидаемо проигнорировал это решение.

При этом от коммуникаций, проходящих через Южно-Китайское море, критически зависит отнюдь не только Китай. Если для Китая это 60% внешней торговли, то для Японии – 80%. Вообще, через это море проходит 25% мировой торговли (по сжиженному газу – свыше 30%). Это само по себе делает возможный конфликт в Южно-Китайском море мировой, а не региональной проблемой.

«МЯГКАЯ СИЛА» ПЕКИНА В ДЕЙСТВИИ

В настоящее время ВС КНР по своему потенциалу (даже без учета ядерного оружия) многократно превосходят военный потенциал всех остальных стран региона ЮВА, вместе взятых. В частности, ВМС КНР сильнее всех флотов этих стран. Аналогичная ситуация и с экономикой.

Разумеется, страны АСЕАН очень сильно опасаются стремительно растущего Китая. Пекин же, в свою очередь, стремится «успокоить» своих южных соседей путем максимального укрепления экономических связей с ними. Кроме того, постепенно расширяется военно-техническое сотрудничество со странами региона, которое является очень сильным индикатором политического сближения. Наиболее прочным оно является с Таиландом и Мьянмой.

Дружба Пекина с Бангкоком началась в 80-е годы, когда радикально антикоммунистический Таиланд стал плацдармом и тыловой базой радикальных коммунистов-полпотовцев («красных кхмеров»), изгнанных вьетнамцами из Камбоджи, которая в тот период называлась Кампучией («В чем коварство восточного «партнера» Москвы», «НВО», 13.04.18). Поскольку Вьетнам был союзником Москвы, полпотовцы имели полную поддержку со стороны как Запада (который полностью игнорировал их идеологию и их чудовищные преступления против собственного народа), так и Китая, который в тот период считался неофициальным «16-м членом НАТО». Во второй половине 80-х Бангкок получил от Пекина свыше 50 танков «Тип 69», 450 БТР «Тип 85», более 50 130-мм орудий «Тип 59-1» (копия советского орудия М-46), ПЗРК НN-5.

В 90-е годы Пекин отказался от полпотовцев, поскольку добился главной цели – вывода вьетнамских войск из Камбоджи. Поэтому интенсивность военных связей с Таиландом несколько снизилась. Тем не менее Бангкок получил от Пекина более сотни зенитных орудий, а также четыре фрегата типа «Цзянху» («Тип 053НТ», местное название «Чао Прайя») с противокорабельными ракетами (ПКР) С-801 и два фрегата типа «Наресуан», которые были построены в Китае, но в Таиланде оснащены американским вооружением, в том числе ПКР «Гарпун».

В ХХI веке военно-техническое сотрудничество двух стран заметно активизировалось. Таиланд приобрел у КНР четыре корвета и ПКР С-802 для них, реактивные системы залпового огня (РСЗО) SR-4, ЗРК KS-1, танки VT-4 (экспортная версия китайского танка «Тип 96»). В Таиланде по китайской лицензии началось производство самой мощной в мире РСЗО WS-1 (под местным названием DTi-1). Предполагается купить у Китая дополнительную партию танков VT-4, не менее 30 БТР «Тип 07», а также первые в истории ВМС Таиланда подводные лодки проекта S26Т (вероятно, три ПЛ). Кроме того, ВС КНР и Таиланда ежегодно проводят разнообразные совместные учения.

Совместные учения китайских Вооруженных сил со странами Тихоокеанского региона. Фото с сайта www.dvidshub.net

Несколько другая история у дружбы Китая и Мьянмы. Последняя в 60–80-е годы как бы строила социализм, но настолько своеобразно, что поссорилась практически со всем миром (подобно Албании). Из-за этого к концу 80-х армия Мьянмы находилась в безобразном состоянии с точки зрения технического оснащения. Ее единственными танками были английские «Кометы» времен Второй мировой в количестве менее 30 единиц, единственными «нормальными» орудиями – американские М101 той же эпохи (менее 100 единиц). Боевых самолетов и вертолетов в ВВС Мьянмы не было вообще, ВМС состояли из десятка югославских и трех датских сторожевых катеров. При этом численность личного состава была очень велика, армия вела бесконечную безнадежную войну с многочисленными сепаратистами и наркомафией, никому не проигрывая, но и ни у кого не выигрывая.

В 1988 году в стране была установлена военная диктатура (именно после этого она была официально переименована из Бирмы в Мьянму, а ее тогдашняя столица – из Рангуна в Янгон), что вошло в явное противоречие с имевшей место в тот период «всемирной демократизацией». Поэтому для Запада Мьянма превратилась в «страну-изгоя». После чего началось стремительное сближение Янгона с Пекином, который тоже стал ненадолго «изгоем» после событий на площади Тяньаньмэнь.

За первую половину 90-х Китай полностью обновил парк бронетехники армии Мьянмы, поставив ей 80 танков «Тип 69», более 100 легких танков «Тип 63», 250 БТР «Тип 85». Также из Китая пришло не менее 30 буксируемых 107-мм РСЗО «Тип 63», 24 37-мм зенитных орудия «Тип 74», до 200 ПЗРК НN-5А. Китай же создал Мьянме «нормальные» ВВС, продав ей 24 штурмовика Q-5, 36 истребителей J-7, 12 транспортных самолетов, различное авиационное вооружение, а также ВМС путем поставки шести ракетных и десяти сторожевых катеров.

В ХХI веке поставки боевой технику в Мьянму из Китая стали еще более массовыми. Оттуда поступили 50 вполне современных танков «Тип 90-2» (еще один из экспортных вариантов китайского «Тип 96»), до 200 различных боевых бронированных машин, до 50 самоходных артустановок и РСЗО, четыре батареи ЗРК KS-1А, до 60 учебных самолетов К-8, 12 боевых беспилотных летательных аппаратов (БЛА) СН-3, два фрегата «Тип 053ТН». Начались поставки в Мьянму современных китайских истребителей JF-17 (они производятся по китайской лицензии в Пакистане).

Кроме того, в Мьянме расположены три пункта материально-технического обеспечения (МТО) ВМС НОАК. Порт Чаупхью является нефтяным хабом, из него построен нефтепровод до южных провинций КНР, планируется также строительство железной дороги до провинции Юньнань. Корабли ВМС НОАК обеспечиваются здесь продовольствием, водой и ГСМ. Для дозаправки китайских кораблей также используются порты Янгон и Ситтуэ. Кроме того, на островах Коко находится крупный электронный центр ВМС НОАК. Он является навигационной станцией для подлодок, используется для радиолокационного наблюдения за надводной обстановкой, обеспечения связи, ведения разведки и РЭБ. Через всю страну (от портов на побережье до китайской границы) проложены трубопроводы, по которым в южные провинции Китая поступают нефть и газ, привезенные с Ближнего Востока и из Африки (это позволяет китайским танкерам не проходить через Малаккский пролив).

При этом, однако, Китай напрямую поддерживает группировки сепаратистов в приграничной провинции Коканг на северо-востоке Мьянмы. В первой половине 2015 года эти группировки нанесли поражение армии Мьянмы, после чего мирное соглашение было подписано при посредничестве Пекина. По-видимому, на стороне сепаратистов напрямую воевали бойцы сухопутных войск НОАК, а ВВС и ПВО НОАК фактически блокировали действия ВВС Мьянмы. Что не мешает сторонам по-прежнему считаться стратегическими союзниками.

«ПЕРЕКУПКА» ЧУЖИХ СОЮЗНИКОВ

Расширяется военно-техническое сотрудничество Китая и с другими странами АСЕАН, причем у него тоже есть своя история.

Монархическая Камбоджа в начале 70-х получила от Китая до 40 различных самолетов (истребителей J-2 и J-5, транспортных Y-5, учебных CJ-6), полпотовская Кампучия – 20 легких танков «Тип 62», до 200 ПТРК НJ-73 и до 10 истребителей J-5 и J-6. Затем, как было сказано выше, Пекин поддерживал полпотовцев, базировавшихся в Таиланде. Они получили от Китая как минимум 24 танка «Тип 59», шесть 122-мм орудий «Тип 60», 200 буксируемых 107-мм РСЗО «Тип 63», 10 «нормальных» 122-мм РСЗО «Тип 81», 70 ПЗРК HN-5А (китайская копия той же «Стрелы-2»). В начале 90-х Китай утратил интерес к этой стране, но в настоящее время этот интерес возобновился. В последние годы Камбоджа получила от Китая четыре сторожевых катера «Тип 062-1», два транспортных самолета МА60, до 12 вертолетов Z-9 (в том числе четыре в версии ударного) и до 50 ПЗРК FN-6. Соседний с Камбоджей Лаос в 2010-е годы приобрел в КНР 4 МА60 и до 9 легких самолетов LE-500, а также 5 Z-9.

Как Камбоджа, так и Лаос долгое время находились в советской сфере влияния, местным «смотрящим» за ними был Вьетнам. И сейчас влияние Ханоя на Вьентьян и Пномпень весьма велико, но Пекин тихо и последовательно их «перекупает». Лаос и Камбоджа являются самыми слабыми странами АСЕАН в экономическом плане, именно поэтому Китаю так легко их «купить». Вьетнам же подобными возможностями, разумеется, не располагает.

«Перекупка» бывших противников очень хорошо заметна на примере Филиппин, которые всегда были самой проамериканской страной в АСЕАН. Резкая «смена вех» нынешним президентом страны Дутерте, возможно, является лишь своеобразным методом шантажа Вашингтона – чтобы тот гарантировал военную защиту Филиппин. Но не исключено, что переориентация Манилы реальна, поскольку, как показывает опыт целого ряда других стран и негосударственных субъектов, союз с США сейчас очень напоминает изощренный способ самоубийства. А раз надеяться на Вашингтон нельзя, приходится идти на поклон к Пекину, умеряя претензии на острова. В октябре 2017 года Китай впервые передал ВС Филиппин стрелковое оружие, боеприпасы и военное оборудование для оказания этой стране помощи в борьбе с исламским терроризмом. При этом создается сильное впечатление, что единственной целью этой акции было укрепление политических связей с Манилой, что стало возможным при Дутерте, а отнюдь не борьба с «халифатом» на Минданао, которая не имеет для Пекина никакого значения.

Индонезия, Малайзия, Бруней и Сингапур также стараются чем дальше, тем меньше педалировать свое недовольство политикой Пекина. И с этой группой стран у Пекина тоже намечается военно-техническое сотрудничество. По крайней мере Малайзия и Индонезия уже приобрели китайские ПЗРК, а Индонезия еще и ПКР.

И даже соседняя с регионом ЮВА Австралия, которая порой оказывается более близким союзником США, чем Великобритания, начинает понемногу уступать китайскому давлению. Страна все сильнее зависит от торговли с КНР и китайских инвестиций, быстро растет в Австралии китайская диаспора. Поэтому Канберра все меньше хочет ссориться с Пекином, независимо от того, что думают про это в Вашингтоне.

Военно-технического сотрудничества между странами еще нет, а военное уже есть. В сентябре 2017 года в китайской провинции Юньнань состоялись совместные учения «Панда–Кенгуру» подразделений Южного командования НОАК и австралийской армии. В 2015 и 2016 годах аналогичные учения проводились на территории Австралии. Учения 2017 года продолжались 10 дней. Отрабатывались совместные действия в сложных природно-климатических условиях (горах и джунглях), в том числе преодоление водных преград и упражнения по выживанию. В учениях принимало участие всего по 10 военнослужащих с каждой стороны, однако в данном случае важен сам факт совместных учений подразделений НОАК и армии ближайшего союзника США. Причем учения не являлись полной формальностью и профанацией, а представляли практический интерес для обеих армий с чисто военной стороны. Дополнительной их целью было создание атмосферы взаимного доверия двух стран.

В итоге может получиться так, что в весьма обозримом будущем противостоять Пекину будет лишь «Пруссия Юго-Восточной Азии», то есть Вьетнам. Победив во второй половине ХХ века Францию, США и тот же Китай, эта страна не привыкла кому-либо покоряться. Однако противостоять в одиночку китайскому гиганту будет практически невозможно. Ханой в настоящее время практически помирился с Вашингтоном именно на почве противостояния Китаю, но лишь откровенный безумец может допустить мысль, что американцы будут умирать за Вьетнам. И в конце концов «расширенная Юго-Восточная Азия» станет первым регионом мира, который перейдет под полный контроль Пекина. Причем скорее всего без всякой войны.

ПОЗИЦИЯ МОСКВЫ

Поскольку ситуация в Юго-Восточной Азии напрямую не затрагивает важнейшие экономические и политические интересы России, Москва до сих пор избегала занимать какую-либо позицию по данному вопросу. Она не хочет поссориться с Китаем в условиях резкого обострения отношений с Западом, при этом рассматривает страны АСЕАН как важных партнеров по военно-техническому сотрудничеству и как потенциальный геополитический противовес Китаю. Кроме того, российские компании «Роснефть» и «Газпром» принимают участие в разработке вьетнамских месторождений на спорном шельфе Южно-Китайского моря. В апреле 2012 года «Газпром» и вьетнамская компания «Петровьетнам» подписали соглашение о разработке двух газовых месторождений на континентальном шельфе в районе архипелага Спратли, в ответ на это Китай заявил протест, сославшись на то, что соглашение охватывает акватории Южно-Китайского моря, относящиеся к китайской зоне исключительных экономических интересов.

В 2016 году совместные российско-китайские военно-морские учения в Южно-Китайском море были расценены в мире (в том числе во Вьетнаме) как однозначная поддержка Пекина Москвой. Тогда же Москва поддержала вышеупомянутое игнорирование Пекином решения Гаагского арбитража по иску Манилы, что также было расценено как полная поддержка ею Пекина (в том числе и в самом Пекине).

На самом деле учения «Морское взаимодействие» проходят ежегодно с 2012 года. По четным годам они проводятся в зоне ответственности ВМС НОАК, по нечетным – Тихоокеанским флотом (ТОФ) ВМФ РФ. Российская сторона теоретически могла бы проводить учения в зонах как Приморской, так и Камчатской флотилий, входящих в состав ТОФ, однако на практике делает это только в зоне Приморской флотилии (в Японском море в районе Владивостока). Китайская же сторона по очереди проводит учения в зоне каждого из своих трех флотов: в 2012 году – Северного, в 2014 году – Восточного. Соответственно в 2016 году «пришла очередь» Южного флота, зоной ответственности которого является именно Южно-Китайское море. Ни в каком другом месте учения пройти просто не могли. Отказ Москвы от проведения учений стал бы прямым вызовом в отношении Пекина, чего российская сторона, разумеется, не хотела, но учения «по очереди» никак нельзя трактовать в качестве акта поддержки Москвой китайской позиции по конфликту в Южно-Китайском море именно потому, что они очередные, а не внезапные, а место их проведения было давно известно. Более того, масштаб учений был искусственно сокращен российской стороной, а место их проведения было максимально удалено от спорных районов. Учения прошли у берегов провинции Гуандун, то есть материковой части КНР, принадлежность которой никто не оспаривает. Таким образом, Москва сделала все возможное, чтобы ее позиция по-прежнему выглядела нейтральной. В 2018 году «Морское взаимодействие» вновь пройдет в зоне Северного флота НОАК, так что придраться на самом деле не к чему.

Что касается поддержки Россией отказа Китая признать вышеупомянутое решение Гаагского арбитража, то в данном случае Москва не поддержала Пекин, а в очередной раз показала, что она принципиально не признает подобных решений вообще. Это объясняется тем, что аналогичные решения могут быть приняты и против России (например, по вопросу принадлежности Крыма или Курильских островов), чего она, разумеется, также не признает. То есть в данном случае Москва продемонстрировала общие последовательность и принципиальность, а не позицию по конкретному делу.

В целом до последнего времени Москва старалась не просто сохранять нейтралитет, но совсем «не замечать» проблему и соответственно не делать никакого выбора. Однако полностью самоустраниться от данной проблемы все-таки стало для Москвы невозможно, особенно сейчас, когда российское руководство постоянно подчеркивает глобальный статус своей страны и готовность участвовать в решении всех важнейших международных проблем. Тем более, хотя регион Юго-Восточной Азии прямо не граничит с Россией, но находится от нее не слишком далеко.

В итоге Москва начала призывать к «мирному решению проблемы с учетом интересов всех сторон» и желательно на двусторонней основе (то есть отдельно между Китаем и Вьетнамом, Китаем и Филиппинами, Китаем и Малайзией), при этом без вмешательства стран, не имеющих отношения к данному региону, под которыми подразумеваются только и исключительно США.

Более определенную позицию по проблеме разграничения Южно-Китайского моря Москва могла бы занять в случае, если бы у нее появились в данном регионе какие-то очень значительные интересы. Они могли бы быть связаны либо с созданием в регионе российских военных баз, либо с участием российских компаний в разработке крупных месторождений нефти и газа, либо с резким увеличением одной из стран региона закупок российских вооружений. Однако пока таких возможностей России не предоставляет даже Вьетнам, применительно ко всем остальным странам региона подобные проекты вряд ли могут обсуждаться даже на теоретическом уровне.

Китай, разумеется, хотел бы гораздо более акцентированной поддержки со стороны Москвы своей позиции по проблеме принадлежности акватории и островов Южно-Китайского моря, но для этого он сам должен оказывать гораздо более активную поддержку Москве по другим принципиальным вопросам (Крым, Украина, Сирия и т.д.), чего пока не наблюдается. Кроме того, видимо, в Пекине догадываются о том, что если бы Москва сделала однозначный выбор в его пользу, то это в гораздо более сильной степени толкнуло бы страны АСЕАН в сторону США, что вряд ли было бы выгодно Китаю. То есть для Китая закупка российских вооружений Вьетнамом является «меньшим злом», чем если бы Вьетнам начал подобные закупки в США.

Впрочем, если Вашингтон и дальше будет активно демонстрировать свою антикитайскую позицию по конфликту в Южно-Китайском море, это автоматически будет толкать Москву в сторону поддержки Пекина. Если же США свою активность снизят, позиция России останется более или менее нейтральной.