Кажущиеся парадоксы

Монаков М.С., Родионов Б.И. История российского флота в свете мировой политики и экономики (X–XIX вв.). – М.: Кучково поле, 2006. – 832 с., ил.

При общем взгляде на историю российской военно-морской политики поражает сочетание резких и кратковременных пиков активности и таких же резких, но более продолжительных периодов ее отсутствия. Подобная динамика наводит на мысль о специфическом характере факторов, определявших развитие военного флота России.

ДО И ПОСЛЕ ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Именно эту задачу решает труд Михаила Монакова и Бориса Родионова. Авторы избрали главным объектом исследования морскую политику России, понимаемую как совокупность действий государства по созданию и использованию морской силы. Учитывая объем издания, исчерпывающий уровень фактографии, обзор развития всех составных частей морской силы России на протяжении X–XIX веков, не будет особым преувеличением сказать, что читатель получил почти что энциклопедию истории отечественного флота. Но это – не единственное достоинство рецензируемой работы. Куда более значимым представляется попытка концептуального осмысления тысячелетнего периода истории отечественного флота. И, заметим, попытка удавшаяся.

Так, весьма продуктивной в историографическом отношении является цель исследователей вписать в общеевропейский экономический контекст морскую политику Московского царства XV–XVI веков. В итоге замыслы Ивана III и Ивана IV получить выход к южным и северным морям предстают как стремление включиться в европейскую систему торговых коммуникаций, «замкнув на себя» товарные потоки из Азии в Европу.

Морская политика Петра I в авторской интерпретации становится закономерным продолжением сформировавшихся намерений, отличаясь лишь тем, что идея выхода к морям стала смыслообразующей константой всей политики государства. Высоко оценивая достижения этого периода, авторы не проходят и мимо очевидных просчетов, ошибочных решений «венценосного мореплавателя».

В период правления Екатерины II военно-морская деятельность России достигла небывалых прежде масштабов, предпосылки чего авторы видят в совокупности экономических и политических факторов. К тому времени российские товары хлынули на европейские рынки через «прорубленное Петром окно», давние враги России – Польша и Швеция – значительно ослабли, а сближение с Англией позволяло активно использовать русские эскадры вдали от берегов Отечества. На сей раз военно-политическое руководство страны осознало значение флота, свидетельством чему стали его успехи в период вооруженного противоборства с Турцией.

«Либеральное» правление Александра I обернулось для российского флота почти полной утратой боеспособности. Авторы подчеркивают, что изначально это не было связано с факторами экономического свойства, а стало следствием «континентального характера наполеоновских войн и утраты внешней политикой империи прагматического характера». Хотя очевидно, что не менее значимым было действие фактора субъективного, о чем, кстати, прямо свидетельствует приведенное в тексте мнение одного из тех, кто определял морскую политику того времени: «По многим причинам, физическим и локальным, России быть нельзя в числе первенствующих морских держав, да в том ни надобности, ни пользы не предвидится┘»

ВЕК ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ И НАЧАЛО ДВАДЦАТОГО

В царствование Николая I отношение к флоту коренным образом изменилось. Кульминационным достижением морской политики этого периода, помимо громких побед при Наварине и Синопе, стала экспедиция в Босфор в феврале–июне 1833 года, высадка в Стамбуле 10-тысячного экспедиционного корпуса с целью поддержки турецкого султана в его борьбе с мятежным Египтом. Россия как никогда была близка к достижению заветной мечты – контролю над Черноморскими проливами. Тем более обескураживающим и шокирующим было поражение русского флота в Крымской войне, причины которого Монаков и Родионов склонны видеть в «пороках политического строя и военной организации».

Эпоха Александра II примечательна тем, что «морское ведомство стало своеобразным испытательным полигоном реформ». Деятельность группы молодых и амбициозных чиновников и офицеров под руководством великого князя Константина Николаевича позволила решить задачи создания парового и броненосного флота, провести глубокую реорганизацию органов управления флотом и системы подготовки его чинов. Самым заметным событием морской политики Александра II стала посылка двух крейсерских эскадр к берегам США во время Польского восстания 1863 года. По замыслу Морского ведомства угроза рейдерства русских кораблей на транспортных коммуникациях должна была заставить Англию воздержаться от вмешательства в польский кризис. Экспедиция русского флота в Северную Америку, как полагают авторы, «достигла своей цели. Дипломатия держав, пытавшихся вмешаться во внутреннюю политику России, сразу сбавила тон».

В начале царствования Александра III был создан новый орган, определявший морскую политику России, – Особое совещание в составе министров военного, иностранных дел и управляющего Морским министерством. Работа Особого совещания позволила перейти к перспективному планированию строительства морской силы государства. Экономический подъем в России конца XIX века и обострившаяся борьба великих держав за сферы влияния создавали соответствующую базу для реализации новых амбициозных планов российской морской политики. В книге период 1880–1900-х годов в развитии флота оценивается весьма положительно как «один из самых благополучных┘ основные цели морской политики и морской стратегии государства были реализованы».

Однако итогом этого благополучия стала «неравномерность в развитии составных элементов морской мощи Российской империи», что, по мнению авторов, привело к «накоплению противоречий и перекосов в развитии всех секторов национальной экономики, связанных с морем и морской деятельностью».

Завершая характеристику работы Михаила Монакова и Бориса Родионова, следует отметить еще одно ее достоинство – свойство порождать идеи и новые подходы в изучении прошлого российского флота. Признавая безусловную перспективность авторской попытки рассмотреть историю отечественного ВМФ как функцию экономических и политических факторов, все же хотелось отметить и другой, не менее значимый контекст, затрагиваемый авторами.

Как представляется, создание военного флота России являло собой процесс, хотя и опиравшийся на экономическую деятельность государства, но находившийся в сравнительно невысокой и опосредованной от него зависимости. Российский ВМФ все-таки был слабо связан с экономическими интересами империи в отличие, например, от Голландии, Англии с их обширными заморскими колониями и масштабной морской торговлей. Влияние субъективного фактора в морской политике этих стран «корректировалось» постоянно действующими величинами геополитического и экономического свойства. Российский флот, не имевший подобных мощных стимулов, оказался в прямой зависимости от представлений правящей элиты о престиже державы и оптимальных способах достижения политических целей.