Последствия лондонского провала

Уроки

АНАТОМИЯ конкретного предательства в той или иной советской спецслужбе в принципе почти всегда известна. Но все дело в том, что в ходе ведения расследования уголовных дел на перебежчиков обычно выплывала версия, выгодная только тем, кто "проглядел" изменника, и, как правило, ничего не говорилось о профессиональных ошибках руководства, допущенных при организации работы с участниками происшествия. Именно поэтому очень важно дать объективную оценку бегства майора КГБ Олега Лялина (см. "НВО" # 37, 2002 г.), тем более что с того дня прошло более 30 лет и теперь можно говорить об этом случае (до недавнего времени он просто замалчивался). Хотя здесь вроде бы все ясно: предатель как предатель, но это не совсем так. Было бы целесообразным сделать разбор этого ЧП, очистив его от идеологической шелухи.

НАЧАЛЬСТВУ НАЗЛО

Прежде всего следует сказать, что измена Лялина - отнюдь не рядовой, а экстраординарный случай, поскольку речь шла о переходе на сторону противника кадрового офицера центрального аппарата службы разведки и диверсий КГБ. Такие прецеденты имели место и раньше, но ушедший на Запад боевик-нелегал этой службы капитан Николай Хохлов (Германия, 1954 г.) был лишь спецагентом негласного штата и в центральном аппарате КГБ не работал. Убийца же руководителей ОУН Степана Бандеры и Льва Ребета Богдан Сташинский, бежавший в Берлин в 1961 г., вообще не имел специального звания и числился в закордонной сети агентов-нелегалов. Хохлов и Сташинский состояли в негласном штате аппарата разведки и фактически не знали сотрудников Центра, как, впрочем, и дел агентурных разработок. Хохлов ознакомился с досье на НТС непосредственно перед командировкой, а до этого доступа к оперативным документам КГБ не имел.

Сам факт измены, несомненно, вызывает отвращение, презрение, возмущение. Однако у нас, как известно, исходят исключительно из корпоративных интересов, всех, вставших на этот неблаговидный и неблагодарный путь, почему-то примитивно записывают в "опустившихся, алчных, низменных, продажных отщепенцев общества, неблагодарных за все то, что им дала Родина-мать". При этом почему-то забывают, что многие из них были в начале карьеры, несомненно, порядочными, одаренными и напористыми людьми, ожидавшими от Отечества определенного признания своих качеств и заслуг, но не получивших, по их мнению, "причитающегося" по заслугам. Несомненно, что при отсутствии перечисленных позитивных качеств, необходимых для успешной работы в разведке, кадровики КГБ при существовавшей системе самого тщательного отбора просто не пропустили бы в свое время этих людей в "элиту советского общества".

Делая на первом этапе достаточно успешную карьеру в разведке, все они опирались на свои знания, врожденные качества и, как правило, высочайшую работоспособность. Однако на определенном этапе, главным образом на рубеже 40 лет, путь наверх им, как правило, преграждали бездарные начальники-выскочки и партийные "выдвиженцы", которые из опасения обнажить на фоне специалистов свою профессиональную ничтожность, а также и из чувства солидарности с себе подобным, "намертво" блокировали продвижение по службе многих разведчиков.

Из печального опыта известно, что, достигнув критического предпенсионного возраста, некоторые "неудачники", не реализовав к этому времени свои планы, иногда принимали решение "наверстать" упущенное и добиться "законно" причитающегося им положения (деньги, машина, дача и пр.) наикратчайшим путем. При этом они использовали первую же предоставившуюся им волею случая возможность для того, чтобы уходом к противнику заодно еще и "насолить" начальникам, которые своевременно не продвигали их по служебной лестнице, а иногда и откровенно "зажимали" карьерные амбиции "обиженных". Правда, этим надеждам о справедливой "мести" фактически ни разу не суждено было оправдаться. Никто из руководства разведки, как правило, за измену подчиненных по-настоящему ни разу не ответил.

При такой закономерности иностранным разведкам и контрразведкам только и оставалось, что выявлять таких "пострадавших" и следить за развитием их служебных отношений с вышестоящими руководителями. Для этого у спецслужб имеется возможностей более чем достаточно. Следующим этапом для вербовщиков является правильный выбор момента для предложения кандидатам в шпионы "поправить их положение" или, другими словами, для провокации и вербовки "в лоб".

Жертвы, если сами не выступали в роли "инициативников", как правило, оказывались не самыми сильными людьми и попадали в ловко подстроенную "коварную" ловушку западных психологов от разведки. Последние с самого начала понимали, что советская машина подавления индивидуальности убивает у мыслящих лиц со слабой волей чувство патриотизма, а иногда и чести. В результате, не найдя в себе достаточной силы воли для лучшего применения имеющейся злости, сил и знаний, чтобы встать на путь открытой конфронтации с облеченными властью недругами, они, хватаясь за предательство, как за соломинку, идут на последний шаг отчаяния.

ВСЕ КАК В ПЕРВЫЙ РАЗ...

Говоря об оперативных последствиях провала и о том, как реагировал КГБ на побег Лялина, следует признать, что руководство ПГУ при локализации последствий предательства оказалось не на высоте, приняв решение отозвать из резидентур всех сотрудников, известных изменнику. Реализуя принцип: "Прокололись на Лялине - отзывай", советская разведка тем самым фактически подтверждала информацию, которую бывший майор КГБ сообщил англичанам о составе и количестве наших разведчиков. Подобный подход, свидетельствующий о полном провале партменталитета в выездной политике, практиковался до 1991 г., и в этом, возможно, главный урок, который не был своевременно усвоен.

Несмотря на то что Лялин стал не первым перебежчиком из числа кадровых сотрудников советской разведки, Центр фактически оказался не готов к ситуации, когда оперработник резидентуры пропадает в боевых условиях. Мало того что комендант советского посольства, который обязан действовать по правилам, которые определяет резидент КГБ, не знал, как ему поступить, вполне очевидно, что с агентурой, находившейся на связи у Лялина, не была отработана система "тревожного оповещения", включая контрольное отслеживание сигнала об опасности с использованием прессы, заранее обусловленных "меток", условных звонков и прочих известных ухищрений

И это при том, что агентура Лялина фактически представляла собой после знаменитых разведчиков Лонсдейла и Крогеров (вспомним кинофильм "Мертвый сезон") первую попытку воссоздания в Англии нелегальной резидентуры со своей радиосвязью с Центром. Когда Лялин исчез из поля зрения агентов, они задействовали этот канал и использовали сеанс радиосвязи с Центром, в ходе приема которого и были захвачены с поличным британскими контрразведчиками во время приема "шифровки-пустышки", направленной из Москвы.

Отдел "В" ПГУ оказался не на высоте. Его руководство, как выяснилось в ходе расследования, видимо, из соображений конспирации, своевременно не посоветовалось с руководителями внешней контрразведки. В результате нарушения функциональности оперативных подразделений разведки и принципа взаимодействия и координации опытные в таких делах сотрудники Управления "К" ПГУ подключились к делу Лялина лишь после провала, когда было уже поздно. Из-за плохо отработанного обеспечения ухода агентура была загублена.

Представляется, что держать людей на руководящих должностях "остросюжетных" направлений разведки более 5 лет не следовало. Люди утрачивают остроту реакции и склонность к риску, усваивают правила игры и, достигнув определенного уровня в иерархической системе спецслужбы, начинают, используя свое положение, перестраховываться и "стричь купоны". Человек после 5 лет пребывания на вершине хочет жить в почете.

О том, что после побега Лялина существовали планы его ликвидации, поведал общественности Леонид Колосов, который на телевидении и в книге воспоминаний рассказал о планах уничтожения изменника. Очевидцы той эпопеи свидетельствуют о том, что в большинстве случаев планы по розыску предателя инициировали сами англичане, которые время от времени подбрасывали по проверенным каналам доведения направленной информации до лондонской резидентуры КГБ сведения о мнимом местонахождении Лялина.

Можно ли вообще доверять двойнику и что с ним делать, когда операция, в которой его использовали, закончилась? Практика спецслужб свидетельствует о том, что ликвидация агента-двойника, особенно задействованного в острой операции, логичное завершение работы с ним. По существу, это является единственной гарантией сохранения конспирации.

ХЛАДНОКРОВНО, БЕЗ ГНЕВА

У провала в Лондоне имелись и политические последствия. Массовая высылка из Лондона советских дипломатов, обвиненных в шпионаже, повлекла за собой цепную реакцию в виде аналогичных "операций поддержки" еще в ряде стран. Единомышленники англичан из спецслужб Франции, Бельгии, Ганы, Конго, Мали, Мексики, Судана, Таиланда, Туниса и Эквадора в знак солидарности вскоре также объявили о выдворении различных по числу групп советских дипломатов, которых по "лондонской инерции" также обвинили в связи с разведкой СССР. Раскручиванием скандала руководил премьер-министр Великобритании сэр Алек Дуглас-Хьюм, ветеран Мюнхена и участник пресловутых переговоров Чемберлена с Гитлером. Это он принял решение саботировать наметившееся в Бонне сближение Запада и Востока.

Побег Лялина спровоцировал обострение соперничества между Андреем Громыко и Юрием Андроповым за влияние на Леонида Брежнева в вопросах внешней политики. Не забудем, что накануне побега Лялина именно по линии Андропова был задействован тайный канал КГБ, когда усилиями генерала Кеворкова и Международного отдела ЦК КПСС было подписано соглашение с канцлером ФРГ Вилли Брандтом, в результате чего открылся путь для продвижения во влиятельные круги Запада неофициальных советских инициатив во внешней политике. В результате Громыко поставил вопрос о том, что КГБ подрывает основу устанавливающихся новых отношений с Западом. Именно поэтому чистка в ПГУ КГБ и отзыв людей были беспощадны. И самое главное - Отдел "В" был понижен в статусе и стал просто структурным отделом нелегального управления, а не самостоятельной структурой при ПГУ.

Сейчас надо трезво взглянуть в прошлое. Провокация официального Лондона, связанная с высылкой наших разведчиков, не повернула разрядки вспять. В декабре 1971 г. в Москве прошел круглый стол деловых кругов Запада и правительства СССР. Именно на нем были впервые выдвинуты реализованные 20 лет спустя идеи создания совместных предприятий на территории Советского Союза. В 1972 г. состоялся первый после пика холодной войны визит президента США в СССР и ответный визит в следующем году генерального секретаря ЦК КПСС в Америку. Наконец, в 1975 г. были подписаны знаменитые Хельсинкские соглашения, утвердившие послевоенное устройство мира в Европе.

Извлекая уроки из дела Лялина, мы должны помнить, что раздражительность и гнев, как показала бесплодная выходка Лондона в связи с делом Лялина, плохие советчики, что пропагандистские акции в борьбе со шпионажем малоэффективны. Поэтому ныне противодействие терроризму следует планировать и осуществлять целенаправленно, нейтрализуя конкретных руководителей и участников преступной деятельности. Надо учитывать, что в современных локальных войнах исключительно высок удельный вес потерь мирного гражданского населения (от 70 до 90% от общего числа убитых, раненых и пропавших без вести) в силу развертывания боевых действий преимущественно в городских и сельских населенных пунктах.

ПЕРЕОРИЕНТАЦИЯ

Побег Лялина и реалии 1970-х гг. сыграли существенную роль в переориентации деятельности аппарата внешней разведки, созданного на случай активных действий в условиях военного противостояния. Его статус с управления был понижен до отдела в структуре управления нелегальной разведки. Встал вопрос о том, нужна ли эта линия работы. Ответ был такой - для борьбы с терроризмом, да. Осознав иллюзорность и бесперспективность насаждения диверсионной агентуры в Западной Европе и в США, на стратегических морских и воздушных коммуникациях, объектах топливно-энергетического комплекса, руководство КГБ и ГРУ переключилось на разведывательное сопровождение боевых операций в 1970-е гг. ориентировавшихся на Советский Союз руководителей Вьетнама, Лаоса, Анголы и Мозамбика. Позднее усилия спецаппарата были переориентированы, как явствует из архивных документов, опубликованных в 1990-е гг. (записки Андропова в Политбюро ЦК КПСС), на поддержку и содействие повстанческих операций по линии национально-освободительного движения, а также ориентировавшихся на Москву руководителей палестинского сопротивления.

В дальнейшем эта работа наряду с действиями спецгрупп известных "Вымпела" и "Альфы" в Афганистане получила значительное развитие. Тем самым внешняя разведка и ГРУ обстоятельно изучали как умеренные, так и радикальные экстремистские направления, связанные с акциями "Черного интернационала". Однако задачи проникновения в националистические экстремистские организации решались не только советскими, но и американскими и английскими спецслужбами. При этом каждая сторона была заинтересована задействовать потенциал "Черного интернационала" против своего главного противника. Агентурная и материальная поддержка спецслужбами СССР, США и Англии исламских экстремистов в эпоху холодной войны способствовала трагичной по своим последствиям легализации пребывания террористов в странах Восточной и Западной Европы, Пакистане, Саудовской Аравии и самих США.

По существу, любой агент, внедренный в террористическую группировку, вынужден вести двойную игру. При этом его можно награждать и усиленно "раскручивать" героическую линию его поведения. Но не следует забывать, что агент всегда имеет собственные интересы, особенно если учитывать, что он в своей жизни слишком многое ставит на карту и часто, не без основания, не доверяет своим кураторам из спецслужбы, решая в большинстве случаев свои проблемы, включая и собственную безопасность, самостоятельно. Поэтому террор и постановка вопроса о ликвидации агента-двойника в периоды обострения противостояния спецслужб бывают просто неизбежны. Особенно это случается в тех случаях, когда такой агент был задействован в острой комбинации спецслужбы. Печален и логичен конец агента-двойника после завершения работы с ним, поскольку подобный исход, возможно, является для спецслужбы единственной гарантией конспирации операции.

Жизнь, однако, показывает, что спецслужбы, борясь с террористическими организациями и проникая в них, несмотря на официальную позицию своего руководства, зачастую фактически поощряют террористическую деятельность. Не случайно эффективную борьбу с терроризмом компрометирует практика двойных стандартов.

Борис Ельцин и Евгений Примаков демонстративно в 1992 г. расформировали разведывательно-диверсионные подразделения в структурах внешней разведки. Фактически это означало отказ от активной борьбы с террористическими организациями за границей. А США между тем укрепляли командование специальных операций. Его начальник генерал Шелтон возглавил в середине 1990-х гг. Комитет начальников штабов. Американцы и англичане осознали, что глобальное военное противостояние уступило место столкновению геополитических интересов великих держав в стратегически важных регионах Азии, Африки, Латинской Америки, Ближнего Востока. Не случайно в террористических экспедициях сепаратистов на Северном Кавказе постоянно участвуют под видом журналистов и специалистов по разминированию как минимум доверенные лица американских и английских спецслужб (американские граждане были задержаны в 1996 г. под Первомайском и совсем недавно, в сентябре 2002 г., английский журналист принял участие в террористическом рейде Гелаева в Ингушетию).

Все вышесказанное говорит о необходимости извлечения уроков из успехов и неудач прошлого, из нынешнего опыта локальных войн. Безусловно, следует разработать и утвердить международный закрытый кодекс не только взаимодействия спецслужб в борьбе с терроризмом и националистическим экстремизмом, но и договориться в рамках секретного протокола о категорическом запрещении участия агентуры, доверенных лиц и оперативных сотрудников в активных мероприятиях, связанных с нарушением госграниц, нападением на мирных граждан, захватом заложников и т.п. Эти сложные задачи, как показывает печальный опыт прошлого, можно решить лишь на основе тесного взаимодействия органов российской внешней и военной разведки и Федеральной службы безопасности.

60-70-е гг. прошлого столетия являлись переломным периодом в противоборстве спецслужб Востока и Запада. К этому времени идеологическая агентура Коминтерна уступила место профессионалам от разведки. Рожденная в результате длительной разработки "кембриджская пятерка" фактически завершила славную эру идейных агентов Коминтерна из числа сторонников коммунизма. В этот сезон, ознаменованный флиртом Брандт-Брежнев, урожай перебежчиков и агентов-двойников был значительным: вспомним хотя бы Полякова и Пеньковского из ГРУ, а также Носенко и Голицина из КГБ. Инициативник Лялин стал новым символом, ознаменовавшим своим появлением на сцене тайного действа начало новой эпохи в деятельности КГБ и ГРУ. До него работа с этой категорией источников недооценивалась, и отсутствовало понимание того, что в современных условиях успех разведки в основном связан именно с инициативниками (Эймс, Хансен). Разведка и контрразведка сильны кропотливой работой, и успешная работа с инициативники возможна лишь тогда, когда спецслужбы располагают мощным аппаратом. Правда, работа, как об этом уже было сказано выше, рано или поздно неизбежно заканчивается провалом, поскольку сливки с инициативника очень быстро снимают, что обрекает его.

А могут ли быть инициативники и перебежчики из среды членов террористических организаций? Вот то белое пятно в современной практике работы разведки и контрразведки. По нашему мнению, грядущие события и связанные с ними трагедии полностью прояснят ответ на этот вопрос в ходе реализации "контртеррористических" акций на Ближнем Востоке, в Средней Азии, на Северном Кавказе и в других горячих точках современного мира.