Юрий Горбачев
Виртуальное оружие приобретает стратегическое значение. Фото с официального сайта Министерства обороны РФ
Фундаментальное изменение характера, форм и способов ведения военных действий требует разработки более гибкой стратегии применения, строительства и организации управления вооруженными силами, разработки доктрины ведения информационного противоборства, информационных операций обеспечения информационной безопасности России и ее Вооруженных сил.
Целью данной статьи является рассмотрение основных реальных информационных угроз России и поиск путей решения некоторых проблем в новой информационной сфере ведения боевых действий.
В Первой мировой войне боевые действия велись в основном в двух сферах – в наземной и морской. Во Второй мировой войне к ним добавилась третья сфера – воздушная. ХХ век стал веком радио. Радиосвязь стала основой управления ВС. Она сделала управление более гибким и оперативным, а войска – более маневренными, но более уязвимыми. Вместе с тем возникла первая реальная информационная угроза.
Возможность радиоперехвата и подавления помехами средств радиосвязи, радиолокации и радионавигации приводила к раскрытию замыслов и намерений командования.
Ведение радио- и радиотехнической разведок (РРТР) дало возможность упреждать противника в принятии решений. Но при этом радиоэлектронные средства демаскировали войска и их пункты управления. По сути, борьба в информационной сфере во Второй мировой войне уже велась, но сама информация, добываемая РРТР, еще не носила характер стратегического ресурса. «Война в эфире», как ее тогда называли, не была всеобъемлющей и зачастую носила лишь эпизодический характер.
ВСЕПОБЕЖДАЮЩИЕ ИНФОРМАЦИОННЫЕ
ТЕХНОЛОГИИ
ХХI век стал веком торжества информационных технологий, оказав свое влияние на характер, формы и способы ведения боевых действий. Появились сразу две важных самостоятельных сферы ведения боевых действий: космическая и информационная. В этой связи возникли противоречивые взгляды на роль и значение операций в информационной сфере. Это было связано с тем, что информационная сфера не имела аналогий, сопоставленных с опытом ведения боевых действий в других, традиционных сферах.
Некоторые военные специалисты США и НАТО представляют сражения в информационной сфере в упрощенном виде в большинстве случаев, не имеющих отношения к процессам принятия политических решений. Хотя случаи, носившие окраску военно-политических планов, имели место в начале ХХI века в инцидентах в Эстонии, Киргизии, военных сетях США, компьютерных сетях Франции и Великобритании (RUSI Journal, декабрь 2010 года, vol. 155, №6, рр. 16–21 «Киберкомандование. Проблемы военной киберстратегии США». J-L. Samaan). Одни иностранные специалисты признавали уязвимость гражданских и военных информационных структур, но не верили в возможность появления новой модели потенциальных военных конфликтов. Другие военные специалисты (особенно ВВС США) считали, что сражения в информационной сфере станут «новой революционной формой военных конфликтов». Так, например, Элвин Тоффлер в своей книге «Третья волна», полковник Ричард Шафрански в книге «Теория информационного оружия» и многие другие офицеры МО США развивали новую теорию «информационной революции» и «новокортикальной войны» («войны умов») и «войны в информационной сфере».
Пессимистически настроенные специалисты ВС США, в том числе бывший консультант по вопросам кибербезопасности президента США Обамы Ричард Кларк, заявляли в RUSI Journal, что кибервойна может разорить государство». Бывший директор национальной разведки Джон Майкл Мак-Коннел в открытой дискуссии на страницах «Вашингтон пост» писал, что «невозможно победить в кибервойне без потерь». Далее он утверждал, что кибервойна зеркально отражает в потенциально экономических и психологических отношениях государств характерные изменения, связанные с появлением ядерного оружия. Но все скептики признавали уязвимость инфраструктуры США и необходимость совершенствования системы и органов информационной безопасности. Некоторые специалисты ВС США, отстаивающие необходимость ведения боевых действий в информационной сфере, утверждали, что в операциях объединенных сил США малой (низкой) интенсивности могут проводиться информационные атаки с целью дезорганизации систем управления противника. Однако боевые действия в информационной сфере могут нанести и стратегический ущерб, имеющий политическую окраску.
Были высказывания и таких специалистов, как полковник ВВС США Чарлз Уильямсон, который в 2008 году на страницах журнала Armed Forces утверждал: «Америка нуждается в обладании способностями применять «ковровое бомбометание в информационной сфере, чтобы обеспечивать ликвидацию других недостатков в организации сдерживания, устрашения или увеличения эффективности боевых действий». Чарлз Уильямсон был одним из тех специалистов США, который предложил считать информационную сферу новой самостоятельной сферой ведения военных действий.
Весной 2009 года генерал Кевин Чилтон в обзоре ВВС США писал: «Сдерживание или устрашающие динамические боевые действия в информационной сфере могут быть естественной и функциональной целью и объектом атакующей стороны». И далее: «Они могут повышать эффективность операции».
Необходимо отметить, что основные расхождения во взглядах и предложениях на ведение боевых действиях в информационной сфере (БДИС) возникли при разработке в ВС США согласованной со всеми видами ВС и учреждениями МО стратегии БДИС. В последующем было принято военно-политическое решение о необходимости ведения боевых действий в информационной сфере. В разработанной стратегии они были определены как фактор, повышающий боевой потенциал США в операциях объединенных сил. Впоследствии эти положения были закреплены в наставлении Объединенного штаба Комитета начальников штабов (ОШ КНШ) Вооруженных сил США JP 3-13, 2006, а 27 ноября 2012 года уточнены в новой редакции JP 3-13. По сути, эти документы в юридическом аспекте зафиксировали создание единой системы и общей для всех видов ВС США военной стратегии ведения боевых действий в информационной сфере, дополняющей и равнозначной другим сферам ведения боевых действий.
Возглавлявший в тот период Объединенное стратегическое командование ВС США генерал Кевин Чилтон выдвинул новую стратегическую категорию, которая была им определена как «доктрина объединенного устрашения, базирующаяся на использовании ядерного оружия, ракетных систем и боевых возможностей кибервойны».
На рубеже XX и XXI века в ВС США появились новые оперативно-стратегические категории, такие как «информационная война», «наступательная, оборонительная и специальная информационная операция», «информационное превосходство» и другие. В изданном в 2006 году едином наставлении ОШ КНШ JP 3-13 «Информационные операции» американцы отказались от термина «информационная война» и от деления подразделения «информационных операций» на три вида; определили состав сил и задачи «информационных операций» в операциях единых сил США и операциях многонациональных сил. В 2012 году ВС США отказались от подразделения сил, участвующих в информационных операциях, на основные и обеспечивающие, определив, что в информационных операциях единых и многонациональных сил могут применяться как летальные, так и нелетальные силы и средства, тесно связанные между собой.
В сентябре 2012 года председатель ОШ КНШ ВС США генерал Мартин Демпси издал директиву «Единые силы – 2020», излагающую основополагающие концепции ведения совместных операций, которая значительно повысила значение информационных операций (ИО) в сражениях XXI века, делая упор на глобальные интегрированные операции, основой которых станут «проводимые одновременно или отдельно от сил общего назначения операции сил специальных операций и киберопераций ВС США».
«Задачами таких ИО будут являться: нарушение работы информационных систем и компьютерных сетей органов военного и государственного управления; нейтрализация или снижение возможностей разведки противника; когнитивное воздействие на интеллектуальные способности лиц, участвующих в подготовке и принятии военных и политических решений; обеспечение ВС США и их союзников возможностью добывать развединформацию и упреждать принятие решений противником. Базовой основой таких операций должно стать достижение и удержание информационного превосходства над противником и управление вооруженными силами в сетецентрических операциях в едином информационном пространстве, действующем в реальном режиме времени».
Так, роль и значение информационных операций в начале и середине XXI века профессор национального университета МО США Джером Куел определил следующим образом: «Обеспечение контроля и превосходства в информационном пространстве имеет такое же решающее значение в операции, как имело место в XX веке значение обеспечения контроля и превосходства в воздушном пространстве. Военной необходимостью такого контроля является потенциальная возможность дезорганизации систем управления, связи и линий снабжения противника, снижения мобильности его ВС, создания благоприятных условий для нанесения ударов по стратегической инфраструктуре противника».
Джерома Куела поддерживает и заместитель министра обороны США Гордон Ингланд, который заявил: «Важность обеспечения полного преимущественного контроля в информационном пространстве должны понимать военные руководители и специалисты оперативных органов штабов, чтобы обеспечивать в операциях реализацию максимальных боевых возможностей своих ВС, правильно определять границы допустимой уязвимости своих информационных систем и компьютерных сетей, обеспечивать успешное применение систем оружия, ракет, танков, в целом средств и систем управления ВС и их радиолокационного обеспечения». Начальник управления систем связи ОШ КНШ ВС США (J-6) вице-адмирал Нэнси Браун добавила, что «если мы не сможем понять и оценить роль и значение угроз в информационной сфере, мы никогда не сможем добиться успеха в операции». А старший советник директора Национальной разведки США Мелисса Хэтвей заявила, что информация сегодня стала стратегическим ресурсом, она определяет качество бизнеса и успешность ведения любых дел и операций с использованием информационных систем и компьютерных сетей в США и во всем мире».
ОСОБЕННОСТИ НОВОЙ ОБЛАСТИ БОЕВЫХ
ДЕЙСТВИЙ
Чтобы понять суть, характер, роль и значение информационной сферы как новой области ведения боевых действий, оценить степень угрозы, связанной с ее появлением, надо рассмотреть более детально особенности, отличающие ее от других сфер ведения боевых действий.
К таким особенностям информационной сферы и ведения в ней боевых действий можно отнести, в частности, отсутствие четких границ в операции (по территории, времени, пространству).
Информационная сфера ведения боевых действий (ИСБД) может одновременно охватывать не только локальные, но и глобальные районы боевых действий (своих и противника) и жизненно важные территории и объекты государственного значения противоборствующих государств.
Для ИСБД не существует государственных границ и закрытых территорий. ИСБД может иметь локальный, глобальный характер, или тот и другой одновременно. ИСБД свойственны высокая анонимность и скрытность действий, трудность выявления актора и используемых им средств.
Боевые действия в информационной сфере могут:
– оказывать влияние (иногда решающее) на эффективность и успешность ведения боевых действий в других сферах;
– предшествовать боевым действиям в других сферах, вестись одновременно с действиями в других сферах или после их завершения, а также являться побуждением к началу, продолжению, прекращению военных действий или отказу противника от своих намерений;
– обеспечить достижение и удержание информационного превосходства над противником, повысить их эффективность, сокращать потери и обеспечивать успешность завершения операции;
– создавать благоприятные условия для осуществления как военных, так и политических целей государства, оказывая когнитивное воздействие на личный состав ВС и лиц, участвующих в подготовке и принятии решений.
Боевые действия в информационной сфере сокращают временной цикл подготовки и принятия решений и обеспечивают возможность упреждения противника в принятии решений; сокращают сроки выполнения отдельных боевых задач и операции в целом. Боевые действия в информационной сфере не имеют аналогий с историческим оперативно-стратегическим опытом ведения боевых действий на земле, в воздухе и на море.
По взглядам военных специалистов США и НАТО, боевые действия в информационной сфере, лишающие возможности использования 50 и более процентов информационных систем и компьютерных сетей, являются побуждающим условием для начала или продолжения ведения военных действий.
 |
| Мир под колпаком глобального контроля.
Фото Виктора Литовкина |
Таким образом, можно сказать, что особенности самой информационной сферы, боевых действий в ней и их влияния на все другие сферы противоборства сторон приобретают все большее влияние и масштабы, которые оказывают глобальное воздействие не только на эффективность операций ВС, но и на военно-политическое руководство государств, состояние экономики и проводимую политику, так как в проведении информационных операций могут участвовать не только силы и средства ВС, но и силы других силовых структур, и гражданские средства массовой информации противоборствующих стран.
Противоборство в информационной сфере стало носить многопрофильный характер общественно-экономических, военно-политических и государственных отношений. Ее целью стало не только повышение эффективности боевых действий путем завоевания информационного превосходства, но и завоевание всестороннего всеобщего превосходства над потенциальным противником или конкурентом, дабы обеспечить свои экономические, политические, а если необходимо, то и военные цели. Как отмечает командующий киберкомандованием единых стратегических сил США генерал-лейтенант Кит Александер, являющийся одновременно директором АНБ МО США, «реорганизация киберкомандований ВС США и совершенствование стратегии ведения боевых действий в информационной сфере дает новую боевую мощь ВС США».
СРАЖЕНИЯ В ВИРТУАЛЬНОМ ПРОСТРАНСТВЕ
Не оставляет без внимания проблему информационного противоборства и наша пресса. Вопросы оценки угроз в информационной сфере и обеспечения безопасности РФ находят место на страницах различных военных и невоенных изданий России. Начальник генерального штаба ВС РФ, генерал армии Валерий Герасимов, выступая на общем собрании Академии военных наук (АВН), особо отметил, что информационное противоборство открывает широкие асимметричные возможности по снижению боевого потенциала противника. «В Северной Африке, – сказал Валерий Герасимов, – мы стали свидетелями реализации технологий воздействия на государственные структуры и население с помощью информационных сетей. Необходимо совершенствовать действия в информационном пространстве, в том числе по защите собственных объектов».
Генерал армии Махмут Гареев, выступая там же, отметил: «Военная угроза состоит также в ускоренном качественном развитии основных видов вооружения, прежде всего информационных, беспилотных средств и робототехники, преобразующих всю систему боевого применения оружия и военного управления». И далее: «Существенное влияние на характер вооруженной борьбы окажут информационная, кибернетическая, радиоэлектронная, психологическая и другие так называемые невоенные формы и средства борьбы. Уже в мирное время идет интенсивное информационное воздействие на людей и особенно на военнослужащих».
Начальник Центра военно-стратегических исследований ГШ ВС РФ полковник Сергей Чекинов и главный научный сотрудник этого центра генерал-лейтенант в отставке Сергей Богданов в своей статье «Начальные периоды войн и их влияние на подготовку страны к войне будущего» на страницах журнала «Военная мысль» отмечают, что опыт войн и вооруженных конфликтов последних десятилетий… подтверждает, что новейшие информационные технологии, ВВТ, достоинства разведки и радиоэлектронной борьбы, АСУ и средства связи повлияли на формы применения и способы ведения современных военных действий. Новое содержание характера вооруженной борьбы сейчас определяется сетецентрическими условиями военных действий. Особенность начального периода войн будет состоять в проведении информационных операций; радиоэлектронно-огневых операций, в которые трансформируются радиоэлектронные операции (операции РЭБ и в компьютерных сетях); воздушно-космические операции и систематические действия авиации. По мнению специалистов, исследующих проблемы военных конфликтов, достижение цели в войнах будущего будет невозможным без завоевания информационного превосходства над противником.
Доктор военных наук заслуженный деятель науки РФ Геннадий Налетов считает, что в современных условиях передовые технологии разрушили классический тип войны. Войны периода новых информационных и других высоких технологий по своему характеру будут принципиально отличаться от войн прошлого века.
Начальник кафедры военного искусства ВАГШ ВС РФ генерал-майор Сергей Кураленко в статье «Тенденции изменения характера вооруженной борьбы в военных конфликтах первой половины ХХI века» отмечает, что повышение роли борьбы за информационное превосходство, ССО и средства РЭБ также предопределило ряд особенностей применения войск. Первая особенность – развитие информационных технологий. Она привела к значительным изменениям в способах ведения войн и в строительстве ВС – к созданию кибервойск. Сейчас вооруженная борьба имеет объемный характер и включает воздушно-космическую, морскую, наземную и, самое главное, новую сферу – информационную. А вопрос, где и в какой сфере будет решаться исход войны и соответственно какая из сфер будет определяющей, зависит от условий военных действий и противоборствующих сторон.
Действительный член АВН, доктор военных наук, профессор Владимир Останков и член-корреспондент АВН, кандидат военных наук Петр Лапунов в статье «Зигзаги организационного строительства», оценивая ход реформы по созданию нового облика ВС РФ, считают, что в созданной оргструктуре ВС РФ процесс разграничения функций не завершен, и предлагают по признаку родства сферы применения все войска (силы) сводить в виды ВС (рода войск), наделенные административными функциями, и в дополнение к уже созданным командованиям создать ряд новых командований, в том числе командование сил специальных операций (ССО) и киберкомандование.
ОРГАНИЗАЦИЯ ЦИФРОВОЙ ОБОРОНЫ
Сейчас отсутствует общий подход и единые стандарты в решении вопросов информационного противоборства в операциях ХХI века. Нет политического решения о признании информационной сферы равнозначной с другими сферами ведения боевых действий, а также ряд проблем, связанных с появлением новой сферы боевых действий, не позволяет проанализировать и полностью понять все сильные и слабые стороны и оценить все угрозы, которые могут возникнуть в информационной сфере. К проблемам, которые необходимо решить, можно отнести следующие.
Доктринальная проблема – нужно политическое решение о признании информационной сферы сферой боевых действий; разработать доктрину и стратегию ведения боевых действий в информационной сфере; издать уставные документы; разработать формы и способы этих действий; проверить их на учениях.
Проблема оперативного руководства – организация управления в сетецентрических условиях ведения боевых действий.
Организационная проблема – уточнение организационной структуры видов ВС, родов войск и специальных войск, создание когерентной и синергетической структуры информационного противоборства в ВС РФ, других силовых ведомствах, гражданских учреждениях и консультативных органов при Совете безопасности РФ.
Техническая проблема – создание новых технических средств боевой техники и систем оружия на базе перспективных и других высоких технологий.
Кадровая проблема – организация подготовки специалистов и всего личного состава ВС для ведения боевых действий в информационной сфере и для организации защиты не военных, государственных и промышленных объектов, а также населения от возможных многоспектральных информационных угроз.
Административная проблема – разработка межведомственных документов, определяющих взаимоотношение и общий порядок действий всех государственных учреждений, включая МО РФ и другие силовые ведомства, при отражении потенциальных информационных угроз в мирное и военное время.
Экономическая проблема – определение возможности этапов и порядка финансирования при решении всех вышеперечисленных проблем.
Есть еще одна проблема, которая в той или иной степени решается всегда, но еще не решена окончательно. Это проблема не только МО РФ, но и других ведомств. Надо найти ответ на вопрос, как обеспечить полную безопасность ведения боевых действий и любой другой деятельности при проявлении в информационной сфере определенных разведпризнаков? Большая часть этой деятельности, особенно в мирное время, не является секретной. Но постоянное накапливание информации о них потенциальным противником или конкурентом, обобщение отдельных факторов, интегрированный анализ, сравнение с другими данными, добытыми разведкой, могут превращать эти данные в секретные или весьма чувствительные, критические. Они могут оказать влияние на принимаемые политические и военные решения. Очевидно, что органы, силы и средства, обеспечивающие несекретную деятельность ВС и государства, либо нужно создавать новые, либо возлагать решение задач по информационной защите и обеспечению боевой и небоевой деятельности ВС РФ и государства в целом на уже существующие структуры и органы.
Несколько подробнее нужно остановиться на организационной и кадровой проблемах. Решать организационную проблему, как это предлагают Владимир Останков и Петр Лапунов, сложно и потребует больших финансовых затрат.
Прежде чем создавать новые виды ВС РФ, необходимо иметь политическое решение о признании информационной сферы сферой боевых действий, разработать доктрину и стратегию ведения боевых действий в информационной сфере. Определить экономические возможности и сроки создания новых видов ВС РФ. Решить, нужно ли иметь, как в ВС США, силы специальных операций и киберкомандование стратегического масштаба и непосредственно в видах ВС? Возникает вопрос, если не нужно (как предлагают авторы), то как эти виды ВС будут обеспечивать решение видовых задач (ВВС, ВМС и СВ) и задач других командований (ОСК, СНС, ВКО)? Если нужны видовые командования, то как обеспечить синергетическую связь между ними?
Гораздо экономичнее, эффективнее и проще не создавать новый вид ВС РФ (киберкомандование), как предлагают Останков и Лапунов, а создать на базе существующих в ВС РФ войск РЭБ войска радиоэлектронно-информационной борьбы (или информационного противоборства – ИПБ) в составе стратегического командования и командований видов ВС РФ, возложив на них обеспечение проведения информационных операций ВС РФ. В оперативных органах штабов объединений и соединений видов ВС РФ на период военных действий и на учениях формировать сводные группы планирования и координации действия сил информационных операций на стратегическом и оперативном уровнях, из состава представителей соответствующих формирований видов ВС РФ. Применение всех сил и средств радиоэлектронно-информационной борьбы планировать и осуществлять как в рамках объединенных информационных операций ВС РФ, так и по задачам каждого вида ВС РФ.
Несколько слов о пути решения кадровой проблемы. Признание информационной сферы сферой боевых действий и необходимость обеспечения национальной безопасности в военной сфере требуют проведения радикальной реформы в подготовке специалистов и всех государственных и промышленных структур и даже всего населения страны. Нужно организовать обучение во всех профильных военных и гражданских вузах анализу и оценке уязвимости информационных систем, компьютерных сетей и личного состава ВС, госучреждений и промышленности, оценке степени информационных угроз и определению допустимых рисков, выработке мероприятий по нейтрализации или снижению эффективности информационных угроз. Необходима также подготовка специалистов по созданию сетей нового типа для эффективного синергетического воздействия на другие сети и для защиты своих социальных сетей.
Может, стоило бы восстановить расформированный Воронежский военный институт радиоэлектроники, возложив на него задачу подготовки специалистов во всей плоскости потенциальных угроз в информационной сфере и специалистов для киберкомандований (если такие командования будут создаваться в ВС РФ) по всем информационно-сетевым ресурсам. В этом учебном заведении можно было бы подготовить военных конфликтологов, инфотехнологов, аналитиков информационного противоборства, инженеров-программистов и администраторов информационных сетей МО, офицеров киберкомандований, управления виртуальной боевой техникой и руководства интеллектуальными боевыми системами, специалистов информационного противоборства (радиоэлектронной борьбы, радиоэлектронной разведки, военной дезинформации, военных психологов, специалистов применения информационного оружия и оружия направленной энергии, специалистов обеспечения безопасности (информационной скрытности) ведения боевых действий и повседневной деятельности ВС РФ) и других.
Но прежде чем что-то реформировать, нужно оценить наши экономические возможности, принять политическое решение, разработать доктрину и стратегию. И еще: невозможно решить перечисленные проблемы без усиления мер по дальнейшему совершенствованию разведки.
Время информационных технологий пришло. Во-первых, надо не только вырабатывать стратегию и основные принципы, обеспечивающие нейтрализацию информационной войны и информационных операций, которые проводятся США и другими странами НАТО, но создавать системы и принимать меры, чтобы потенциальные противники (или конкуренты) не могли завоевывать и удерживать информационное превосходство над РФ как в мирное, так и в военное время. Во-вторых, мы должны развивать стратегию, силы и средства ИПБ так, чтобы они обеспечивали полную синергетичность ведения ИПБ и сил разведки, повышали военный потенциал ВС РФ и полную информационную безопасность национальной обороны РФ.
