Александр Храмчихин В прошлом номере «НВО» (№ 45, 2006) была опубликована большая статья директора Института США и Канады РАН Сергея Рогова, содержание которой полностью раскрывает заголовок «После войны в Ираке: крах однополярного мира». Автор обстоятельно раскрывает причины и следствия поражения американцев в иракской кампании, и все же некоторые весьма существенные моменты остались вне его поля зрения.
Между тем происходящие сегодня на планете события носят характер не менее эпохальный, чем те, что имели место в конце 80-х – начале 90-х годов прошлого века. Тогда рушился биполярный мир, его сменял однополярный. Сегодня рушится однополярный мир, однако на его место приходит не чаемый многими российскими и зарубежными стратегами многополярный, а откровенный хаос.
НЕ ТОТ СЛУЧАЙ
Никто не мог победить Америку, кроме ее собственного руководства. Буш-младший с группой товарищей-неоконов своими руками ликвидировал однополярный мир (путем списания собственной страны), к чему другие потенциальные полюса оказались абсолютно не готовы. Поэтому и получится хаос, в котором торжествуют маргиналы.
В статье к 5-летию событий 11 сентября («НВО» № 32, 2006, «Антитеррористический союз терпит фиаско»), я уже писал, что США проиграли войну в Ираке, в первую очередь, из-за противоречия цели и средства – свободу и демократию попытались навязать силой, решив, что достаточно свергнуть диктатора и демократия вырастет сама собой. В истории был единственный случай, когда демократию удалось навязать силой – Германия и Япония после Второй мировой. Однако вряд ли он может служить примером.
Во-первых, победителям «повезло» с побежденными: немцы и японцы – чуть ли не самые дисциплинированные нации на свете. Они дисциплинированно признали свое поражение и приняли навязанные победителями правила. Во-вторых, построение демократии в Германии и Японии не было целью победителей. Целью был военный разгром этих стран и предотвращение их возрождения в качестве противников. Демократия шла «в нагрузку» за поражение, которое, как уже было сказано, побежденные сознательно приняли. И немцы, и японцы прекрасно воевали на фронте, но после капитуляции ни в Японии, ни в Германии не было никаких попыток партизанского движения. Проиграли – значит, проиграли.
И в случае с Ираком, одной из самых светских и европеизированных стран Ближнего Востока, такой сценарий тоже, видимо, был возможен – в 1991 году. Не реализовав его, Буш-старший «подставил» своего сына «по полной программе». В 1990 году Ирак был безусловным агрессором, это признали практически все страны мира, включая арабские. И был вполне законно разгромлен, причем при значительном участии арабских армий (саудовской, египетской и сирийской). И очень большая часть иракцев готова была воспринять свое поражение адекватно. Недаром в стране сразу начались массовые антисаддамовские восстания. Однако Буш-старший впал в мелкое политиканство, не добив Хусейна, заодно предав тех, кто против него восстал. Что иракцы американцам не забыли.
Разгром 2003 года воспринимался в Ираке уже совершенно иначе – как иностранная агрессия, которую, кстати, не поддержала большая часть мирового сообщества, в том числе большинство тех стран, армии которых активно воевали против Саддама 12-ю годами раньше. Из юриспруденции известно, что два раза за одно преступление не наказывают, а американцы сделали именно это. Вот почему любить их было не за что даже тем, кто приветствовал свержение Хусейна. Тем более что американцы и оккупировать Ирак как следует не сумели.
Неверна была стратегия, а уж тактика оказалась просто провальной. В Вашингтоне сейчас открыто признают, что не имели вообще никаких планов насчет того, что будут делать после устранения Хусейна. Оккупация страны крайне недостаточными силами, неспособность перекрыть границы Ирака от вторжения террористов, отсутствие чего либо похожего на «План Маршалла», полное непонимание сложности межконфессиональных, межнациональных и клановых противоречий – вот лишь основные грубейшие ошибки Вашингтона.
Наконец, менталитет арабов оказался совсем непохож на немецкий и японский, что, впрочем, было известно и до войны. В итоге иракцы быстро проиграли на поле боя, зато развернули широчайшую партизанско-террористическую войну не только против оккупантов, но и против друг друга.
УХОДИТЬ НЕЛЬЗЯ ОСТАВАТЬСЯ
Провал строительства демократии и разрастание партизанской войны выявил тот факт, что армия демократической страны не может вести войну с чувствительными своими потерями, если эту войну не принимает большая часть собственного общества. Не имеет принципиального значения, как именно комплектуется армия – по призыву или по найму, просто отторжение войны будет происходить по-разному. Если армия призывная – выше уровень общественных протестов. Если наемная – разваливается она сама, поскольку в нее перестают идти люди (они не видят смысла умирать непонятно за что).
Кстати, в 1991 году американское общество однозначно воспринимало войну как справедливую, поэтому оккупация Ирака прошла бы гораздо легче. Сегодня же получается повторение Вьетнама. Недавно Буш привел очень точную аналогию нынешней ситуации в Ираке с той, что сложилась в первой половине 1968 года после «новогоднего наступления» Вьетконга. С военной точки зрения, коммунисты тогда проиграли, но общественное мнение США восприняло случившееся как поражение своей армии, тем более что американские потери были очень большими (всего в 1968 году США потеряли во Вьетнаме убитыми 16,6 тыс. человек!). После этого никакие военные успехи уже не действовали на граждан Соединенных Штатов, они требовали ухода из Вьетнама.
Сейчас ситуация аналогичная – каждый отдельный бой в Ираке американцы могут выигрывать, потери их противников в разы больше, но в психологическом плане каждое боестолкновение, в котором вооруженные силы США несут потери, воспринимается как их поражение. И что будет дальше тоже прекрасно известно по Вьетнаму. Попытки передать максимум полномочий местным проамериканским силам бесполезны: они могут воевать только в присутствии самих американцев, при их прямой поддержке. Причем у южновьетнамской армии и уровень боевой подготовки, и моральная готовность сражаться были на порядок выше, чем у того, что сейчас считается иракскими армией и полицией. Если же американцы уходят, то у их местных союзников наступает полный паралич воли, они очень быстро утрачивают желание воевать, сколько оружия им не дай. Южновьетнамский режим, располагавший после ухода американцев гигантскими ВС, фактически рухнул не от воздействия противника, а от ужаса. В Ираке будет еще хуже, поскольку его нынешний режим слабее южновьетнамского, он изначально катастрофически расколот изнутри.
Надо заметить, что демократы, выигравшие выборы в Конгресс на критике иракского провала Буша, не имеют никакой внятной политики в данном вопросе (у республиканцев хотя бы неправильная есть, а у демократов – вообще ничего). Вряд ли они готовы к немедленному обвальному бегству, тем более – не готовы предложить разумную альтернативу политике Буша, если войска остаются. При этом совершенно очевидно, что сокращение контингента лишь усугубит ситуацию, ведь сейчас основной проблемой для ВС США в Ираке является нехватка личного состава. Если данную проблему искусственно усугубить, то потери лишь возрастут, поэтому лучше уж бежать сразу.
Еще два года назад было ясно, что наилучший выход для США из иракского тупика – отдать эту страну своим главным врагам – Ирану и Сирии, свалив на них все проблемы Ирака, столкнув их между собой, а также, возможно, с Турцией и Саудовской Аравией. Сейчас в Вашингтоне это постепенно начали понимать, но неоконы слишком догматичны, чтобы реализовать подобный сценарий. Не исключено, что это сделают демократы.
АФГАНСКИЙ ПРОВАЛ НАТО
Проигрывая Ирак, Вашингтон заодно проигрывает и Афганистан. Хотя изначально здесь ситуация для США была гораздо более благоприятна: их действия воспринимались в мире как законный ответ на 11 сентября. Вдобавок в самом Афганистане существовало активное вооруженное сопротивление режиму талибов, которое очень помогло быстрой победе американцев.
Однако и тут они решили, что демократия построится сама собой. Более того, втянувшись в иракскую авантюру, они сдали Афганистан на попечение своим совершенно недееспособным союзникам. В итоге ситуация за пять лет вернулась к той, которая в середине 1990-х и привела талибов к власти. Народ вновь начинает видеть в них спасение от хаоса и постоянных межплеменных разборок.
В октябре немецкий журнал «Шпигель» опубликовал интервью с послом США в Афганистане Роналдом Ньюманом. Оно представляет собой, по сути, диалог Америки и Европы в их нынешнем виде. Некоторые выдержки просто нельзя не привести.
«Шпигель»: Возможно, у европейцев просто совсем другие представления о том, как следовало бы решать эту проблему.
Ньюман: Да, некоторые до сих пор явно отвергают идею, что армия предназначена для того, чтобы воевать. Терпеть такое выше моих сил┘ НАТО взяла на себя главное обязательство ≈ победить в Афганистане. И Североатлантический альянс либо победит, либо докажет свою несостоятельность. Каждой нации, отказывающейся выполнять свои обязательства, придется однажды ответить на вопрос, какие последствия это имело для НАТО.
«Шпигель»: Собственно, умно ли устанавливать такую тесную связь между выживанием НАТО и развитием событий в Афганистане?
Ньюман: Это не вопрос ума или глупости, это объективный факт. НАТО взяла на себя обязательство. Если кто-то не хочет сражаться даже в той стране, где появилась «Аль-Каида», где находятся истоки событий 11 сентября и серии террористических атак в Европе, то чего мы ждем от НАТО? Против кого же еще должен бороться альянс? Для чего вообще нужна эта организация? ┘ Только из-за того, что возникают трудности, не надо сразу становиться трусом и бежать прочь.
Полная недееспособность НАТО получила новое подтверждение на последнем саммите в Риге. Фактически единственной его темой стал Афганистан. Англосаксы (США, Великобритания, Канада), которые сейчас несут всю нагрузку в войне с талибами, потребовали у стран континентальной Европы увеличить свои контингенты в Афганистане и, главное, начать, наконец, воевать. Сегодня складывается просто трагикомическая ситуация: сухопутные войска 26 стран Североатлантического альянса насчитывают примерно 2 млн. человек, в том числе США – 500 тысяч. В Афганистане же сегодня находится всего 37 тыс. натовских солдат, из них 20 тысяч – американцы. Отправка туда хотя бы еще одной роты вырастает в грандиозную проблему, которую «союзники» пытаются переложить друг на друга. Причем даже те контингенты европейских стран, которые все же добрались до Афганистана, категорически отказываются воевать.
В Риге эта ситуация была подтверждена: не будет ни увеличения группировки, ни, тем более, участия в боевых действиях. После этого совсем забавно слышать «нефтегазовые» угрозы со стороны НАТО в адрес Москвы, правда, у нас они будут восприняты всерьез в силу полной неадекватности российской «элиты». На самом деле, угрозой для России становится не сила, а откровенная слабость НАТО, но этого у нас понять не способны категорически.
ПРИЗРАЧНЫЕ ПОЛЮСА
Последствия американского поражения на Ближнем и Среднем Востоке окажутся гораздо более драматичными, чем последствия вьетнамского поражения. Вьетнамские коммунисты при всей их жестокости были людьми гораздо более цивилизованными и вменяемыми, чем радикальные исламисты, стреляющие в американцев в Ираке и Афганистане. Амбиции соратников и учеников Хо Ши Мина, кроме самого Вьетнама, распространялись еще максимум на Лаос и Камбоджу, а не на весь мир, как у исламистов. Наконец, биполярный мир ХХ века был вообще более устойчив, чем нынешний, который однополярным быть перестал.
Америка получает новый психологический синдром, вновь утрачивая возможность воевать. А если нет возможности наказать непокорных – нет и гегемонии, что вполне очевидно. Пхеньян и Тегеран это уже прекрасно поняли. Сценарии войны США против КНДР, Ирана и Сирии полностью сняты с повестки дня, и уже довольно давно. Вероятность таких войн реальна только в том случае, если эти страны сами атакуют американцев, что пока практически исключено. Есть, правда, один крайне сомнительный вариант, который можно назвать «умирать – так с музыкой». В момент окончательного ухода из Ирака США нанесут массированный авиационно-ракетный удар по Ирану (и, может быть, по Сирии). Но вероятность реализации подобного сценария – не более 1%.
Психологический удар по США от иракского поражения будет сильнее вьетнамского потому, что это чрезвычайно больно – утратить статус единственного и главного. И некому заменить теряющие влияние Штаты.
«Укрепление позиций России на международной арене», «рост нашего влияния в мире» существует исключительно в воображении кремлевского агитпропа. Невозможно привести ни одного реального примера этого «роста» и «укрепления». Москва в последние годы утратила большинство тех позиций, что сохранила в 1990-е. Уход с Кубы, из Вьетнама, Косова, Грузии (в последнем случае он очень похож на бегство), с таджикско-афганской границы, сдача важнейших в стратегическом отношении островов на Амуре Китаю – вот подлинные итоги «роста» и «укрепления».
Даже в СНГ Россия оказалась в позиции обороняющейся, от нас отворачиваются самые близкие союзники – Казахстан, Белоруссия, Армения. Сфера влияния России в мире свернулась до ее собственной территории. Сегодня наша внешняя политика свелась к «кухонным ссорам» со странами типа Грузии, Латвии, Молдавии и Польши, а также к крайне грубым и топорным «играм на трубе», которые дают обратный эффект, отталкивая от Москвы абсолютно всех. Вокруг «усилившейся» России довольно быстро складывается новый «санитарный кордон». Сейчас у нас остался единственный внешнеполитический ресурс – право вето в Совбезе ООН. Правда, в связи с поражением США значимость этого ресурса существенно возрастает.
Пекин активно пытается строить свою сферу влияния, «подбирая» страны, уходящие как от Вашингтона, так и от Москвы. Однако полноправным «полюсом» Китай стать пока не готов, о чем свидетельствует его реакция на северокорейские ядерные испытания. Пхеньян, похоже, вышел из-под контроля Пекина, чего китайские руководители не ожидали (они были уверены, что уж этим-то деваться некуда).
Острейшая проблема возникла прямо на границе КНР, в 600 км от столицы. Ким Чен Ир и компания, видимо, не захотели больше быть вассалами с перспективами подвергнуться китайской аннексии (о которой в Китае заговорили в последнее время почти открыто). Пекин, как и Вашингтон, попал в ловушку. Не наказать КНДР нельзя, а как это реально сделать – неясно. Более того, до Америки корейские ракеты, скорее всего, не долетят никогда, а до Пекина – хоть сегодня.
Китай чрезвычайно силен в стратегии, его руководители мыслят масштабами столетий, но из-за этого порой проигрывают в тактике, оказываясь неспособными отреагировать на быстрые и внезапные изменения ситуации. Более того, видя в США своего главного врага в будущем, Пекин явно не хочет их быстрого краха прямо сейчас. Китай не готов «рулить» мировым хаосом: опыт больших геополитических игр у него пока невелик.
Еще менее готова выполнять роль «полюса» Индия. Обладая гигантским демографическим, экономическим, научным, военным потенциалом, она пока не мыслит себя в качестве одного из мировых лидеров. Вся внешнеполитическая концепция Дели сейчас оказывается в «подвешенном состоянии». Справедливо считая своими главными противниками исламские страны и Китай и понимая при этом, что Россия слишком слаба и неадекватна, Индия в последние годы начала явно переориентироваться на США. И тут как раз Америка проиграла.
Европу вообще невозможно считать полноправным субъектом международной политики. В дополнении к вышеупомянутому либертарианскому пацифизму, ЕС переживает острейший кризис самоидентификации, пытаясь «переварить», во-первых, новых членов из Восточной Европы, во-вторых, миллионы мигрантов из Азии и Африки. К тому же Франция, Германия, Великобритания, Польша очень по-разному смотрят на самые принципиальные вопросы внешней политики.
Невозможно воспринимать в качестве «полюса» и исламский мир. Он расколот гораздо больше, чем Европа, совершенно беспомощен технологически, подвергается сильнейшему давлению как извне (в первую очередь, естественно, из США), так и изнутри (со стороны исламских радикалов и вообще «улицы»). Именно Ближний и Средний Восток в наибольшей степени олицетворяют тот хаос, в который может погрузиться вся планета. Здесь дополнительным дестабилизирующим фактором становится выявившаяся в ходе недавней войны в Ливане слабость Израиля. Не исключено, что ситуация возвращается к той, что была в конце 40-х годов прошлого века – Израилю вновь придется сражаться за само право на свое существование. Причем новая война, где значительную роль будет играть религиозный фактор, может оказаться более жестокой, чем все предыдущие.
ОЧАГИ НЕСТАБИЛЬНОСТИ
В статье Сергея Рогова в разделе «Резонанс» говорится, что «нарастает сдвиг влево» в Латинской Америке. В США, отмечает автор, «растут опасения», что Буш-младший ее «потерял».
Думаю, все происходящее южнее Рио-Гранде следует охарактеризовать еще определеннее: в Латинской Америке Вашингтон получил удар не менее сокрушительный, чем в Азии, причем совершенно неожиданно. Традиционно считая этот регион своим «задним двором», Штаты после окончания холодной войны, похоже, попросту забыли о нем. И получили в последние годы «красную волну» огромной силы.
Новый латиноамериканский социализм, замешанный на сильнейшем антиамериканизме (даже на Ближнем Востоке к США не испытывают такой лютой ненависти, как на их «заднем дворе»), может оказаться гораздо устойчивее покойного советского. Он не навязан силой, как в СССР, и тем более – в Восточной Европе, а является отражением взглядов очень значительной части населения латиноамериканских стран, поэтому приходит вполне демократическим путем. Ситуация для Вашингтона усугубляется тем, что в населении самих Штатов стремительно растет доля выходцев из Латинской Америки. Немалая их часть станет своеобразной «пятой колонной» на территории США.
Венесуэла, главный поставщик нефти в США, уже стала прямым врагом Вашингтона, но даже это может оказаться «цветочками» на фоне событий, разворачивающихся в Мексике. Эта страна также является одним из главных поставщиков нефти в Штаты и с большим отрывом обходит всех по «поставкам» туда мигрантов. Сегодня Мексика, расколотая пополам после президентских выборов, стоит на грани гражданской войны. И это для США будет несравненно хуже Ирака. В тоже время ожидать появления в Латинской Америке единого «социалистического содружества» явно не приходится, новые левые здесь очень разные, что еще больше усиливает общий хаос.
Что касается Тропической Африки, то ей в хаос погружаться не надо, она в нем находится с момента крушения колониальной системы.
Надо забыть о режиме нераспространения ядерного оружия, что также подтвердила КНДР и, видимо, скоро подтвердит Иран. Во-первых, это оружие представляет собой технологию 60-летней давности, поэтому абсурдно предполагать, что ее можно держать в секрете. Во-вторых, не существует никаких мер наказания нарушителей данного режима, всем понятно, что «кто смел, тот и съел», что продемонстрировали Индия и Пакистан. В качестве реакции на действия Ирана и КНДР ядерными державами захотят стать, как минимум, Саудовская Аравия (нельзя исключать, что она уже является таковой), Египет, Южная Корея и Япония (она перед лицом корейской и китайской угроз, не надеясь больше на США, уже создает полноценные ВС вместо «сил самообороны»).
Более того, о ядерном оружии заговорила Нигерия! Понятно, что она не способна создать его своими силами, но способна купить за нефтедоллары, о чем уже почти открыто договаривается с Пакистаном. В свою очередь, Пакистан заговорил с Вашингтоном «как власть имеющий». Он понял, что США гораздо больше зависят от Пакистана, чем Пакистан от них. Без согласия Исламабада никакая операция НАТО в Афганистане невозможна в принципе. Если же к власти в Пакистане приходят исламские радикалы (а это в высшей степени вероятно), перед нами будет страна с 147-миллионным населением (больше, чем в России!), ядерным оружием и средствами его доставки. Перспектива настолько «радужная», что даже не хочется ее развивать.
Ситуация хаоса многократно усугубляется тем, что наряду с традиционными субъектами международной политики таковыми ныне стали разного рода террористические, повстанческие и даже чисто криминальные группировки, которые по силам и влиянию сравнимы с иными державами и могут создавать собственные квазигосударства. «Аль Каида» – классический пример подобной группировки. Другой пример – «Хезболлах», летом этого года победившая мощнейшую армию Израиля, а сегодня свергающая правительство Ливана. Вместо более понятной и привычной «классической» войны (армия против армии, страна против страны) получается описанная еще полвека назад Евгением Месснером «всемирная мятежевойна», война без тыла и фронта по всему миру.
Последние пять лет были чуть ли не единственным периодом в российской истории, когда какая-то другая страна проливала свою кровь за наши интересы (раньше мы всегда проливали кровь за чужие интересы). Радикальные исламисты, с которыми США воюют в Ираке и Афганистане, стали таковыми до того, как там появились янки, а мы для них такие же враги, как и американцы. Нам в любом случае выгодно, что эти люди убивают не нас, а американцев, а американцы убивают их, снимая данную обязанность с нас. Более того, мы заинтересованы в том, чтобы такая ситуация длилась как можно дольше. Ведь если США оттуда уйдут, то их нынешние противники вряд ли вернутся к «мирному созидательному труду», который они вообще не очень любят. В лучшем случае, они будут убивать друг друга. В худшем (и гораздо более вероятном) они пойдут вовне, справедливо ощутив себя победителями.
Мы это наблюдали на примере «свободной Ичкерии», которая менее чем через три года после Хасавюрта перешла к масштабной внешней агрессии, и Афганистана: талибы в конце 1990-х очень активно проникали в Центральную Азию. При этом Штаты, утратив роль единственного полюса, свою территорию защитят легко. Европа капитулирует, но это ее проблема. Мы открыты для вторжения настежь и к серьезному отпору не готовы ни в военном, ни в психологическом плане.
Плюс к тому, для новых властей в Вашингтоне достаточно естественным шагом будет «канализировать» агрессию исламистов на север, в Россию. Ирак, Пакистан и Афганистан, надо заметить, существенно ближе к РФ, чем к Америке и даже к Европе. В последние три года Москва без малейшей на то необходимости вновь сделала себя врагом США, поэтому не представляет для Америки никакой ценности. Для исламистов же мы – самый лакомый кусок, какой только можно себе представить.
В итоге наиболее вероятным развитием событий становится возвращение к традиционному распределению ролей – мы проливаем кровь за Америку, а не она за нас. Причем, учитывая истинное, а не рассказанное агитпропом состояние власти, армии, межнациональных и межконфессиональных отношений, психологии общества, выдержать масштабную террористическую агрессию с юга России будет чрезвычайно сложно.
Георгий Соловьев 
