Мы с интересом знакомимся с публикациями А.А. Храмчихина, в частности, в «НВО». Их отличают широкий кругозор автора в военно-политической тематике, способность к сосредоточению внимания читателей на главных вопросах, умение убедительно аргументировать нетривиальные выводы. Вместе с тем имеется военная сфера, в которой автор выступает как эксперт – признанный специалист в данной области знаний, но знаком с ее основами явно недостаточно. Эта сфера – противовоздушная оборона (ПВО) объектов страны и вооруженных сил. По относящимся к ней вопросам автор высказывался в 2010 году («НВО» № 6 и 10), в 2011 году (№ 8) и вернулся к ним в 2018 году в статье «Войска мирного неба» («НВО» № 45).
В статьях оценивается достаточность состава ПВО, делаются выводы о ее отсутствии в ряде регионов страны и о необходимости увеличения закупок вооружения и техники зенитной ракетной обороны (ЗРО) (подход к планированию «от задач к финансам»). Казалось бы, представителям ПВО следует только приветствовать последний тезис. Однако он противоречит действующему принципу строительства ВС РФ.
Начиная с 2000 года («Красная звезда», 24 ноября) президент РФ В.В. Путин неоднократно подчеркивал, что в вопросах обороны необходимо руководствоваться не ведомственными интересами, а возможностями экономики государства. В 2004 году («Красная звезда», 30 марта) заместитель министра обороны РФ – начальник вооружений ВС РФ генерал-полковник А.М. Московский и генерал-лейтенант А.А. Рахманов фиксировали: «В программно-целевом планировании вместо использовавшегося ранее принципа формирования долгосрочных планов развития ВВТ от задач к финансам предложен и реализован подход от выделенных ресурсов к множеству альтернативных вариантов решаемых задач». В 2013 году («ВПК», № 12) секретарь Совета безопасности РФ Н.П. Патрушев разъяснял: «В условиях острой нехватки бюджетных ассигнований стала возможной лишь постановка «обратных задач» – максимизировать результат при заданных затратах».
Понятно, что в ситуации, когда военный бюджет РФ на порядок меньше, чем у стран НАТО, эти затраты заведомо будут резко отличаться в меньшую сторону от желаемых (потребных) в ряде ситуаций, которые могут восприниматься отдельными лицами или органами как первостепенные, требующие немедленной реакции угрозы безопасности. «Выбить» дополнительные ассигнования для конкретного ведомства через попытки «напугать» руководство – прием избитый, и вызывает удивление использование его А.А. Храмчихиным, демонстрирующим в других вопросах неприятие стереотипов. Ведь политическое руководство, провозгласив концепцию ядерного сдерживания крупномасштабной обычной войны еще в Военной доктрине 2000 года и подтверждая ее в последующем, разъясняет тем самым специалистам Минобороны и ОПК: разрыв с блоком НАТО в обычных вооружениях настолько велик, что реально возможно лишь повысить ядерный порог за счет рационального использования имеющихся ресурсов, но не преодолеть сам разрыв. Одно из необходимых условий – стратегический маневр силами и средствами в угрожаемый район, что автор в публикации 2011 года категорически отвергает, требуя заблаговременного развертывания новых частей на востоке России.
Кроме того, нельзя признать правомерным и метод оценки достаточности ПВО, применяемый автором. Показателем качества ПВО он считает ее (и прежде всего ЗРО) способность накрывать зонами огня (прикрывать) объекты обороны от ударов средств воздушного нападения (СВН) противника – назовем этот подход «геометрическим». Критерий достаточности не имеет четкого содержательного выражения – это субъективная оценка автора. Так, в последней публикации он полагает, что с учетом истребительной авиации прикрытие европейской территории страны можно считать достаточным ввиду отсутствия значительных «дыр» в ПВО. Для гигантских размеров Центрального военного округа (ВО) наличных средств ЗРО абсолютно недостаточно, а ЗРО в Восточном ВО с учетом «серьезнейших угроз со стороны США, Японии, Китая… абсолютно неадекватна и требует многократного усиления». Ранее, порицая руководство РФ за его «антиамериканскую» настроенность, автор одновременно утверждал: «Когда вообще не прикрыты Нижний Новгород, Челябинск, Омск, а также многие ракетные дивизии РВСН, это как-то странно» («НВО» № 10, 2010 год).
Субъективные (экспертные) оценки используются в системном анализе, но при отсутствии методов, подходов, обеспечивающих решение задач путем логического вывода из базисных положений содержательного характера. А.А. Храмчихин уверен, что в сфере ПВО дело обстоит именно так. Там царит полная неспособность обосновать систему ВВТ, разобраться с соотношением «потребностей» в силах и средствах и с возможностями реализации «потребностей», распределить части и соединения ПВО по объектам и районам в том или ином конфликте и т.д. (см. последние абзацы его статьи 2011 года).
К элементам методологии строительства и применения ПВО (как любой сложной системы) необходимо относиться критически, но выступать под знаменем «геометрического подхода» явно не стоит. Ведь специалисты, владеющие методологическими основами анализа возможностей систем вооружения и опытом исследований по распределению ресурсов на межвидовом уровне, делают заключение: «Для противодействия одной группе самолетов, создающих угрозу избирательного или последовательного уничтожения пространственно разнесенных объектов, обороняющейся стороне требуется заблаговременное построение систем зенитного ракетного огня вокруг каждого объекта, что сопряжено с несоразмерными экономическими затратами» («ВПК» № 18, 2017 год). То есть тем, кто использует упомянутый подход, ресурсы выделять – в последнюю очередь. Грубоватая, но точная фольклорная аналогия: «Пошли по шерсть, а вернулись стрижеными».
«Геометрический подход» рассматривает противостояние ПВО-СВН как обособленное явление, основываясь на ложной посылке, что ПВО является если не единственным, то главным средством борьбы с СВН. На общенаучном уровне его методологическая непродуктивность состоит в попытке судить о целом по состоянию одной из его частей. Целое в данном случае как минимум – вооруженный конфликт в воздушном пространстве на конкретном стратегическом направлении. Представление о достаточности ПВО дает анализ соотношения сил в этом конфликте (первичный рациональный акт любого стратегического действия), учитывающий ПВО, СВН и объекты обеих сторон. При этом наша ПВО должна защитить свои объекты от ударов СВН противника по меньшей мере не хуже, чем он защищает свои объекты от наших ударов с воздуха.
Критерием достаточности ПВО для сдерживания воздушной агрессии является равенство потенциальных возможностей сторон по взаимному нанесению ущерба (относительных потерь) ударами с воздуха объектам вооруженных сил, экономики и инфраструктуры. По результатам расчетов (моделирования военных действий сторон в воздушном пространстве) определяется (подбирается) такой количественно-качественный состав наших сил ПВО (вариант), который при фиксированных возможностях других учитываемых компонентов конфликта обеспечивает выполнение условия. Превосходство над противником для его разгрома, по мнению сотрудников Лондонского института стратегических исследований, находится в диапазоне от эмпирических оценок – 3:1 до научных и околонаучных оценок (уравнения Ланчестера) – 1,4:1. В целом же, по их мнению, исход боя и войны в целом относительно нечувствителен к диспропорциям в соотношении сил сторон, кроме очень значительных. Последний вывод можно рассматривать как общее правило, вполне понятное с позиции учета «трения войны» – неизбежности оплошностей, недоразумений и просчетов.
Распределение средств ПВО между объектами осуществляется на основе учета их важностей (устанавливаемых на военно-политическом уровне с использованием специально разработанного методического аппарата) и уязвимостей. Моделирование (выполнение расчетов) принципиально в соответствии с положениями теории систем об исследованиях на верхних уровнях иерархий предполагает ограничение перечня учитываемых характеристик средств и процессов вооруженной борьбы (по сравнению с детализированными имитационными моделями) в интересах оперативности (по времени) получения результатов и их доступности для анализа при последующем уточнении командованием.
Основные подходы к обоснованию группировок ПВО на стратегических направлениях для условий военных действий с применением обычного оружия неоднократно публиковались в открытой печати. Подходы к обоснованию группировок ВКО на объектах СЯС имеют определенные особенности, они также публиковались и продолжают развиваться. Мы готовы познакомить А.А. Храмчихина и заинтересованных лиц с перечнем основных публикаций в открытой печати по указанным вопросам.
Нельзя признать удачным и обращение автора к узкоспециализированной проблематике обоснования целесообразного количества боеготовых ракет на пусковых установках комплекса. Утверждения типа «полк может сбить всего 64 цели, что маловато» иначе как бездоказательными не назовешь. По комплектации боеготовыми ракетами можно сравнить комплексы С-300 и С-400 с нашими «Буками», американскими «Патриотами» и учесть, что даже признанные специалисты по зенитной ракетной проблематике воздерживаются от споров в открытой печати по данному вопросу.
Публикации А.А. Храмчихина в 2010–2011 годах имели главной целью обоснование реальности угрозы отечественным СЯС от неядерных крылатых ракет США. В дальнейшем он смог кардинально пересмотреть свои позиции по данному вопросу («НВО» № 44, 2011 год), видимо, с учетом критики со стороны ученых РАН, что вызывает уважение. Хотелось бы надеяться, что в дальнейшем автор будет более осмотрителен относительно тематики ПВО и ВКО в целом.
Дмитрий Евгеньевич Ахмеров – кандидат военных наук, подполковник запаса;
Евгений Назипович Ахмеров – подполковник в отставке;
Марат Гайнисламович Валеев – доктор военных наук, член-корреспондент Академии военных наук, полковник запаса.
Научно-исследовательский центр (г. Тверь) ЦНИИ ВВКО МО РФ.
Михаил Сергеев 
комментарии(0)