Вячеслав Володин
Проект самолета Х-47С. Таким видится будущий американский стратегический бомбардировщик специалистам фирмы "Нортроп Грумман".
Фото предоставлено автором
Отечественные издания, интересующиеся развитием зарубежной боевой авиации, уже рассказали о создании в США стратегического бомбардировщика нового поколения, известного как NGB (Next Generation Bomber). В появившихся по этой теме публикациях была отмечена и связь данной разработки с общей проблемой поддержания на ближайшие десятилетия приоритетов американской стратегической авиации, известной как FLRS (Future Long Range Strike), и ведущаяся уже не первый год в США дискуссия по поводу вариантов решения данной проблемы. Была отмечена и приоритетная роль фирмы «Нортоп Грумман», опередившей со своим проектом бомбардировщика NGB фирмы «Локхид Мартин» и «Боинг» в борьбе за получение контракта на разработку такого самолета.
Тем не менее автор считает возможным, а в определенном смысле и целесообразным вернуться к этой теме. Дело в том, что не все здесь так ясно и понятно, как это было представлено некоторыми обозревателями. А главное, любое освещение сегодняшнего развития зарубежной боевой авиации приобретает для нас практический смысл только в сочетании с вопросом о том, как это может касаться России. А этот вопрос при освещении работ, связанных с созданием бомбардировщика NGB и решением проблемы FLRS, вообще остался за кадром.
КОЕ-ЧТО НЕИЗВЕСТНОЕ ОБ ИЗВЕСТНОМ
Интересно отметить, что ставшая предметом обсуждения не только в американской, но и в отечественной печати проблема FLRS возникла отнюдь не сегодня. Впервые руководство ВВС США заговорило об этой проблеме в конце 1990-х годов при составлении плана перспективного развития американских вооруженных сил, известного как Air Force Vision-2025. А в 2005 году вопрос о ней был поставлен, как говориться, ребром.
При разработке Пентагоном очередной «Программы национальной обороны на ближайшую перспективу» (такие программы составляются в США каждые четыре года с учетом текущей военно-политической обстановки в мире и известны под обозначением QDR – Quadrennial Defense Review) руководство ВВС США выделило проблему FLRS наряду с прочими вопросами, решение которых требует финансовых вливаний из средств американского военного бюджета. По прогнозам руководства ВВС США, суммарные затраты на решение проблемы FLRS должны составить к 2011 году более 10 млрд. долл., а к 2025-му достичь 70 млрд. Определенная часть этой суммы отводилась непосредственно на создание нового фронтового ударного самолета, получившего тогда условное наименование регионального бомбардировщика. Это было нулевое приближение к появившейся позднее концепции стратегического самолета NGВ.
Автору довелось обо всем этом услышать на проходившем в Лондоне в 2005 году саммите Fighter-2005, организованном информационным клубом IQPC, главным моментом которого стало сообщение генерала Дж. Кларка «Модернизация ВВС США». Откровения американского военачальника по поводу проблемы FLRS, сделавшие доступной для узкого круга специалистов информацию весьма эксклюзивного характера, были обусловлены тем, что речь при этом шла в основном об истребителях американских ВВС, не укладывающихся в возможности военного бюджета США. Ограничения, которые были наложены Белым домом на финансирование, необходимое для полной реализации всего плана Air Force Vision-2025, потребовали такого сокращения предлагаемых расходов на модернизацию ВВС США, которое поглотило в себе запросы американских генералов не только на решение проблемы FLRS, но и на ряд других программ.
Правда, судя по имеющимся сведениям, при окончательном утверждении военного бюджета в Конгрессе США американским генералам удалось кое-что отбить из срезанных Белым домом расходов, и процесс решения проблемы FLRS все же пошел. Об этом можно судить по появившемуся на страницах американского журнала DTI упоминанию главного редактора этого издания Билла Свитмэна о его беседе с одним из руководителей «Нортроп Грумман», в которой тот сообщил о разработке этой фирмой проекта стратегического бомбардировщика для ВВС США. Он получил обозначение Х-47С, поскольку основывался на проектных решениях и технологиях, используемых «Нортроп Грумман» в беспилотном боевом самолете Х-47В, создаваемом для американского военно-морского флота.
Возможно, именно под влиянием последнего обстоятельства разрабатываемый бомбардировщик стал с самого начала рассматриваться как опционно-пилотируемый самолет, то есть допускающий его боевое применение в пилотируемом и не пилотируемом вариантах, хотя концепция NGB, сформированная ВВС США, ничего этого не требовала. Интересно отметить, что упоминание обо всем этом Билла Свитмэна, послужившее основанием для некоторых наших обозревателей начать интенсивный разговор о создаваемом бомбардировщике NGB, было представлено вниманию читательской аудитории в 2008 году, хотя сам зафиксированный факт эксклюзивного сообщения представителя фирмы «Нортроп Грумман» о разработке бомбардировщика Х-47С относится к 2005 году. Можно было бы объяснить это только конфиденциальностью сообщенных сведений, препятствующей их разглашению. Однако более вероятной кажется другая причина.
Автор позволит себе вспомнить рекомендацию, услышанную им в далекие 1970-е годы во время работы в США в одной из лабораторий Иллинойского университета: «Если ты не научишься определять, что заставило конкретного человека в конкретный момент времени придать гласности конкретную информацию, ты никогда не сможешь понять истинный смысл и значение сообщений, с которыми ты у нас здесь сталкиваешься».
К рассматриваемому случаю эта рекомендация имеет прямое отношение. Если внимательно проанализировать выступление Билла Свитмэна на лондонских саммитах информационного клуба IQPC, а тем более присмотреться к его общению с высокопоставленными американскими участниками данных мероприятий, можно предположить, что этому аналитику и руководимому им журналу DTI отведена определенная роль в общем алгоритме американского менеджмента, связанного с управлением разработками вооружений и военной техники (ВВТ). Именно от него и именно со страниц DTI можно получить такой эксклюзив по части проводимых в Соединенных Штатах разработок ВВТ, который отсутствует в обычных информационных изданиях. И этот эксклюзив будет выдан, как говориться, «в нужное время и в нужном месте».
То, что о разработке проекта бомбардировщика Х-47С Билл Свитмэн «вспомнил» лишь спустя три года, связано с тем, что в 2008 году уже в полную силу набрал обороты процесс составления и принятия очередной «Программы национальной обороны на ближайшую перспективу» – QDR-2010. И кто-то принял решение о раскрытии сохранявшейся до того момента в закрытом виде информации с целью аргументированного обнаружения «в нужное время и в нужном месте» и проблемы FLRS, и разработки нового бомбардировщика NGB. Ведь перед руководством ВВС США вновь встала задача отстаивания своих интересов в национальных оборонных расходах ближайших лет, в том числе и касающихся получения необходимого бюджетного финансирования для решения проблемы FLRS и создания бомбардировщика NGB. А цель фирмы «Нортроп Грумман» заключалась в том, чтобы не упустить своей лидирующей роли в постепенно развивающейся программе NGB.
КОЕ-ЧТО ОБ ОСОБЕННОСТЯХ АМЕРИКАНСКОГО УПРАВЛЕНИЯ РАЗРАБОТКАМИ ВВТ
Судя по имеющейся информации, американские генералы получили около двух миллиардов долларов в рамках действующей сегодня программы QDR-2006 на реализацию планов модернизации ВВС США в части решения проблемы FLRS и создания бомбардировщика NGB. Это отнюдь не те 10 млрд. долл., на которые рассчитывало, по словам генерала Дж. Кларка, руководство ВВС США, когда трудилось над подготовкой плана Air Force Vision-2025. И тем не менее процесс решения проблемы FLRS пошел, что в значительной степени явилось следствием особенностей американского менеджмента управления разработками ВВТ. В этом на сегодняшний день (пока речь идет не о реальном бомбардировщике NGB, а всего лишь о процессе его создания) состоит основной предмет интереса к рассматриваемому вопросу.
Для непосвященного читателя заметим, что сформировавшиеся в США еще в 1960-е годы принципы управления разработками, основанные на методе «ППБ» (планирование-программирование-бюджет), претерпели и в последние годы существенное развитие в части технологии своей реализации. В дополнение к существующему в практике многих стран (в том числе и в отечественной практике) регламентированному порядку разработки и производства новых образцов вооружений и военной техники у американцев появился так называемый нерегламентированный процесс технологического развития ВВТ. Отнесение рассматриваемого процесса к числу нерегламентированных исследований связано с отсутствием его формализации как единого процесса и наличием такой формализации только по пяти его составляющим, наиболее известными из которых являются МСТ-процесс, ACTD-процесс и ТТ-процесс.
Общим назначением МСТ-процесса является ведение базы данных по критическим технологиям военного назначения. Основная роль в его организации принадлежит Министерству обороны США, а реализация обеспечивается деятельностью так называемых TW-групп, в которых объединены специалисты-эксперты от различных агентств и служб и от частных организаций, представленных прежде всего промышленными фирмами. Формой реализации ACTD-процесса является проведение так называемых ACTD-программ. Это специальные НИОКР демонстрационного характера, проведение которых должно обеспечить потенциальным заказчикам и пользователям критических технологий конкретное представление о тех возможностях, которые дает применение этих технологий в конкретных системах вооружения и процессах реализации боевых действий.
В руководстве ACTD-процессом принимают участие председатель Комитета начальников штабов видов вооруженных сил, Объединенный наблюдательный совет по тактико-техническим требованиям к системам вооружения JROC.
ТТ-процесс, известный также как процесс внедрения технологий, обеспечивается двумя органами – Отделом внедрения технологий ОТТ и специальной Рабочей группой по передаче военных технологий DTTWG. В отличие от первого из них, полностью состоящего из аппаратных работников Министерства обороны США, второй орган включает в себя также специалистов технических служб отдельных видов вооруженных сил США. В реализации ТТ-процесса могут иметь место несколько вариантов его исхода:
– представление апробированной технологии к использованию;
– возвращение технологии после ее апробации на исходный уровень (то есть в МСТ-процесс);
– полное исключение технологии из дальнейшего рассмотрения.
Использование технологии предполагает передачу результатов ACTD-программы на этап создания или сразу же на этап производства общего процесса приобретения образцов новой техники военного назначения.
Ключевым моментом общего процесса технологического развития ВВТ, безусловно, является выполнение ACTD-программ. Их основная особенность в сравнении с обычными программами создания новых образцов ВВТ – высокая динамичность. По установленным правилам, ACTD-программа не может длиться более 4–6 лет. Это позволяет Пентагону ежегодно открывать 10–15 новых ACTD-программ, выделяя на каждую их них от нескольких десятков до нескольких сотен миллионов долларов. Если же говорить о полной стоимости ACTD-программ, то это финансирование, выделяемое Министерством обороны США, надо как минимум удвоить, учитывая существующее правило частичного финансирования работ самим исполнителем.
Появление в американской практике нерегламентированного процесса технологического развития ВВТ является не единственным нововведением, предпринятым в части совершенствования общей технологии управления разработками военного назначения. Это совершенствование коснулось и традиционного процесса управления разработками, определяемого регламентированным порядком разработки и производства новых образцов ВВТ.
Укоренение всех этих нововведений в части управления разработками ВВТ стало одним из проявлений общей реформы деятельности американского военно-промышленного комплекса, проведенной в 1993–1995 годах. И если внимательно проанализировать процесс создания появившихся в США в последние годы новых образцов военной техники, можно обнаружить немало примеров, когда эти нововведения использовались на практике.
Но вернемся к рассматриваемой проблеме FLRS и к созданию нового бомбардировщика NGB. Выделенные сегодня Пентагоном на реализацию NGB в 2006–2011 годах 1,6 млрд. долл. отнюдь не воспринимаются как стоимость создания реального боевого самолета стратегической авиации. В среде обозревателей, комментирующих данную разработку, это даже породило тезис о существовании некой многомиллиардной «черной» программы, через которую секретно финансируются работы. И это, возможно, имело бы под собой какие-то основания, если бы не было упомянутой выше реформы деятельности американского ВПК и появления связанных с этой реформой нововведений в управлении военными разработками. Судя по всему, американский военный менеджмент стопроцентно использовал эти нововведения в реализации процесса создания бомбардировщика NGB.
По всем показателям ведущаяся сегодня разработка бомбардировщика NGB укладывается в категорию работ нерегламентированного процесса технологического развития ВВТ. Это и установленный в шесть лет срок разработки, и выведенные на этот период 1,6 млрд. долл. из средств оборонного бюджета, и чисто демонстрационный результат, который должен быть при этом получен. Главное в сегодняшней разработке бомбардировщика NGB, проводимой в форме ACTD-программы, состоит не в получении конкретного конечного результата, устраивающего заказчиков, а в активизации ведущих авиационно-космических фирм США в демонстрации того результата, получение которого возможно за счет использования уже накопленных критических технологий военного назначения.
 Бомбардировщики В-1В постепенно снимаются с вооружения ВВС США. Фото с сайта US Air Force |
«ЧЕРНАЯ» ПРОГРАММА ОБОРОННОГО БЮДЖЕТА
Рассмотрение особенностей американского военного менеджмента, проявившихся в реализации программы создания бомбардировщика NGB, не будет полным, если не мы не вспомним об использовании PR-технологий. В отличие от особенностей, касающихся непосредственно процедуры управления разработками ВВТ, появление PR-технологий в арсенале средств менеджеров американского военно-промышленного комплекса не связано с упомянутой реформой его деятельности. Воздействие на общественное мнение, основанное на так называемых PR (Public Relation)-технологиях, в США идет в ход давно и везде, в том числе и при решении вопросов, касающихся национальной обороны, при распределении бюджетных средств на создание новых образцов ВВТ. Но вместе с тем в последние годы эта технология стала применяться с наибольшей масштабностью.
Тезис о существовании некой многомиллиардной «черной» программы, через которую секретно финансируется разработка бомбардировщика NGB, это лишь «опорная точка» для пиаровской активизации общественного внимания к этой разработке. Озвученный первоначально упомянутым выше Биллом Свитмэном этот тезис был поддержан другими обозревателями, в том числе отечественными. Они утверждают, что общий объем «черных» программ достигает 43% от всех средств, выделяемых ВВС США на разработку новых образцов ВВТ.
Пиаровский эффект данного тезиса основан на определенной игре слов, поскольку рассуждения об объеме «черных» программ воспринимаются на вскидку как разговор о так называемом черном бюджете Пентагона. Последний – это довольно небольшая часть военного бюджета США, которую в соответствии с установленными правилами американские законодатели утверждают «за глаза», не имея права вникать в суть того, на что пойдут выделяемые бюджетные ассигнования. Таким образом создавался, например, самолет-невидимка F-117, о самом существовании которого широкой общественности стало известно уже после принятия его на вооружение.
Однако это редкое исключение из правил, которые распространяются на подавляющую часть разработок новых образцов ВВТ для военно-воздушных сил США, в особенности если они ведутся по линии технологического развития вооружений и военной техники и частично финансируются самими фирмами-исполнителями. Однако надо иметь в виду, что все эти разработки являются более или менее «черными» с точки зрения наличия в них государственной тайны, охраняемой законом.
Говоря «не более или менее», автор не может не вспомнить еще один характерный эпизод из своей американской командировки 1970-х годов. Проявленный в ходе работы в лаборатории Иллинойского университета интерес к тому вкладу, который очень развитая в США вузовская наука вносит в разработки оборонного характера, был вознагражден. Я получил от одной из информационных служб Пентагона компьютерный листинг с распечатками реферативных материалов по НИР, выполненным американскими университетами по контрактам Министерства обороны США. В первой позиции целого ряда этих распечаток стояло classified («секретно»). В ответ на «чистосердечное признание» автора по поводу случившегося было получено разъяснение: «Указание «секретно» относится к самой работе, и общие сведения о ней (в отличие от конкретных отчетных материалов) считаются у нас несекретными».
Так что если разобраться, то объем «черных» программ в общем финансировании НИОКР, выполняемых для ВВС США, в размере 43% удивления не вызывает. И Билл Свитмэн, притянув эти сведения к обсуждению финансирования разработки бомбардировщика NGB, это, безусловно, понимал. Но не поняли те, кто использовал его информацию, а значит, пиаровский прием сработал. Общественное мнение стал будоражить вопрос о том, куда и сколько уходит денег из американского военного бюджета. А при умелом манипулировании этим интересом можно добиться желаемых результатов в борьбе за финансирование для решения проблемы FLRS и создания бомбардировщика NGB. И эта борьба уже началась в связи составлением очередной «Программы национальной обороны на ближайшую перспективу» – QDR -2010.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Можно было бы ограничиться простой констатацией рассмотренных выше особенностей американского военного менеджмента, проявившихся в развитии программы NGB. В конце концов любая познавательная информация может представлять интерес. Но если вспомнить, что многие вопросы, с которыми сталкиваются сегодня американские менеджеры и разработчики бомбардировщика NGB, существуют и в отечественной практике, некоторые характерные факты могут послужить поводом для серьезных размышлений.
Взять хотя бы рассмотренные выше особенности американского военного менеджмента по управлению разработками вооружений и военной техники, представленные нерегламентированным процессом технологического развития ВВТ. Эффективно используемый сегодня при создании новых образцов вооружения, примером чего является и текущая реализация программы NGB, процесс технологического развития ВВТ стал одним из проявлений упоминавшейся выше реформы американского военно-промышленного комплекса 1993–1995 годов. Ведь эта реформа выразилась не только в организационно-финансовых преобразованиях, итогом которых стало слияние целого ряда фирм оборонного профиля и появление супермощных корпораций американского ВПК. Эта реформа коснулась и самой идеологии управления функционированием этих корпораций в их деятельности.
Сигналом к реформированию послужило выдвижение будущим президентом США Биллом Клинтоном лозунга о новой инновационной политике, ставшего одним из основных положений предвыборной программы кандидата от Демократической партии. Реализация этого лозунга началась в 1993 году, когда в дополнение к уже существовавшему ранее Управлению по научно-технической политике OSTP в рамках кабинета министров был учрежден новый орган – Национальный совет по науке и технике NSTC.
Основной целью создания NSTC было формирование четких ориентиров для проведения федеральной инвестиционной политики по развитию технологий, охватывающих широкий круг областей науки и техники, в том числе и военного назначения. Деятельность NSTC должна была обеспечить выработку общей стратегии, руководствуясь которой американские федеральные агентства, имеющие отношение к науке и технике, могли сформировать общий инвестиционный пакет, соответствующий общенациональным целям. Одновременно с NSTC был образован и национальный совет по экономике NEC, еще один орган в рамках кабинета министров. Его создание замкнуло цепочку функциональных связей, идущих от анализа проблем технологического развития страны к формированию политики по расходованию государственных средств на решение этих проблем.
Не надо думать, что всеми этими действиями американцы «открыли нам Америку». Еще в 1990 году вышло совместное постановление ГКНТ и ВПК Совмина СССР № 749/234. Оно было озаглавлено так: «Положение о передаче предприятиям и организациям информации о научно-технических достижениях и передовом опыте в органы научно-технической информации и ее использовании в народном хозяйстве». Этот документ был не только общим руководством к действию, но и содержал много конкретных целевых установок. Он определял правила и порядок процесса ведения общегосударственной базы данных по новым технологиям, именовавшимся тогда более привычным слуху советского человека понятием научно-технических достижений и передового опыта (НТД и ПО). Этот процесс был своего рода аналогом организованного позднее американцами МСТ-процесса. И хотя он не ограничивался рассмотрением (как в случае МСТ-процесса) только критических технологий военного назначения, предполагалось, что роль отечественного оборонно-промышленного комплекса в пополнении базы данных по НТД и ПО будет определяющей.
Проявленная еще в советские годы инициатива не была забыта. В апреле 1992 года появился Указ президента РФ № 426 «О неотложных мерах по созданию научно-технического потенциала России». Само название документа указывало на то, что не все в части накопления и использования НТД и ПО обстоит так, как хотелось бы, и что руководство страны готово выправить положение. Это был своего рода наш ответ на обозначившиеся в США в рамках общего реформирования американского ВПК инициативы по совершенствованию менеджмента управления военными разработками. Поиск ответных мер начался сразу же после появления упомянутого Указа № 426. В последующие годы они были связаны с различными процессами, идущими и сверху, и снизу. По прошествии десяти лет, наполненных многими событиями, решимость руководства страны по «созданию научно-технического потенциала России» была подтверждена появлением директивного документа «Основы политики Российской Федерации в области развития науки и технологий на период до 2010 года и на дальнейшую перспективу», утвержденного президентом России Владимиром Путиным в марте 2002 года.
С тех пор прошло еще семь лет. Сделано немало практических шагов по обеспечению принятых ранее на государственном уровне решений по научно-технологическому развитию страны. Импортные термины «инновация» и «технологии» окончательно вытеснили из нашего лексикона оставшиеся с советских времен понятия «НТД и ПО», а упоминание о технологиях стало даже использоваться в наименованиях научных организаций и крупных промышленных корпораций. И хотелось бы надеяться, что сегодняшнее состояние научно-технологической безопасности России в части менеджмента управления разработками оборонного характера будет предоставлять организациям отечественного ВПК такие же возможности в реализации своих наработок, какими пользуется фирма «Нортроп Грумман» в реализации программы NGB.
Дарья Гармоненко