Николай Гущин НА ВСЕХ этапах развития противотанковых средств шла упорная борьба, с одной стороны, за выживаемость танков на поле боя (в том числе за их бронезащищенность), с другой - за возможность надежного преодоления броневой защиты. Так было и тогда, когда основным средством поражения танков была артиллерия, так происходит и сейчас, когда решение этой задачи приняли на себя противотанковые управляемые ракетные комплексы.
В истории развития бронетанковой техники и противотанкового вооружения практически всегда был паритет. Любое увеличение броневой защиты танка мгновенно приводило к форсированию работ по совершенствованию того или иного типа боеприпаса, предназначенного для его поражения. И наоборот, появление средств поражения, например с большей глубиной бронепробития, приводило к принятию срочных мер по усилению броневой защиты, в начале - это пассивное увеличение гомогенной брони, затем применение разнесения, комбинирования элементов брони, использование керамики, урановой брони, а далее введение в ее состав динамической защиты.
Такова историческая действительность.
Однако следует отметить, что в последнее время опережающим было развитие противотанковых средств и, как ни парадоксально, импульсом к этому послужило использование Израилем в начале 80-х гг. навесной динамической защиты. В основном это предопределялось объемом решаемых задач и выполняемых функций: если главной и единственной задачей противотанкового средства было поражение бронетанковой техники (БТТ), то у последней решение задачи по наращиванию броневой защиты, ее усложнению, применению взрывчатых веществ (ВВ) в защитных элементах вступала в противоречие с другими не менее важными задачами - обеспечением маневренности и динамичности БТТ, безопасности ее экипажа от используемых защитных средств, содержащих ВВ, и т.д.
Другими словами, в танкостроении существует очень много ограничений, сдерживающих кардинальное изменение конструкции танка в пользу усиления его бронезащиты. При всем этом не рассматривается вопрос о длительности цикла проведения доработок и уж тем более вопрос об экономической стороне доработок. И появление чего-то нового и более эффективного в какой-то из рассматриваемых областей вооружения категорически не означает то, что эффективность вооружения другой области будет сведена на нет.
Все это говорит о том, что в принципе не существует такой ситуации, когда нашей стране будет "встречать танки НАТО нечем". Фраза, взятая в кавычки, является названием статьи Михаила Растопшина (см. "НВО" # 31, 1999 г.). Внимательный технический анализ указанной публикации показывает на определенную тенденциозность в рассуждениях автора.
Утверждение, что противотанковые управляемые ракеты (ПТУР) "Метис-2", "Корнет", "Хризантема" не соответствуют по эффективности действия современным требованиям, несостоятельно. Автор забыл, что требование по бронепробиваемости как одна из основных характеристик ПТУР в начале ее разработки задается с достаточно большим запасом по сравнению с бронезащитой существующих БТТ. Это позволяет практически без снижения показателей по эффективности действия находиться этим ракетам в эксплуатации по два-три десятилетия. Примером тому служит комплекс "Штурм".
Сомнительна и выбранная автором методика сравнительной оценки эффективности рассматриваемых противотанковых средств.
Поражение танка противотанковой управляемой ракетой является событием, которое зависит от совокупности целого ряда факторов (бронестойкости различных зон танков, наличия или отсутствия динамической защиты, бронепробиваемости БЧ ПТУР, углов "подхода" ракеты к броне танка в точке попадания, вероятности попадания, помехоустойчивости аппаратуры управления и т.д.).
Только рассмотрение совокупности этих условий позволяет более объективно ответить на вопрос, есть ли чем встречать танки НАТО.
Но Михаил Растопшин все свои рассуждения строит, рассматривая только экстремальные (крайние) условия:
- если попадание в танк, то только в лоб;
- если попадание в динамическую защиту (ДЗ), то только в зону, неблагоприятную для работы БЧ;
- если компоновка ракеты, то только наиболее неудачная.
И совсем упускает из виду различные компоновки ракет, дальность стрельбы, скорострельность, помехозащищенность, тактику применения танков, и особенно тактику применения противотанковых ракетных комплексов (ПТРК), а также многое другое, тем самым подменяя понятия ракеты и комплекса управляемого вооружения только понятием бронепробиваемость.
Так, например, известно, что закон распределения величин углов обстрела при стрельбе на малые дальности (до 1000 м) в широком диапазоне является почти равновероятным, и для обстрела "открываются" боковые, менее защищенные поверхности танка, таким образом, вероятность стрельбы в лоб становится невелика.
Аналогичная картина складывается и при рассмотрении ситуации применения ПТРК на вертолетах, хотя бы только из-за того, что вертолет, обладая большой маневренностью, сам навязывает танку условия боя, выбирая наиболее удобную позицию для атаки. И в этом случае вероятность стрельбы в лоб будет еще меньше.
Говоря о любого типа ДЗ танка, не надо забывать, что она защищает примерно 50% поверхности машины, да и попадание ракеты в верхний край ДЗ маловероятно.
Таким образом, вероятность поражения танка М1А2 современными ПТУР как носимыми ПТРК "Метис", "Метис-2", так и вертолетными "Атака", "Вихрь" фактически будет выше той, которая приводится в статье. И получается, что даже хваленый М1А2 есть не только чем встречать, но и поражать. А что касается его встречи с ПТУР "Хризантема", у которой боевая часть имеет бронепробитие за ДЗ в 1,5 раза больше бронестойкости танка М1А2, то эта встреча для последнего будет печальной. ПТУР "Хризантема" будет эффективно бороться и с новейшими танками разработки ближайшего десятилетия.
Все эти факты говорят о том, что Михаил Растопшин практически не знаком с реальными характеристиками ПТРК "Штурм", с ракетой "Атака" и ПТРК "Хризантема".
В своей статье автор сетует также на то, что в России нет комплексов, реализующих принцип "выстрелил-забыл", с ракетами, оснащенными головкой самонаведения, считая, что именно ракеты с ГСН будут обеспечивать поражение танков сверху.
Анализ различных конструкций ПТУР с ГСН показывает, что в этом случае следует ожидать увеличения углов пикирования на цель, особенно при стрельбе на малые дальности до 15-20 градусов относительно горизонта, что недостаточно для существенного повышения боевой эффективности. А увеличивать эти углы до 50-90 градусов практически невозможно из-за ограниченных маневренных возможностей ПТУР. И если уж говорить об атаке сверху, то целесообразно рассмотреть вопрос применения ПТУР, работающих на пролете, с БЧ с самоформирующимся ядром. Непосредственные разработчики противотанкового вооружения прекрасно понимают, что и это направление не является панацеей в борьбе с БТТ по причине хотя бы резкого сокращения площади уязвимых агрегатов, попадание в которые приводит к выведению из строя танка, к общей площади бронемашины сверху.
В статье делается акцент на разработку за рубежом комплекса "Trigat-LR", в связи с чем упоминается многоканальность и т.д. И это в России есть - комплекс "Хризантема", обеспечивающий возможность одновременного наведения двух ракет по различным целям. А вот чего нет за рубежом, так это комплексов, поражающих цели в любых погодных условиях, днем и ночью, в условиях пыледымовых помех современного боя на дальностях до 6 км, что обеспечивается все тем же комплексом "Хризантема", на уникальность которого указано в обозрении "Eurosatory 96 Show Dally June", а журналом "Military Technology" за 1988 г. "Хризантема-С" признана комплексом третьего поколения.
А что касается остального современного российского противотанкового вооружения, то по многим параметрам оно не только не уступает упоминаемым зарубежным образцам, а превосходит их и по помехозащищенности, и по дальности стрельбы, и по скорострельности и широкому кругу решаемых задач на поле боя.
Говоря о перспективе, необходимо отметить, что как заказывающие управления Министерства обороны России, так и предприятия-разработчики противотанковых ракетных комплексов прекрасно и четко представляют себе пути и направления развития и совершенствования данного класса вооружения, а это без повседневного анализа информации по развитию противотанкового вооружения и бронетанковой техники за рубежом, анализа боевых действий с участием БТТ и ПТРК в локальных конфликтах в различных регионах мира, без переоценки и выработки требований к боевым свойствам ПТРК невозможно.
В истории развития рассматриваемой проблемы всегда были и будут критические моменты, когда кратковременное преимущество получает та или другая сторона. Создание комплекса "Хризантема" показывает, что со стороны ПТРК в настоящее время этого нет.
Можно говорить о количественном соотношении на данный момент новейших зарубежных танков и новейших отечественных ПТРК. Но это уже другой вопрос.
