Вячеслав Володин
Американский истребитель F-22 обладает определенным уровнем сверхманевренности.
Завершившая свою работу два месяца назад выставка МАКС-2009 принесла ее участникам много впечатлений и оставила специалистам немало вопросов для размышления. Как всегда запоминающимся моментом салона в подмосковном Жуковском стала летная демонстрация авиационной техники, в том числе боевых самолетов, и – в особой степени – показ фигур высшего пилотажа на самолетах-истребителях с использованием возможностей сверхманевренности. Как всегда, демонстрация таких возможностей оставила после себя не только восхищение красотой полета многотонных крылатых машин, как пушинка зависающих в воздухе, а затем стремительно уносящихся ввысь. Она в очередной раз активировала интерес специалистов (да и не только их) к вопросу о той роли, которую сверхманевренность может играть в определении функционального лица истребителей нового поколения и уровня их боевой эффективности.
Реагируя на появление такого интереса, редакция предлагает вниманию читателей заключительный материал на эту тему. Он заканчивает обсуждение, начатое ранее на страницах нашей газеты (см. статью «Что стоит во главе угла отношения к сверхманевренности самолета» в «НВО» № 1 от 16–22 января 2009 года). Причем, очевидно, нельзя обойтись без рассмотрения того практического эффекта, который может оказать реализация сверхманевренности самолетов-истребителей на их боевую эффективность.
СВОЙСТВО БОЕВОЙ СИСТЕМЫ В ЦЕЛОМ
Вопрос, без которого не обходится ни одна дискуссия на тему сверхманевренности, это степень повышения боевой эффективности, получаемая благодаря реализации данного нового свойства. Год назад этот вопрос был поднят в публикации моего однофамильца (В.Володин. «Сверхманевренность не трюкачество, а эффективное свойство истребителя», «Заводская правда» № 19 (6478), 7–21 октября 2008 года). В ней, в частности, было констатировано, что «математическое моделирование ближнего боя сверхманевренного МиГ-35 показало, что МиГ-35 с отклоняемым вектором тяги, в зависимости от ограничений по условиям применения управляемых ракет, будет превосходить типичные истребители 4-го поколения в 1,52 раза». В достижении этого показателя используются все возможности сверхманевренности, в том числе так называемый «Полет хвостом вперед».
Невольно возникает недоумение: «Так мало?». Ведь проведенные за пять лет до этого в ЦАГИ аналогичные моделирования показали возможность получения сверхманевренным истребителем соотношения побед над типичным истребителем 4-го поколения в ближнем воздушном бою на уровне 3,3. Примерно такой же величиной оценивается рассматриваемый показатель и представителями нашей ратной науки. По мнению специалистов Военно-воздушной инженерной академии им. профессора Н.Е.Жуковского, соотношение побед в ближнем воздушном бою истребителя F-22, обладающего некоторыми возможностями сверхманевренного полета, и типичного истребителя 4-го поколения составляет не менее 5.
Объяснение высказанному недоумению можно найти в самой формулировке приведенной выше цитаты. По-видимому, не случайно в ней присутствует упоминание об «ограничениях по условиям применения управляемых ракет». Ведь американские специалисты даже постарались исключить в своих работах на данную тему сам термин «сверхманевренность», перейдя к понятию «динамичность».
Боевая динамичность в целом зависит и от маневренных возможностей истребителя, и от возможностей бортового обзорно-прицельного комплекса, и от возможностей используемого оружия. Что касается последнего, то такие западные образцы ракет малой дальности, как ASRAAM, AIM-9X и «Питон-5», уже объявлены их разработчиками всеракурсными, то есть допускающими их пуск из обычного стартового положения в заднюю полусферу с захватом цели уже в ходе полета. И такая техническая реализация динамичности оружия в целях повышения боевой динамичности авиационной системы вооружения в целом кажется в западной практике делом уже решенным. Не случайно на последнем саммите «Авиационное вооружение-2008», проходившем в Лондоне, в выступлениях западных специалистов все чаще стал звучать термин «Удар через плечо» (Shut over shoulder). И создается впечатление, что это их уже апробированный ответ на нашу сверхманевренную идею «Полет хвостом вперед».
Похоже, именно какие-то отличия в возможностях авиационной боевой системы, не относящихся к категории сверхманевренных свойств самолета, определили разницу в приведенных выше оценках эффективности, обеспечиваемых сверхманевренностью. В случае сравнительной оценки эффективности истребителя F-22, не только обладающего определенным уровнем сверхманевренности, но и вооруженного ракетой малой дальности AIM-9X всеракурсного действия, это вполне очевидно.
Кстати сказать, разница в приведенных выше сравнительных оценках не так уж и велика на общем фоне результатов проводившихся ранее исследований этого вопроса. Если копнуть историю поглубже, то можно обнаружить интересные данные по оценке эффективности сверхманевренности истребителя, полученные американцами в 1996 году в программе EMF. Особый интерес связан с тем, что эти данные являются результатом не математических и полунатурных моделирований, а масштабных летных исследований, в которых были задействованы самолеты F-14, F-16, F/A-18 и экспериментальный самолет Х-31 с системой управления вектором тяги. Согласно данным, полученным в программе EMF, соотношение побед перспективного сверхманевренного истребителя над типичным истребителем 4-го поколения в ближнем воздушном бою должно находиться на уровне 8–9.
В различии этой оценки и оценок, приведенных выше, опять же можно усмотреть проявление того самого системного понимания сверхманевренности, о котором шла речь ранее. Ведь соотношение побед в ближнем воздушном бою – это даже не интегральная оценка самого истребителя, его оружия и специальных систем бортового оборудования. Это комплексная оценка всей авиационной боевой системы, в которую входит еще и летчик с его навыками, знаниями и уровнем подготовки. И здесь надо учитывать не только летную подготовку пилота, находящегося в кабине сверхманевренного истребителя. Существует еще и тактическая подготовка. И ее роль состоит уже не в снижении пагубного влияния «человеческих факторов» на безопасность полетов, а в достижении максимальной эффективности функционирования авиационной боевой системы.
Именно методике тактической подготовки летчиков сверхманевренных боевых самолетов и прежде всего разработке самих тактик сверхманевренного воздушного боя была в первую очередь посвящена программа EMF. В ходе реализации данной программы было выявлено несколько новых тактических приемов, основанных на специфике летных возможностей истребителей с системой управления вектором тяги. От пилотов требовалось усвоить, где целесообразно использовать эти приемы, а в каких ситуациях это делать не рекомендуется. Последнее было связано с тем, что, по мнению специалистов, проводивших программу EMF, у летчиков сверхманевренных боевых самолетов может появляться так называемый синдром легко поражаемый цели, что приводит к тактическим ошибкам и неправильным действиям в ходе боя.
Очевидно, что полная оценка сравнительной эффективности перспективного сверхманевренного истребителя с типичным истребителем 4-го поколения отражает в себе целый ряд таких факторов, учет которых в исследованиях, основанных на математическом моделировании, просто невозможен. И уровень тактического мастерства по использованию возможностей сверхманевренного самолета, обеспечиваемый за счет специальной тактической подготовки летчиков, – один из таких факторов.
 Самолет 5-го поколения F-35 должен дополнить в боевом строю «Рэпторы». Фото из архива редакции |
КАКОВА «ЦЕНА» ВОПРОСА
С учетом всего сказанного выше возникает еще один недоуменный вопрос: «Почему американцы, гораздо в большей степени чем мы оценивающие позитивное влияние сверхманевренности на боевую эффективность истребителя в ближнем воздушном бою, довольно «прохладно» отнеслись к этому новому свойству при создании своих последних истребителей?»
Технология управления вектором тяги, являющаяся главным моментом в реализации сверхманевренности, не была использована при создании боевого самолета F/A-18 «Супер Хорнет», который по принятой у нас классификации характеризуется как крылатая машина поколения «4++». Об этой технологии как бы «забыли» и при разработке ударного истребителя F-35 «Лайтнинг-II», относящегося к боевым самолетам 5-го поколения. Единственно, где она получила применение, и то лишь на 50% (при управлении вектором тяги только в одной плоскости), это многофункциональный истребитель 5-го поколения F-22 «Рэптор».
Поиск ответа на обозначенный вопрос очень болезнен, поскольку связан с рассмотрением в качестве «параметра» всех дальнейших рассуждений такого показателя, как вероятность самого возникновения ближнего воздушного боя при соприкосновении с самолетами противника. А расхождения в оцениваемой величине этого «параметра» у нас с американцами очень значительные. Если в упомянутой выше публикации однофамильца автора данной статьи содержится лишь констатация, что «вероятность возникновения ближнего воздушного боя весьма велика», то в трудах представителей нашей военной науки можно встретить конкретный вывод о том, что в перспективе «воздушный бой между истребителями 5-го поколения сохранит свои классические черты, и по-прежнему более 70% потерь истребительной авиации будут связаны с ближним воздушным боем».
Аналогичные мнения можно услышать и от наших американских коллег, но только в части сохранения «классических черт» боевого столкновения в воздухе, а именно самой возможности перерастания дальнего ракетного боя в ближний воздушный бой. Так, комментируя прошедшую на последней международной выставке в Фарнборо летную демонстрацию истребителя F-22, один из специалистов фирмы «Локхид Мартин» заметил: «Еще не настал день, когда можно было бы забыть о ближнем воздушном бое. Поэтому во всех боевых учениях, проводимых с привлечением истребителей F-22, имитируемые воздушные столкновения рассматриваются во всем своем диапазоне, включая бой в пределах визуальной видимости».
Представляют интерес некоторые результаты боевых учений, упомянутых представителем фирмы «Локхид Мартин». Это хорошо известные учения «Рэд Флэг», регулярно проводимые на авиабазе Неллис ВВС США в Неваде, а также широкомасштабные маневры «Норден Эйдж», прошедшие осенью 2006 года над Тихоокеанским побережьем Соединенных Штатов Америки накануне развертывания здесь, на авиабазе Эммендорф, боевых эскадрилий оснащенных истребителями F-22. Одним из результатов этих учений стала оценка вероятности возникновения ближнего воздушного боя при действии истребителей F-22 против тактических истребителей 4-го поколения, конкретно – самолетов Су-27 и Су-30, имитация которых (в том числе и в отношении тактики ведения боевых действий, техники пилотирования) проводилась с привлечением так называемой «агрессорской» группы истребителей F-15C.
В течение одной из недель воздушных боев в рамках учений «Норден Эйдм» на общие 144 победы, которые одержали истребители F-22, не понеся урона, только три из них пришлись на ближний воздушный бой. Остальные были достигнуты в дальнем ракетном бою, когда противник находился за пределами визуальной видимости. А это значит, что вероятность перехода дальнего ракетного боя в ближний воздушный бой составила здесь менее 3%.
Это, разумеется, частная оценка (и можно даже сказать, что она не является точным показателем относительных побед самолетов F-22 над истребителями Су-27 и Су-30), в связи с чем можно и не соглашаться с самой ее величиной. Но в любом случае нельзя не заметить, что она очень «не вяжется» с упомянутой выше 70-процентной долей ближнего воздушного боя в общей величине боевых потерь истребительной авиации в воздухе. И, может быть, не все так будет справедливо со временем в общем положении о том, что «воздушный бой между истребителем 5-го поколения сохраняет свои классические черты». Не исключено, что весомость того увеличения относительных побед в ближнем воздушном бою, которое обеспечивается сверхманевренностью, не так уж велика в разработке истребителя 5-го поколения, как это кому-то кажется.
Автор не настаивает на каком-то конкретном ответе, но в качестве информации к размышлению считает возможным привести слова Тома Бёрбиджа, главного конструктора и руководителя всех работ по истребителям 5-го поколения на фирме «Локхид Мартин»: «Мы обеспечили истребителю F-22 характеристики сверхманевренности в ближнем воздушном бою с возможностью устойчивого управления на углах полета 60╠ при скорости 150 км/ч. Но если в реальной боевой обстановке пилоту F-22 придется маневрировать таким образом с перегрузкой 9 единиц, это будет означать, что мы где-то просчитались в нашей разработке в целом».
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Не хотелось бы создать впечатления отрицательного отношения автора настоящей статьи к сверхманевренности боевого самолета и пропаганде концепций и технических решений, принятых у наших потенциальных противников и конкурентов – американцев. Но если оглянуться на прошедшую выставку МАКС-2009 и задуматься о том, где там имела место демонстрация сверхманевренности как свойства, определяющего боевую эффективность истребителя, то, руководствуясь системным пониманием данного вопроса, надо вспомнить не только запредельный пилотаж истребителей в воздухе, но и многое другое. Например, демонстрацию в павильонной экспозиции корпорации «Тактическое ракетное вооружение» модернизированных ракет РВВ-МД и РВВ-СД. Характеристики динамичности первой из них могут определить победу истребителя в ближнем воздушном бою в не меньшей степени, чем его собственная динамичность (в данном случае маневренность). А возросшая дальность пуска второй может еще в большей степени снизить саму вероятность возникновения ближнего воздушного боя, отодвинув «выяснение отношений» с противником на дальние дистанции.
Это все, так сказать, техническая сторона рассматриваемого вопроса, но есть еще и другая его сторона. Не зря же упомянутая в начале этой статьи публикация «однофамильца» автора была озаглавлена как «Сверхманевренность не трюкачество, а эффективное свойство истребителя». Сама формулировка этого заголовка указывает на существование в среде специалистов какого-то ощущения, что сверхманевренность боевых самолетов используется в каком-то не том назначении, ради которого она появилась. Подобно тому, как в Древнем Риме боевое искусство стало не только средством вооруженной борьбы с противником, но и средством развлечения толпы на арене цирка, демонстрация возможностей сверхманевренного полета тяжелых самолетов-истребителей стала большим зрелищным эффектом, активно эксплуатируемым на авиационных шоу. А доскональная оценка боевого эффекта этих возможностей все еще неясна полностью. А значит, вопрос открыт и требует своего тщательного изучения.
Дарья Гармоненко