МИРАБ: «хищник» малых глубин

Знакомые многим «рогатые» мины были эффективны на большой воде, но у берега урон врагу наносили мины других типов. © Фото РИА Новости

В отечественной военной истории довольно часто по тем или иным причинам преувеличивалась эффективность применения оружия российской или советской разработки. Причины чаще всего лежали в идеологической плоскости (как известно, «Россия – родина слонов»). Иногда такие ошибочные представления основывались на добросовестных заблуждениях, связанных с отсутствием достоверной информации об ущербе, причиненном противнику. На войне ведь редко потери противной стороны занижаются, чаще принцип совсем другой – «пиши поболее, чего бусурман жалеть! ». Большая часть этих мифов была развенчана с появлением в 1990‑х годах почти исчерпывающих объемов информации из‑за рубежа. Обратные примеры достаточно редки, но из‑за этого более интересны. Одному из них и посвящена эта статья. Речь в ней пойдет о применении первой советской массовой неконтактной мины МИРАБ.

С БРЕЮЩЕГО ПОЛЕТА

Мина, как следует из ее названия (мина индукционная речная авиационная бреющего полета), предназначалась для постановки с самолетов на реках и озерах. Ее создание велось «по мотивам» английских мин периода Первой мировой и Гражданской войн, которые использовались интервентами на Северной Двине.

Первые работы над неконтактными взрывателями для минного оружия начались в СССР еще в 1923 году, а в 1939 году малая неконтактная донная мина успешно прошла госиспытания, проводившиеся на Днепровской флотилии, и была принята на вооружение ВМФ под обозначением МИРАБ.

Серийное производство мины началось только накануне войны, в 1941 году на московском заводе «Динамо». Столь длительный  период разработки и запуска производства объясняется,  отчасти, использованием в изделии весьма дефицитных материалов. Так производство части мин не могли завершить из‑за отсутствия каучука для изоляции индукционных катушек.

В отечественной литературе мина МИРАБ получила стойко отрицательную оценку. Да и сложно было ожидать иного от изделия, имеющего столь не впечатляющие характеристики. Небольшая глубина постановки (до 10 метров), слабый заряд (64 кг), несовременный внешний дизайн делали МИРАБ «гадким утенком» на фоне английских и немецких неконтактных мин начала войны. Об использовании мин МИРАБ в годы войны практически нигде не упоминалось. А уж тем более не было информации о достигнутых ими успехах.

Так продолжалось до 2011 года, когда была опубликована статья историка Александра Скробача, основанная на трофейных немецких документах. Выяснилось, что МИРАБы показали себя достаточно эффективным оружием морской войны в дельте Дуная и в прибрежных районах мелководного Азовского моря.

ПРОЩАЛЬНЫЙ ПРИВЕТ

Очень показательна история применения этих мин на Дунае. Первая и единственная постановка МИРАБ в 1941 году состоялась вечером 19 июля. Бронекатера Дунайской флотилии выставили 15 мин. Таким образом наши катерники оставили прощальный привет немцам и румынам, уходя с Дуная в Одессу.

Сначала, в сентябре 1941 года на выставленных МИРАБах подорвались и погибли два немецких речных катера‑тральщика FR. 5 и FR.6. Место подрыва было протралено, однако почти через год, 28 августа 1942 года, в том же самом месте (это специально подчеркивалось в документах противника) погибло румынское гидрографическое судно «Смардан» (Smardan).

По всему выходит, что, во‑первых, траление в месте первого подрыва было либо проведено некачественно, либо мины обладали повышенной противотральной стойкостью (об этом чуть ниже). Ну, а, во‑вторых, не может не радовать качество изготовления изделий. Мина, на которой погиб «румын», провела на дне целый год и сохранила свою боеспособность. Если вспомнить, что первые мины ЭП, вытраленные немцами на Севере, почти все имели существенные производственные дефекты, то надо отдать должное рабочим и инженерам завода «Динамо».

Еще более показательны результаты применения МИРАБов на Азовском море. Там в июле‑августе 1942 года было произведено четыре постановки этих мин. Две из них – при оставлении порта Ейск 8 августа. Немцы смогли ввести в строй порт только без малого через месяц – 4 сентября. И это при том, что в результате предательства им было точно известно количество выставленных мин и места их постановки. Но, тем не менее, до 4 сентября порт Ейска был выведен из игры и не мог использоваться противником для своих войск, рвущихся на Кавказ.

Таким образом, на счет мин МИРАБ на Черноморском театре военных действий (ТВД), можно записать в общей сложности семь кораблей и судов противника, из которых шесть затонули, а одно получило повреждение.

Однако первые советские неконтактные мины отличились не только достаточно высокой боевой результативностью. Немцы с удивлением обнаружили, что их приходится тралить на другой полярности тока в электромагнитных тралах, чем английские (и, соответственно, созданные на их базе советские семейства АМД). Тем самым резко снижалась эффективность применения самой высокопроизводительной противоминной неконтактной системы того времени – самолета‑тральщика Ju52MS «Мауси». Для гарантированной очистки акватории ему приходилось совершать в два раза больше галсов, чем обычно. Учитывая, что таких самолетов‑тральщиков было немного (буквально, единицы на любом восточно‑европейском театре), да и их техническая надежность оставляла желать лучшего, «несовременные» МИРАБы доставили немало неприятных минут «Адмиралу Черного моря» (именно такой титул носил здешний командующий Военно‑морских сил Германии).

КОНСТРУКТИВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ

Как же выглядит первенец советского неконтактного оружия с учетом информации, ставшей известной из документов противника? Следует отметить, что вряд ли идея с постановкой МИРАБов самолетами с бреющего полета, в случае ее массового применения, была продуктивной. Достаточно чувствительная «начинка» изделия предъявляла повышенные требования к высоте и скорости полета самолета‑миноносца. Статистика по постановкам МИРАБ с воздуха минимальна и по ней нельзя сделать какие‑либо выводы. Однако, опыт применения торпед с низких высот говорит о том, что процент выхода из строя изделий после удара о воду был бы достаточно велик. Не случайно, все известные нам успешные постановки МИРАБов были произведены с катеров.

Вызывающий нарекания слабый заряд МИРАБа выглядит таковым только на первый взгляд. Мина создавалась как речная, для небольших глубин. По рекам, как известно, броненосцы и линкоры с авианосцами не ходят. Относительно слабый корпус речного судна вовсе не требует большого заряда взрывчатки. Сказанное справедливо также для малых боевых кораблей и катеров. Корабли и суда, подорвавшиеся на МИРАБах, имели водоизмещение, не превышающее триста тонн. То есть, героиня нашего рассказа была опасна для подавляющего большинства боевых единиц Кригсмарине, действовавших в прибрежных водах Балтийского и Черного морей. Учитывая постоянные проблемы советской промышленности с изготовлением высококачественной взрывчатки, ее небольшой удельный расход даже превращается в известное преимущество.

В связи с этим неосуществленный проект увеличения заряда мины до 240 кг вряд ли серьезно повысил бы ее боевую эффективность. Четверть тонны тротила, безусловно, разнесли бы в щепки любой боевой корабль противника. Вот только вероятность того, что крупный боевой корабль встретится с речной миной, была минимальной.

С другой стороны, с тем же успехом, немецкий паром типа «Зибель» или даже тральщика типа «раумбот» были бы выведены из строя и стандартной, 64‑килограмовой «начинкой» МИРАБа. В то же время за один боевой выход один наш катер типа МО мог доставить к вражеским берегам 12 стандартных МИРАБов и, скорее всего, только лишь три‑четыре модернизированных мины.

Вообще следует признать, что предвоенная минная «гонка за килограммами», когда, в основном, внимание уделялось увеличению заряда, была не вполне обоснованной. Для девяти из десяти целей, с которыми реально могли встретиться отечественные мины, 300 кг взрывчатки были просто избыточны. А ста килограмм вполне хватало для вывода на длительный срок даже эскадренного миноносца или большого тральщика типа М, не говоря уже о многочисленных малых кораблях и катерах.

ЧЕМ МЕНЬШЕ ГЛУБИНА, ТЕМ ЛУЧШЕ РЕЗУЛЬТАТ

Пожалуй, то же самое можно написать и о глубине установки мин типа МИРАБ. На той глубине, для которой мина была предназначена, т.е. не превышающей 8‑10 метров, обеспечивалось достаточно мощное воздействие на цель ее штатного заряда. Сетовать на это как на недостаток, более чем удивительно. Основополагающий принцип разумной достаточности еще никто не отменял.

Первая неконтактная индукционная мина отечественной разработки оказалась эффективной в тех районах, для которых ее характеристики оказались оптимальными. Такими районами, кроме упомянутых выше Дуная и Азовского моря, могли стать озеро Ильмень, Чудское и Ладожское озера, а также Керченский пролив. То есть мины МИРАБ надо было ставить в непосредственной близости к портам и базам противника или на прибрежных фарватерах.

Без сомнения была у рассматриваемой нами мины своя специфическая «ниша» боевого применения, особенно актуальная в первый год войны. Это «засорение» оставляемых нашими войсками портов, баз, подходов к ним, а также минирование прибрежных фарватеров и фарватеров в устьях рек. Тут мины типа МИРАБ оказались бы, что называется, «в своей тарелке» и могли принести немало пользы. Тем более что сам факт наличия донных мин сковывал противника, заставлял его тратить ресурсы и терять бесценное время. К сожалению, новый виток отмеченного еще Юрием Крижаничем «чужебесия», привел к тому, что вполне пригодное оружие в ходе войны осталось на складах, а не было применено в бою. Да, английские мины были мощнее, могли ставиться на большую глубину и были более технологичны. Но советским солдатам, укрывающимся от обстрелов артиллерийских лихтеров в Азовском море или паромов «Зибель» на Чудском озере, было, в общем‑то, все равно, технологичная или не очень мина защитит его от вражеского огня. Тем не менее, репутация неудачного оружия осталась за МИРАБами почти на 70 лет. Впрочем, история, как всегда, в конечном итоге все расставила по своим местам.