Елена Стишова Наше время обходится без героя. Это непривычно, но знаково ≈ все-таки косвенное доказательство того, что мы живем если и не совсем в демократическом обществе, то уж точно не в тоталитарном. Тем не менее в отсутствие героя в современном мужском мире еще сложнее ориентироваться, чем в приснопамятные «героические» времена. Если судить по жизни, то мужское население пополнилось бизнесменами, олигархами, банкирами, продюсерами, политтехнологами, риелторами, профессиональными политиками, дилерами, менеджерами, имиджмейкерами, бандюганами, спецназовцами, телохранителями etc ≈ иными словами, капиталистическая новь налицо. Из всей новой номенклатуры мастера культуры облюбовали бандитов и спецназовцев. Остальные профессии практически не осваиваются. Видимо, та социальная ниша, где расположились «новые люди», все еще остается неопознанным и непознаваемым объектом. Культура пока бессильна родить на новой почве новую мифологию. Да что там мифология ≈ реальность, в которой мы живем, оказалась крепким орешком. Не по зубам он художникам. А если в произведении каким-то боком проступает новая реальность, радости нет предела. Обратимся к таким фильмам-исключениям и проанализируем их на предмет репрезентации мужского.
«Простые вещи» Алексея Попогребского, познавшие изрядный международный успех, оказались фильмом, внятным ≈ свидетельствую лично ≈ и западной, и восточной фестивальной публике. В чем дело? На мой взгляд, в том, что герой фильма не имеет никакого отношения к вышеперечисленной номенклатуре ≈ скромный врач-анестезиолог, отнюдь не «столичная штучка», в недавнем прошлом провинциал, социально близок многим зрителям. Живет он в коммуналке, с трудом сводит концы с концами, взрослая дочь ушла к бойфренду, а жена вздумала родить на старости лет. При этом герой (в смысле персонаж), одетый в куртку подросткового образца, наделен мужской харизмой чисто русского розлива, всегда готов заложить за воротник, имеет успех у хорошеньких девушек и не прочь сходить «налево». Словом, он ≈ лузер со своими маленькими радостями, и оттого так близок, что многие примеряют его проблемы на себя.
Типологически герой «Простых вещей» близок к маргинальным персонажам Александра Вампилова и раннего Отара Иоселиани. С той лишь разницей, что капиталистическая новь достала-таки нашего лузера: ему приходится намекать своим пациентам, что неплохо бы, мол, отстегнуть несколько купюр, если вы хотите получить хороший наркоз┘ Вот так вот. Моралисты, если они не сталкивались с нашей страховой медициной, шокированы. А если сталкивались и давали на лапу людям в белых халатах≈ им приходится убирать свой морализм в карман. Се ля ви!
В 60-е поэт написал: «Товарищ мужчина, как все же заманчива должность твоя!» Ему ответил поэт того же круга: «Лучшие мужчины ≈ это женщины!» Со времени сих программных высказываний прошло ≈ страшно сказать ≈ около полувека. Однако обозначенная дилемма по-прежнему актуальна. Мужской шовинизм и не думает сдавать свои позиции. И только культура ≈ она всегда опережает жизнь ≈ сигналит нам о том, что эта овеянная веками твердыня не так уж и тверда.
В новом фильме «Ничего личного» Лариса Садилова без тенденциозности и надрыва развернула две женские истории, где мужчины выступают в присущих им ролях искусителей и погубителей. В «Путешествии с домашними животными» (Гран-при Московского МКФ) режиссер Вера Сторожева предложила радикальный вариант гендерных отношений. К слову сказать, слово «гендер», что означает социальный пол, пришло к нам из-за бугра недавно, уже в постперестроечные времена, и худо-бедно, но прижилось. Здесь молодая женщина, похоронившая мужа, старого и нелюбимого, встречает справного парня, спит с ним в свое удовольствие, но замуж не спешит. Напротив, парню она дает от ворот поворот, а сама едет в детский дом, где росла, и берет на воспитание рыжего мальчика. Этот сюжет можно трактовать как социально значимый симптом невостребованности мужчины, точнее, мужского начала, каковое перестает быть демиургическим чем дальше, тем заметнее.
Тут в самый раз вспомнить «12» Никиты Михалкова, где присяжные решают судьбу юного чеченца, обвиняемого в убийстве отчима. Все двенадцать ≈ мужчины. Не приведи Господи попасть в зависимость от такой компании. Перешагнут и не заметят. Ведь если бы не герой Маковецкого, единственный, кто уперся и вынудил этих невротически спешащих, сильно занятых, насквозь циничных, бесцеремонных, мелочных и душевно недоразвитых господ вникнуть в дело подсудимого. Какой там «гуманизьм» ≈ ни в одном из них, кроме все того же героя Маковецкого, нет ни на грош той иррациональной, нерассуждающей доброты, каковая должна присутствовать в молекулярном составе нормального человека. Если заседатели и приходят к оправдательному решению, то только потому, что в процессе обсуждения их вытесненный в подсознание личный опыт оказывается глубоко задетым, выдернутым на поверхность. В конце концов, когда собственные грехи и комплексы припирают к стенке, до них доходят защитительные аргументы героя Маковецкого.
Явленный в фильме коллективный портрет маскулинности оказался убийственно разоблачительным, пусть автор и не ставил перед собой такой задачи. Напор мужской мышечной массы в «9 роте» Федора Бондарчука тоже не вдохновляет. Гипертелесность убойного свойства, по видимости связанная с витальностью, на самом-то деле камуфлирует отсутствие духовной силы, каковая, если она есть, вполне обходится без бицепсов и трицепсов.
Свято место пусто не бывает.
В отсутствие героя его обязанности берут на себя ≈ кто бы вы думали? Правильно! Ньюсмейкеры, эти герои на час. Однако понятие, лишенное половых признаков, нам не годится. Ближе к нашему предмету другой эрзац героя: культовые фигуры, украшающие наш бледный пейзаж своим сенсационным присутствием. Благодаря электронным СМИ их расплодилось немало. Да каждый шоумен норовит утвердить свой виртуальный культ. И не без успеха. Кое-кто уж и не мыслит своей жизни без ежевечерней встречи с Андреем Малаховым, иные подсели на Владимира Познера, да и Владимир Соловьев ≈ не последний в рейтинге. Однако всем троим не потягаться с героем сериала «Бригада» ≈ Сашей Белым. Вот уж кто заткнул за пояс весь мужской состав телевизионной продукции последних лет. Белый (в исполнении Сергея Безрукова) нет-нет, да мелькнет в каком-нибудь фильме исключительно ради пущей достоверности очередного сюжета «в тему». Ибо герой сериала обрел статус едва ли не реального персонажа. И это симптоматично. Положительный герой советского образца нам не нужен. Он пресный, он не зажигает, он связан с отринутым прошлым, где ложь косила под правду, а мы слишком долго принимали весь этот цирк за чистую монету. Бандиту Белому зритель воздает за то, что он со товарищи сумел одолеть и сокрушить оборотней в погонах, иными словами, власть предержащих. Что стал бандитом ≈ так жизнь заставила. Зато мы помним, что был он хорошим парнем. И верим: таким он и остался. А коли взял на себя миссию народного мстителя ≈ получай любовь народную.
Душевное доверие к разбойникам, восставшим на власть, ≈ в русской традиции. Так что зрительский успех «Бригады» ≈ это серьезно. Здесь дышит почва. Миф благородного разбойника, укорененный и в русской, и в мировой традиции, оказался актуальным в наши времена социально униженных и оскорбленных. А мы все алкаем новую мифологию! Кстати, Данила Багров, герой «Брата» и «Брата-2», ≈ из той же когорты защитников. Данила поехал за океан, чтобы на месте разобраться с негодяем-американцем, обирающим нашего хоккеиста, родного брата погибшего друга. И как бы ни пыхтели либералы-критики по поводу Даниловой ксенофобии и русского шовинизма, критические охи и ахи вовсе не помешали зрителям полюбить этого героя.
Короче говоря, в обществе все-таки есть заказ на героя. А то, что героя этого ≈ ни Белого, ни Багрова ≈ в статус «положительного» не возведешь, дает повод для некоторых умозаключений.
┘На экранах мелькает много новых мужских лиц. Возникла новая плеяда хороших актеров, к иным из них благосклонен Голливуд. И все же нет как нет того мужского образа, в котором можно было узнать героя нашего времени. Да не родился он еще! А нам, подобно Агафье Тихоновне, остается лишь рисовать в воображении мужчину нашей мечты.
Новая реальность еще не накопила позитива, устойчивых моральных правил, не выработала общественного договора по поводу нравственных максим, без чего население не может считать себя гражданским обществом. Пока что мы ≈ общество одиночек, где каждый ≈ за себя. Кому нравится попадья, кому ≈ свиной хрящик. Сходимся мы только на благородном разбойнике, он же народный защитник. И аутсайдеры, не попавшие в ногу с капиталистической новью, нам тоже не чужие.
