Виктор Мураховский
Продукт отверточного производства – смесь итальянских машинокомплектов Iveco с русским названием «Рысь».
Фото с сайта www.topwar.ru
Общественный совет председателя Военно-промышленной комиссии при правительстве России обсудил в начале декабря проблему импорта вооружений в РФ и проанализировал эффективность таких закупок, международную кооперацию в производстве оружия и боевой техники и трансферт технологий в оборонно-промышленном комплексе. Этой же проблеме было посвящено и заседание Общественной палаты России в минувший вторник. Доклад по теме заседания делал главный редактор журнала «Арсенал Отечества» Виктор Мураховский. Сегодня мы публикуем основные тезисы его выступления.
В канун Первой мировой войны русская императорская армия и флот в значительной мере оснащались импортными образцами ВВТ. Использовались различные формы взаимодействия с военной промышленностью зарубежных стран. В числе этих форм были: импорт; лицензионное производство зарубежных образцов; кооперация в производстве, в основном в форме поставки импортных комплектующих; размещение заказов на зарубежных предприятиях. В ходе Первой мировой войны Россия испытывала дефицит передовых видов вооружения и военной техники, а иногда и вовсе не имела на вооружении технически сложных видов ВВТ, например, танков.
В советский период наша страна проводила политику масштабных закупок отдельных образцов иностранного ВВТ с целью изучения конструкций, их адаптации к потребностям вооруженных сил, воссоздания технологий в собственном производстве. Широта номенклатуры, комплектующих, технологического оборудования не имеет прецедентов в отечественной истории: бронетехника, самолеты и авиадвигатели, артиллерия, надводные корабли и подводные лодки, автомобили и автомобильные моторы, оптика, радиостанции, торпедное вооружение, приборы управления артиллерийской и торпедной стрельбой и многое другое.
Опыт с учетом особенностей исторического периода оказался положительным. Всего лишь за десятилетие в предвоенный период в СССР были сформированы десятки конструкторских школ, предложивших армии и флоту образцы ВВТ современного уровня, во многом основанные на зарубежных конструкциях. Из отдельных предприятий выросла военная промышленность как совокупность взаимосвязанных видов военного производства.
ИНСТИТУТ ВОЕННЫХ ЗАКУПОК И ЕГО ЭВОЛЮЦИЯ
Первые попытки выстраивания какого-то механизма закупок начались в нулевых годах, когда появились финансовые возможности для обновления Вооруженных сил. В 2003 году был создан Государственный комитет по оборонному заказу при Министерстве обороны (Госкомоборонзаказ). Первоначально предполагалось, что новый комитет возьмет на себя координацию и контроль над ценообразованием при закупках для всех силовых ведомств. Однако комитет не смог эффективно начать работу. Его судьбу повторило в 2007–2010 годах Федеральное агентство по поставкам вооружений, военной и специальной техники. Причиной этих провалов стало отсутствие четких механизмов работы ведомств.
В 2004 году Госкомборонзаказ, переименованный в рамках административной реформы в Федеральную службу по ГОЗ (Рособоронзаказ), смог начать практическую работу в качестве контрольно-надзорного и лицензирующего органа. В 2006 году Рособоронзаказу от Федеральной антимонопольной службы перешли полномочия по контролю за закупками, а в 2008 году служба получила от ликвидированного Федерального агентства по промышленности (Роспром) полномочия по лицензированию разработки, производства и ремонта ВВТ и боеприпасов.
Начиная с 2006 года Комиссия правительства по военно-промышленным вопросам (вскоре переименованная в Военно-промышленную комиссию при правительстве) получила статус постоянно работающего органа, но не достигла уровня влияния, присущего аналогичному советскому органу (Военно-промышленной комиссии Совета Министров СССР) и долгое время практически не могла принять реально исполняемых решений.
В 2007 году начала работать еще одна структура – Федеральное агентство по закупкам вооружений, военной и специальной техники в составе правительства (Рособоронпоставка). По мысли авторов идеи, создание этого принципиально гражданского агентства, в чьи функции должна была входить непосредственная контрактация закупаемых вооружений для всех силовых ведомств, должно было придать стройный и законченный вид всей системе закупок вооружений. На практике эта структура не заработала и осталась на бумаге.
Первым серьезным решением Анатолия Сердюкова после вступления в должность министра обороны стало изъятие у профильных служб Министерства обороны (ГРАУ, ГАБТУ и других) функций заключения контрактов на поставку вооружений. Однако переданы эти функции были не Рособоронпоставке, как предполагалось при Иванове, а вновь созданному управлению госзаказа Министерства обороны. В мае 2010 года началась реанимация Рособоронпоставки. Согласно вышедшему указу президента, она переводилась из подчинения правительства в подчинение Министерства обороны.
Резюмируя пройденный путь реформирования закупок ВВТ, нельзя не заметить, что до 2007 года полноценной закупочной системы не возникло. Лишь с 2007 года начался перелом в закупочной политике. Этот перелом выражается как в увеличении объемов закупаемых вооружений, так и в мерах по усилению контроля за расходом ассигнований. К осени 2010 года было завершено в общих чертах институциональное реформирование этой системы. Вместе с тем за рамками остался один из важнейших вопросов – формирование механизмов выстраивания долгосрочной политики закупок, в том числе определения в ней места импорта. Это сразу же выявилось в реализации Государственной программы вооружений на период 2011–2020 годов (ГПВ-2020). Принцип ценообразования в данной программе шел без участия предприятий оборонно-промышленного комплекса. Более того, планирование долгосрочных контрактов шло с учетом только самых оптимистичных прогнозов, что сужает возможности его реализации в сложной социально-экономической ситуации.
Импорт военной продукции отдельно в плане не рассматривался, и каждое решение по закупкам было преимущественно политическим.
РЕГЛАМЕНТИРУЮЩИЕ ДОКУМЕНТЫ
В Федеральном законе 1998 года «О военно-техническом сотрудничестве Российской Федерации с иностранными государствами» отсутствуют задачи по обеспечению импортным вооружением российских Вооруженных сил. Импорт продукции военного назначения осуществляется в разрешительном порядке – по решениям президента РФ, правительства РФ или Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству (ФСВТС).
Право на внешнеторговую деятельность в отношении продукции военного назначения предоставляется государственному посреднику (ОАО «Рособоронэкспорт»), ГК «Ростехнологии», организациям-разработчикам и производителям продукции военного назначения в части сопровождения жизненного цикла ВВТ. Иное может быть предусмотрено решением президента РФ или международным договором Российской Федерации.
В 2011 году ФСВТС России выдала 15 сертификатов конечного пользователя при ввозе в Российскую Федерацию продукции военного назначения иностранного производства для нужд организаций-разработчиков и производителей продукции военного назначения. По заявлению генерального директора «Рособоронэкспорта» Анатолия Исайкина, в последнее время объем импорта ВВТ составляет 100–150 млн. долл. в год без учета контракта по ДВКД «Мистраль».
В семействе российских стандартов ГОСТа импортные вооружение и военная техника никак не упоминаются. То есть по умолчанию подразумевается, что импортные ВВТ должны соответствовать требованиям российского ГОСТа наравне с отечественными образцами. Таким образом, непонятно, на каком основании импортное вооружение, не прошедшее испытания, не обеспеченное конструкторской и технологической документацией с литерами «А» или «О1», может поступить в российскую армию. Ведь принятие на вооружение должно осуществляться после прохождения госиспытаний и утверждения заказчиком конструкторской документации согласно требованиям ГОСТа.
Еще более запутанная ситуация складывается в части использования импортных комплектующих в производстве отечественного ВВТ. Исполнителем ГОЗ является организация, участвующая в выполнении ГОЗ на основе контракта с госзаказчиком или головным исполнителем (исполнителем). При этом заказчику запрещено брать покупные комплектующие изделия (ПКИ) у изготовителя, не имеющего лицензии на соответствующий вид деятельности. Нормативная база не позволяет однозначно определить, нуждается ли производство конкретного ПКИ в лицензировании. По сути, решение этого вопроса отдано на откуп структурам госзаказчика.
Очевидно, что сегодня российский ОПК в отличие от советского не является полностью самодостаточным даже на уровне финальных образцов ВВТ. А по комплектующим – тем более. Понятно, что при действующих в России регламентах иностранным поставщикам высокотехнологичных комплектующих в сферу поставок для нужд силовых структур войти фактически невозможно. А между тем по многим направлениям отечественный ОПК остро нуждается в поставках высокотехнологичных ПКИ из-за рубежа, особенно по электронной компонентной базе (ЭКБ). Ибо успехи в реализации импортозамещающих федеральных целевых программ (по ЭКБ и материалам) пока не слишком велики. В результате у нас действует система так называемых «вторых поставщиков», являющихся по факту лицензированными посредниками между исполнителем и госзаказчиком. При этом разрешительные процедуры на применение ПКИ иностранного производства в отечественной ВВТ чрезвычайно бюрократизированы и запутаны. В целом единого регламента по использованию ПКИ иностранного производства в изготовлении ВВТ не существует.
Причем, согласно действующему законодательству о военно-техническом сотрудничестве, рядовые решения зачастую подписывает президент страны. Например, использование при модернизации танков Т-72 прицельных комплексов белорусского производства (союзного с Россией государства) оформляется распоряжением президента РФ.
 Российских моряков ждут корабли класса «Мистраль» и учебные центры во Франции. Фото с официального сайта Министерства обороны Франции |
АНАЛИЗ ОСНОВНЫХ НАПРАВЛЕНИЙ ИМПОРТА
Россия сегодня представляет собой не столь масштабную экономику, чтобы позволить себе иметь полностью автономный оборонно-промышленный комплекс, вследствие чего встраивание в международную специализацию представляется наиболее естественным сценарием развития событий. В ряде товарных сегментов отставание отечественной промышленности от лидеров настолько велико, что преодоление этого отставания в обозримой перспективе либо в принципе невозможно, либо потребует неприемлемо высоких затрат времени и ресурсов. Здесь встает проблема нахождения оптимального баланса между интересами МО и оборонной промышленности.
Практику импорта в России на сегодняшний день нельзя считать удовлетворительной. Общие черты контрактов на закупку иностранной военной техники для нужд Вооруженных сил РФ характеризуются отсутствием нескольких десятков важных компонентов:
– механизма постановки задач, решаемых за счет импорта ВВТ;
– прозрачной системы выбора иностранных образцов;
– системных механизмов реализации и контроля этого вида закупок;
– нормативно-правовой регламентации покупки и постановки импортных единиц на вооружение;
– заказа техники и технологий, по которым можно было бы вести сравнительные испытания техники;
– конкурса и соответственно закрытости ценообразования в диалоге с зарубежными поставщиками;
– технологической и кадровой базы для эксплуатации импортных единиц;
– совместных перспективных разработок гражданского и двойного назначения;
– вспомогательных и сопутствующих механизмов, делающих контракты более выгодными для импортирующей стороны.
Добавим к этому зачастую существенно более высокую стоимость импортируемого ВВТ по сравнению с отечественным, что особенно примечательно на фоне претензий к завышенным ценам российского ВВТ.
Ключевым моментом в проблеме импорта ВВТ являются отношения военных и промышленности. Сейчас на повестке стоит задача преодоления высочайшего риска принятия узковедомственных, волюнтаристских решений, особенно в личных и клановых интересах, которые могут привести к неэффективной трате бюджетных средств, дестабилизации нашей оборонной промышленности и подрыву отечественного экспорта вооружений.
Высказывания в СМИ высокопоставленных представителей Минобороны с обоснованием решений по импорту ВВТ часто грешили нелогичностью, сравнениями «теплого с мягким», умолчаниями существенных фактов и обстоятельств, нередко опирались на недостоверные данные и рекламные характеристики зарубежного ВВТ.
БЕСПИЛОТНЫЕ ЛЕТАТЕЛЬНЫЕ АППАРАТЫ
Для нужд российской армии в 2009–2010 годах были закуплены беспилотники BirdЕуе 400, I-View Mk150 и SearcherMkII производства израильской компании Israel Aerospace Industries, которые по глубине действия соответственно относятся к классам: поля боя (до 10 км), тактического (до 100 км) и оперативно-тактического (до 250 км) уровня.
По заявлению представителей Минобороны, израильские БЛА предназначаются для получения опыта эксплуатации и отработки принципов применения такой техники российскими войсками. В настоящее время беспилотники BirdЕуе 400 и SearcherMkII проходят опытную эксплуатацию в разведывательной бригаде Южного военного округа, в межвидовом центре боевого применения и переучивания личного состава беспилотной авиации.
По мнению российских экспертов, получение израильских БЛА не обеспечивает изучения и трансферта современных технологий. Так, Николай Долженков, главный конструктор БЛА «Пчела», руководитель направления беспилотных летательных аппаратов ЗАО «Транзас» заявил: «То, что они (Министерство обороны РФ. – «НВО») покупают, – это дедушки новейших израильских и американских комплексов, потому что нам не продадут технику сегодняшнего и тем более завтрашнего поколения».
В ходе эксплуатации израильских БЛА в российских войсках выявились их ограниченные эксплуатационные и тактические возможности, не отвечающие современным требованиям. Этот факт противоречит заявлениям руководителей Минобороны, что за рубежом будут закупаться только самые современные образцы вооружения с дальнейшим трансфертом технологий их производства. В частности, закупку за рубежом беспилотных летательных аппаратов Владимир Поповкин, в бытность свою первым заместителем министра обороны, обосновал так: «Здесь основной приоритет состоит в том, чтобы современные технологии были переданы предприятиям нашего ОПК и мы сами потом могли с их помощью разрабатывать у себя нужные нам образцы оружия и техники».
МНОГОЦЕЛЕВОЙ БРОНЕАВТОМОБИЛЬ
Вопрос о поставках и производстве бронемашин Iveco LMV M65 в Министерстве обороны РФ рассматривался еще в 2009 году. В поддержку этих пожеланий госкорпорация «Ростехнологии» через ОАО «КамАЗ» за свой счет приобрела и доставила в Россию для испытаний два бронеавтомобиля этого типа. Между тем первый заместитель министра обороны Поповкин в то время заявлял, что Минобороны намерено организовать производство легкой брони на российских заводах по закупленной в Германии технологии. Однако уже в 2010 году на средства Министерства обороны РФ было закуплено 10 машинокомплектов. Собранные из этих комплектов на КамАЗе бронемашины получили официальное название «Рысь». Бронемашина была принята на снабжение российской армии приказом министра обороны в июне 2010 года.
Из бюджета Министерства обороны РФ было выделено около 30 млрд. руб. на приобретение 1775 бронемашин Iveco LMV M65 в течение 2010–2016 годов. В декабре 2011 года Россия и Италия подписали контракт о производстве бронемашин «Рысь» на производственных площадях совместного предприятия ОАО «Оборонсервис» и концерна Iveco, созданном на мощностях 172-го центрального автомобильного ремонтного завода в Воронеже. Предприятие приступило к отверточной сборке бронемашин модификации Iveco LMV M65E 19WM. Тогда же первый заместитель министра обороны Поповкин заявил, что локализация производства «Рысей» на воронежском предприятии в настоящее время составляет 10%, а к 2014 году достигнет 50%. Летом 2012 года себестоимость сборки одной бронемашины «Рысь» была около 20 млн. руб. и продолжает увеличиваться.
Военно-технический уровень и реальные характеристики бронемашины Iveco LMV M65E 19WM в полной мере не проверялись. В обход требований семейства российских стандартов ГОСТ РВ машина не проходила полного цикла испытаний.
Возможности локализации производства бронемашины «Рысь» весьма сомнительны. В машине используется немало ключевых компонентов, права на которые принадлежат сторонним фирмам. Например, керамические бронепанели производятся немецкой компанией BARAT Ceramics, защитный слой из сверхвысокомолекулярного полиэтилена – голландской компанией Dyneema. Эти производители даже не думают передавать лицензии на свои технологии в Россию, поскольку прямые конкуренты им не нужны. Между тем производство бронекерамики и СВМ-полиэтилена в России не развивается, в том числе из-за отсутствия крупных заказов от силовых структур.
Таким образом, характерными чертами контракта с Iveco стали:
– безальтернативный метод выбора образца,
– неподтверждение его тактико-технических характеристик соответствующими испытаниями,
– нереальность планов по локализации производства,
– неопределенность места и роли этой бронемашины в системе вооружения,
– игнорирование принципа унификации систем вооружения.
ОТ «МИСТРАЛЯ» ДО СОЛДАТСКОЙ ПАЛАТКИ
Переговоры Министерства обороны России о намерении заказать во Франции универсальный десантный корабль (УДК) типа Mistral вызвали большой резонанс, поскольку обозначили новый тренд в российской военно-технической политике, направленный на масштабные приобретения военной техники за рубежом. Ранее заключенные контракты на приобретение во Франции тепловизоров Thales Catherine-FC и Sagem Matiz для российской бронетехники, а также контракты на закупку беспилотных летательных аппаратов у израильской компании IAI воспринимались как обычный импорт зарубежных технологий с целью их последующей локализации или воспроизведения. Известие же о планах потратить минимум по 500 млн. евро на закупку авианесущих УДК стало сенсацией.
Вопрос о закупке Mistral вызвал критику по следующим основным положениям:
– приобретение УДК не является критической потребностью как ВМФ РФ, так и Вооруженных сил России в целом;
– российский флот не сможет обеспечить грамотную эксплуатацию французского УДК;
– приобретение корабля фактически реализуется без конкурса и без участия российской промышленности;
– в ходе реализации проекта Россия не получит никаких новых и нужных ей технологий.
Приоритетность приобретения такого крупного корабля, как Mistral, для экспедиционных и интервенционных действий в океанской зоне выглядит по меньшей мере спорной как с точки зрения реальных задач, стоящих на обозримый период перед российским ВМФ, так и с точки зрения места отечественного флота в системе Вооруженных сил России. Вызывает также серьезные сомнения способность российского ВМФ организовать полноценные техническую готовность, материальное обеспечение и подготовку кадров для столь крупного и современного корабля, да к тому же и импортного, радикально отличающегося по своим стандартам. Сам экс-главнокомандующий ВМФ адмирал Владимир Высоцкий, считавшийся главным инициатором идеи закупки Mistral, заявлял, что «инфраструктура по принятию такого корабля пока не создана. К эксплуатации вертолетоносца нужно готовиться очень серьезно». Намерение командования ВМФ построить в дальнейшем еще 3–4 корабля типа Mistral по лицензии на российских верфях вызывает вопросы, так как к настоящему времени военное ведомство не всегда в состоянии профинансировать серийное строительство чего-то большего, чем корвет.
 Израильский беспилотник Bird Eye 400 рассчитан на южную солнечную погоду. Фото с сайта www.iai.co.il |
Обращает внимание тот факт, что не предпринимается никаких попыток привлечь к участию в конкурсе на десантный корабль российские судостроительные предприятия и КБ. Вместе с тем следует помнить, что Невское ПКБ располагает опытом проектирования крупных десантных кораблей с доковыми камерами.
Вопрос о трансферте технологий, который называют одним из главных плюсов сделки по Mistral, также следует рассмотреть подробнее. Хотя российское морское руководство высоко оценило «штабной потенциал» данного УДК с его высокой автоматизацией и наличием разветвленных средств связи и боевого управления (в том числе разнородными силами), неизвестно, какие именно системы получит в итоге Россия. Было бы актуально получить установленные на Mistral передовую боевую информационно-управляющую систему SENIT 9 (представляющую вариант системы SENIT 8, которой оснащен французский авианосец Charles de Gaulle) и систему обмена данными и управления разнородными силами SIC-21. Однако четкой информации о том, передает ли Франция эти системы, нет.
Относительно других технологических преимуществ Mistral, таких как энергетическая установка с полным электродвижением (электроэнергетическая) и движители в виде поворотных колонок-«азиподов» Mermaid, уместно напомнить, что эти системы пришли на Mistral из гражданского судостроения и их приобретению российскими судостроителями на коммерческих основаниях не мешают никакие препятствия. Значительная часть корпусных конструкций для Mistral и однотипного Tonnere изготавливалась по субподряду польскими верфями, а корпус голландского JohandeWitt целиком строился в румынском Галаце.
История с проектом приобретения Mistral выявила проблему отсутствия в Министерстве обороны и в командованиях видов Вооруженных сил РФ четких и реалистичных взглядов на долгосрочные перспективы в области военно-технической политики.
С марта 2011 года у немецкой Karcher Futuretech GmbH Минобороны России закупает мобильные полевые лагеря емкостью на 500 человек. В настоящее время поставлены несколько лагерей стоимостью около 14 млн. долл. каждый. В конечном итоге российское военное ведомство до 2015 года планирует закупить 22 полевых автономных лагеря на сумму 9,8 млрд. руб. (около 320 млн. долл.). При этом комплекты поставки таких лагерей не имеют какого-то эксклюзивного технического оборудования. Для подавляющего большинства компонентов имеются российские аналоги, а по некоторым компонентам российские компании предлагают более продвинутые решения.
Осенью 2012 года заместитель министра обороны генерал армии Дмитрий Булгаков сообщил, что Министерство обороны планирует закупить автомобильные топливозаправщики (АТЗ) 12-10FMX40 на шасси автомобилей Volvo FMX. Сборку указанных АТЗ предполагается осуществлять на сборочном заводе ЗАО «Вольво Восток» в Калуге. В соответствии с приказом Минпромторга России 2009 года продукция ЗАО «Вольво Восток», произведенная на заводе Volvo в Калуге, признана отечественной. Аналогичная политика проводится Минобороны в отношении закупок машин аэродромно-технического обеспечения, но здесь, наоборот, импортное оборудование монтируется на отечественное шасси «КамАЗ».
По направлению учебно-тренировочных средств ОАО «Оборонсервис» в интересах Министерства обороны РФ выступает контрагентом немецкой компании Rheinmetall Defence по созданию учебного центра нового поколения в Мулино. Сумма контракта составляет около 130 млн. долл. Субподрядчиками являются несколько российских компаний. Этот проект служит примером квалифицированного подхода к заключению контракта с иностранным производителем: вооруженные силы получают современные учебно-тренировочные средства, предусмотрена офсетная составляющая сделки, российские компании приобретают опыт интеграции различных технических и программных средств.
СОВМЕСТНОЕ ПРОИЗВОДСТВО ВВТ
Российские предприятия ОПК за последние 20 лет приобрели значительный опыт по совместному производству ВВТ в интересах третьих стран в рамках военно-технического сотрудничества. Пионерами в этом новом для России направлении стали авиастроительная и бронетанковая отрасли.
В ходе выполнения контрактов на поставку в Индию, Малайзию, Китай, Алжир, Индонезию, Вьетнам, Венесуэлу, Уганду истребителей семейства Су-30 компания «Сухой» выполнила большой объем работ по интеграции бортовых радиоэлектронных систем (БРЭО) иностранного производства в конструкцию самолета. Некоторые элементы БРЭО иностранного производства используются и в самолете Су-30СМ, поставляемом для российских ВВС. Среди них инерциальная навигационная система ЛИНС-100РС совместной разработки «SAGEM Defense Securite» (Франция), ОАО «Раменское приборостроительное конструкторское бюро» и ЗАО «Инерциальные технологии технокомплекса».
Примером успешной совместной разработки и производства ВВТ является поставка для индийских ВВС самолета А-50ЭИ совместной разработки ТАНТК имени Г.М.Бериева и израильской компании «Элта». Израильский локатор дальнего обнаружения и наведения с системой управления был успешно интегрирован российскими специалистами в планер самолета Ил-76ТД.
В бронетанковой отрасли российские предприятия также получили опыт совместной работы с французскими компаниями. НПК «Уралвагонзавод» при поставке в Индию основных танков Т-90С оснастил их тепловизионными прицелами французской компании «Талес», интегрированными в систему управления огнем. В последующем компания «Талес» и Вологодский оптико-механический завод открыли совместное производство таких прицелов, устанавливаемых на танках, поставляемых за рубеж и для нужд российских Вооруженных сил.
Хорошие перспективы открываются в области совместной разработки и производства с Индией при реализации проектов среднего транспортного самолета и истребителя пятого поколения.
Представляется, что реализация совместных проектов с нашими стратегическими партнерами будет и дальше служить одним из магистральных направлений развития военно-технического сотрудничества.
Эксплуатация импортного ВВТ в мирное время связана с проблемами обучения персонала, удовлетворения текущих потребностей и накопления запасов боеприпасов, технического обслуживания и ремонта, поставки запасных частей, инструмента и принадлежностей. Отдельной проблемой является сопровождение жизненного цикла ВВТ, вопросы модернизации, локализации производства боеприпасов и комплектующих.
Боевое применение импортного ВВТ помимо рисков, характерных для мирного времени, требует резкого увеличения поставок боеприпасов, специфических ГСМ, запасных частей, средств ремонта и эвакуации. Как показывает опыт арабо-израильских войн 1967 и 1973 годов, войны Сомали–Эфиопия 1978 года, ирако-иранской войны в 1980-е годы, даже при лояльном отношении экспортера к поставкам в воюющую страну возникают проблемы со своевременной доставкой заказанного и дополнительного вооружения, боеприпасов, запасных частей, ремонтом вышедшей из строя техники.
В некоторых случаях участие страны-импортера в военных действиях влечет блокирование ранее согласованных поставок ВВТ, прекращение ВТС и даже применение режима санкций. Здесь можно привести санкции к Турции после аннексии части Кипра, отказ от сделок с Аргентиной в период Фолклендского конфликта, прекращение Францией ВТС с Израилем после войны 1967 года и другие.
Страны – поставщики имеют возможность блокировать или загрубить часть параметров ВВТ, что случилось с французскими системами ПВО Ирака в период проведения операции «Буря в пустыне». Во время Фолклендского конфликта более половины используемых аргентинской стороной американских авиабомб, попавших в английские корабли, не разорвались.
Также известны случаи передачи экспортерами противникам стран-импортеров критически важных данных по импортированной ВВТ. Так, Франция передавала Великобритании в период Фолклендского конфликта полные данные о самолетах Mirage IIIE и «Супер Этандар», противокорабельной ракете «Экзосет», состоявших на вооружении Аргентины. Полные данные по французским радарам и системам ПВО получили участники антииракской коалиции в 1991 году в операции «Буря в пустыне».
В России, которая все еще обладает индустриальными возможностями, чрезмерное расширение импорта ВВТ порождает риск игнорирования интересов национальной оборонной промышленности и экономики в целом и последующей стагнации последней.
Вместе с тем у развития импорта существует ряд объективных предпосылок, в числе которых: изучение технических решений в зарубежных образцах ВВТ, удовлетворение срочных потребностей Вооруженных сил по отдельной номенклатуре ВВТ, не освоенной отечественным ОПК, отсутствие отечественного производства некоторых видов материалов и комплектующих, продвижение экспортно ориентированных образцов ВВТ совместного производства на внешних рынках.
Участие в международной специализации и кооперации является необходимым и неизбежным, в том числе в сфере ОПК. Вопрос – в создании адекватных механизмов закупочной политики и выработке выгодных для страны принципов международной кооперации.
