Александр Тихонов
Директор русского отдела Сотбис Джоанна Викери торгуется вместе с телефонным покупателем; на заднем плане – ведущий специалист отдела Мартин Сондерс.
Фото автора
Лондонская неделя русского искусства впервые за недолгое существование рынка русского искусства была трансформирована в декабре ушедшего года в европейский месяц русского искусства. Ибо за рекордными продажами в Лондоне (три аукционных дома продали произведений русского искусства почти на 43 млн. долл. – невиданный ранее результат) последовали аукционы в Париже (Тажан, комиссар-призер Бриссонно в Друо, «Artcurial Briest. Poulain. Le Fur», «Calmels Cohen», «Boisgirard et Associes»), в Стокгольме (Stockholms Auktionverk) и Уппсале (Uppsala AuktionsKammare), Хельсинки (Буковскис) и Москве (Гелос). Завершился же декабрь вернисажем выставки «Celebrities» в «Галерее Гмуржинска» в самой фешенебельной деревне мира – швейцарском Санкт-Морице. Казалось, можно было бы говорить о существовании мирового рынка русского искусства. Если бы не одно «но». В самой России этот процветающий за ее пределами рынок практически не существует в том виде, в каком его знают на Западе.
А до тех пор, пока в самой России не сформируется настоящий – цивилизованный – рынок антиквариата, на котором одни будут с радостью расставаться с фамильными реликвиями, другие – также с удовольствием будут эти реликвии приобретать, сохраняя для потомства и приращивая культурное достояние российской нации, а третьи – создавать условия для безболезненного перехода собственности от первых ко вторым, получая за это солидные комиссионные, говорить о мировом рынке русского искусства было бы преждевременно.
К факторам, тормозящим развитие художественного рынка в России, известный собиратель Валерий Дудаков, председатель Московского клуба коллекционеров, относит «...неуверенность в стабильном и предсказуемом развитии политической и социально-экономической ситуации в России; несовершенство таможенного и налогового законодательства; то, что по-прежнему, хотя и в меньшей степени, чем 10–15 лет назад, антикварная торговля остается в зоне пристального внимания криминалитета». Как следствие этого, продолжает московский коллекционер, ни те, кто продает, ни те, кто покупает, ни те, кто собирает, предпочитают не «засвечиваться» – ни со своими коллекциями, ни со своими сделками. Осуществление последних – когда речь идет о дорогих вещах (от 50 тыс. долл. и выше, как их определил Олег Стецюра, президент старейшего и практически единственного в России аукционного дома Гелос), – происходит, как правило, в обстановке строжайшей конфиденциальности, и оплата за покупки, как говорит Дудаков, идет черным налом.
И тем не менее кое-какие сведения время от времени становятся достоянием если не широкой общественности, то по крайней мере специалистов. Так, например, в ходе конференции «Капитализация рынка искусства: новые возможности», проходившей 26 октября 2004 г. в рамках XVII Антикварного салона в Москве, представитель одной из страховых компаний заявил, что, «по отдельным оценкам, объем операций с произведениями искусства в России оценивается в 1,5–2 млрд. долл. в год». Так что интерес к художественному рынку как со стороны государства, так и криминала вполне объясним. Как и со стороны западных антикваров, которые в 2004 г. пошли на «завоевание» нового русского покупателя на его же территории в попытке развернуть русских Крезов лицом к классике западноевропейского, а не только русского антиквариата. В первом Международном салоне изящных искусств, проходившем с 31 мая по 7 июня 2004 г. в помещении галереи Церетели, приняло участие 30 известных антикваров Старого и Нового Света. Предприятие оказалось успешным. Как следствие этого Салона, известные на мировом рынке парижский антиквар Э.Аарон и нью-йоркский дилер Р.Фейген открывают антикварный магазин в самом центре Лондона, приурочив свой первый вернисаж к неделе русских торгов в «неофициальной» столице русских мультимиллионеров.
За последние пятнадцать лет в торговле русским антиквариатом, и прежде всего живописью, за пределами России, и в меньшей степени в самой России, произошли существенные изменения – как качественного, так и количественного характера, заложившие основы формирующегося мирового рынка русского искусства.
Одним из показателей этих изменений является выход торговли русским искусством за рамки икон, Фаберже и авангарда, являвшихся практически исключительными «представителями» России на международном аукционном (или, как его еще называют, «открытом») рынке в 70–80-е годы прошлого века. Русская школа живописи – от Ф.Рокотова до А.Зверева – определяет сегодня лицо этого рынка, ориентирующегося из европейских столиц на российского покупателя. Изменение профиля этого покупателя – из преимущественно западного в преимущественно русского – сыграло и продолжает во все возрастающей степени играть определяющую роль в процессе становления рынка русского искусства на Западе.
Джоанна Викери, директор русского отдела Сотбис, когда ее попросили сравнить состояние рынка русского искусства в 2004 г. и в 1994 г., сказала: «Основное различие заключается в составе покупателей. 10 лет назад это были преимущественно американцы, европейцы и русские эмигранты. Сейчас на аукционном рынке доминируют покупатели из Москвы – так называемые новые русские, которых прежде всего интересует русская живопись. И в этом секторе цены росли гораздо более высокими темпами, чем в секторе икон или декоративно-прикладного искусства».
Добавим к сказанному Викери, что покупатели стали более избирательно подходить к покупкам. Это можно было наблюдать на лондонских торгах конца 2004 г. Если в предыдущие годы уровень продаж на аукционах у Сотбис был в районе 80%, то 1 декабря 2004 г. из 470 лотов было продано 268, или 57% лотов. Хотя в денежном выражении это составило 9 252 840 фунтов (17 712 712 долл.), из которых одна треть (3 млн. фунтов) пришлась на восемь живописных лотов из списка «Top Ten». Всего же русский отдел Сотбис продал в 2004 году только в Лондоне произведений русского искусства на 21,6 млн. фунтов (40,2 млн. долл.). Результат более чем респектабельный даже по мировым стандартам. Особенно если учесть, что 15 лет назад аналогичные результаты были почти в 10 раз меньше.
***
Уместно в этом контексте будет вспомнить, что именно аукционный дом Сотбис, на который в 2004 г. пришлось 64% объема продаж русского искусства на западном открытом рынке начиная с 1976 г. стараниями своего первого директора отдела русского искусства Джона Стюарта, последовательно развивал рынок русского искусства. А начиная с 1985 г. Сотбис стал проводить специализированные торги русской живописи. Пиком сотбисовской карьеры Стюарта стали «Русские торги» 14–15 декабря 1995 г. (c двумя каталогами, объем продаж более 5 млн. фунтов). Собственно торги сами по себе являлись лишь одним из элементов грандиозной манифестации русского искусства и культуры в Лондоне.
Любовь к русскому искусству и свой опыт Дж.Стюарт передал своему партнеру по послесотбисовскому бизнесу Ивану Самарину. 16 декабря 2004 г. Самарин провел свой первый русский аукцион – совместно со старейшим аукционным домом Швеции «Stockholms Auktionverk». По словам организаторов Стокгольмского аукционного дома, «первые ежегодные торги русского искусства в Стокгольме представляют одно из самых значительных событий в развитии рынка русского искусства за последние 15 лет, прошедшие под знаком безраздельного господства на этом рынке Сотбис и Кристис... 16 декабря Стокгольм разрушил эту монополию и утвердился в качестве нового центра рынка русского искусства». О серьезности намерений англо-шведского тандема говорит, в частности, такой факт, как публикация впервые на западном рынке каталога аукциона на английском и русском языках.
***
Что касается количественного аспекта, то здесь одним из интереснейших явлений является расширение круга участников этого рынка. С одной стороны, продажа произведений русского искусства перестала быть монополией Сотбис и Кристис. На русском рынке активизировались шведско-финский Буковскис, австрийский Доротеум, французские комиссар-призеры, швейцарская Галерея Кёллер, ставший в 1999 г. французским Филлипс. Последний одной продажей К.Малевича 11 мая 2000 г. за 17 млн. долл. с лихвой перекрыл оборот всех перечисленных выше аукционных операторов русского рынка на Западе, вместе взятых. А со слиянием Филлипса с базирующейся в Женеве швейцарской фирмой «Симон де Пюри и Даниэла Люксембург» амбиции «Филлипс–де Пюри–Люксембург» (ФПЛ) могли бы только возрасти, помноженные на выдающиеся способности и высокую репутацию нового президента этого аукционного дома, швейцарца Симона де Пюри. К сожалению, основной владелец аукционного дома Бернар Арно счел нецелесообразным дальнейшее соревнование с Сотбис и Кристис и продал свой пакет акций Симону де Пюри и Даниэле Люксембург. Лишившись столь мощной поддержки, ФПЛ вынужден был отказаться от проведения торгов в ряде категорий, в том числе и той, где продавалось русское искусство.
А 30 декабря 2003 г. американская предпринимательница румынского происхождения Родика Сьюард (Rodica Seward) купила ведущий французский аукционный дом Тажан, который впервые за свою историю в декабре 2003 г. проводил торги русского искусства, преимущественно изделий из серебра.
Зато международные аукционные дома перестали продавать русское искусство в Женеве, бывшей в 80-е – начале 90-х одним из главных центров продажи российского антиквариата, включая и живопись, но прежде всего Фаберже и изделия из серебра и золота. Именно в Женеве продавались в эти годы знаменитые пасхальные императорские и иные яйца Карла Фаберже. Теперь же их, так же как и Малевичей и Кандинских, продают в Нью-Йорке.
Стоит отметить и тот факт, что и в Вене русское искусство больше не продается. Венский Доротеум, проведя пять аукционов «Russische Kunst» с февраля 1999 г. по май 2001 г., отказался от соперничества с Сотбис. Хотя они и действовали в разных художественных категориях и друг другу особенно не мешали. Скорее дополняли. Сказался, очевидно, хронический недостаток русского товара. Ведь покупатели на русских аукционах Доротеума были. В том числе и из России. И если бы Доротеум не прекратил свою деятельность на русском направлении, то покупателей было бы еще больше. Ибо со вступлением в силу 1 января 2004 г. нового Таможенного кодекса коллекционерам – владельцам произведений искусства уже не надо платить на таможне почти 30% от заявленной стоимости ввозимых предметов искусства, как это было до сих пор.
Тем не менее первые результаты налицо. Еще в январе 2004 г. в Россию русским коллекционером Владимиром Логвиненко был ввезен купленный на Западе 15-миллионный Рубенс, который, так же как и принадлежащие ему два других Рубенса, с февраля 2005 г. выставлен в Эрмитаже. По старым правилам ввоза «товаров», а именно так относились к произведениям искусства, новому владельцу пришлось бы «доплатить» на таможне за возвращение российского национального достояния около 5 миллионов долларов! Нельзя не согласиться с тем, что такой роскоши себе позволить не смогли бы даже самые состоятельные коллекционеры. По словам Виктора Петракова, начальника Управления по сохранению культурных ценностей созданной в 2004 г. Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия Министерства культуры и массовых коммуникаций Российской Федерации (сокращенно Росохранкультура), «за 2004 год в Россию было ввезено и соответственно зарегистрировано Росохранкультурой 6674 предметов искусства. Наибольшую долю, свыше 2 тысяч, составляют произведения живописи и графики. Предметов декоративно-прикладного искусства, быта, мебели, религиозного культа более 700, около тысячи единиц фалеристического и нумизматического материала, свыше 500 – огнестрельное и холодное антикварного, а также художественного оружия. Точную оценку ввозимого Федеральная служба Росохранкультура не делает, так как ввозится все без взимания платежей, но цифру, определяющую стоимость ввозимых культурных ценностей, можно все же обозначить – десятки миллионов долларов». И то, что новый закон заработал не на таможню, а на Россию, не может не радовать.
***
Возвращаясь к рынку русского искусства на Западе последних пятнадцати лет, можно определить его с точки зрения характеристики главных участников – продавцов и покупателей – как рынок с постоянно «изменяющейся геометрией крыла», используя авиационный термин. К сказанному выше о тех, кто продает, следует добавить, что в последние годы произведения русского искусства все чаще появляются на торгах различных аукционных домов во Франции, США, Германии, Финляндии, Швеции и Швейцарии. Владельцы произведений русского искусства, распыленного по всему миру, и прежде всего по всей Европе, видя, что их сокровища «вошли» в цену, начинают с ними расставаться.
Во Франции наиболее сенсационной в этом отношении явилась продажа 14 июня 2002 г. комиссар-призерами Коэн, Шамбр, Калмельс полотна Сони Делоне-Терк «Рынок в Миньо» за 4,5 млн. евро. Более чем в пять раз выше каталожной оценки! Кстати, картина была куплена русским коллекционером. В Америке – продажа 27 июля 2002 г. аукционным домом Кёр д’Ален нескольких картин Николая Фешина, с установлением мирового рекорда для этого художника (231 тыс. долл.). Много русской живописи продавалось аукционным домом Нёмейстер в Мюнхене в 2003 г. Нельзя не отметить превосходные полотна Ю.Клевера (аукцион 319, 19 марта 2003 г.), Ф.Рубо (аукцион 322, 3 декабря 2003 г.) и К.Маковского (аукцион 320, 2 июля 2003 г.). В 2004 г. у Нёмейстера были проданы, с интервалом в два месяца, два значительных полотна Ф.Рубо, с 1912 г. жившего в баварской столице, по ценам уже «лондонским»: 103 700 евро (аукцион 323, 17 марта 2004 г.) и 79 300 евро (аукцион 324, 30 июня 2004 г.) А вот у другого немецкого дома Шлосс Альден, расположенного между Ганновером и Бременом, из семи выставленных на продажу лотов русского происхождения (мебель, люстры, стекло; аукцион 121, 9–10 мая 2003 г.) «ушел» только один (ампирный стол-консоль красного дерева, 1800; продан за 3000 евро). На остальные в германской глубинке покупателей не нашлось. И это несмотря на то, что русская мебель крайне редко встречается на аукционах в Лондоне, Нью-Йорке или Париже. Да и какой бы русский любитель стал искать русские произведения в более чем 3-килограмовом «сборном» каталоге провинциального аукционного дома!.. Среди германских аукционных домов, на торгах которых достаточно часто появляются произведения русского искусства, следует также отметить кельнский Лемпертц и Дюссельдорфер Аукционхаус. Так, на торгах 29 ноября 2003 г. у последнего были и бронза М.Антокольского и Е.Лансере, и иконы, и живопись, и графика.
Наконец, в Швейцарии бернский аукционный дом Добьяшофски 8 ноября 2002 г. выставил на продажу парижского К.Коровина, оцененного всего в 8 тыс. швейцарских франков. Был же продан лот более чем за 60 тысяч. Продавайся он в Лондоне у Сотбис, обошелся бы новым владельцам гораздо дороже. А в ведущем аукционном доме Швейцарии Галерея Кёллер (Цюрих) в 2000 г. был продан один из лучших из когда бы то ни было появлявшихся на западном рынке Айвазовских за 811 тыс. шв. фр. 25 июня 2003 г. Галерея Кёллер выставила на продажу не менее великолепный письменный стол конца XVII века, который, как указывалось в каталоге, происходит из коллекции Зимнего дворца. Стол был продан всего за 323 тыс. шв. фр. Что значительно дешевле, чем могло бы быть у Сотбис в Нью-Йорке или у Тажана в Париже. Вывод напрашивается сам собой. Русским коллекционерам самое пристальное внимание следует уделять по меньшей мере знакомству с каталогами (как правило, сборными) как можно большего количества периферийных аукционных домов. Занятие не из легких. Но затраченные усилия в лихвой окупятся первой же покупкой. Ведь любителей и знатоков русского искусства на этих аукционах гораздо меньше. И, как правило, это дилеры, покупающие для возможной последующей перепродажи. Поэтому они четко знают тот предел, где следует остановиться, с тем чтобы получить достаточную прибыль при перепродаже. У коллекционера этот потолок может оказаться выше.
Женева
