Антон Дубин Страшный удел для композитора - быть неуслышанным, неисполняемым. Жить и творить в стране, не способной на отклик. Сочинять в стол, зная, что написанное, быть может, никогда не зазвучит. Год за годом видеть, как умирает классическая музыка.
Судьба Галины Уствольской, талантливейшего петербургского композитора, сложилась именно так. Родившаяся в далеком 1919-м, она испытала на себе все тяготы Гражданской войны. Годы сталинского террора пришлись на раннюю юность. Уствольская училась тогда в Ленинградском хоровом училище. Позже, в 1940-м, она была принята в Ленинградскую консерваторию, в класс композиции Дмитрия Шостаковича. Все разрушила начавшаяся война. Галина Ивановна вместе с семьей была вынуждена эвакуироваться в Ташкент и надолго расстаться с любимым городом.
Окончив консерваторию в 1947 году, Уствольская стала членом Союза композиторов (кишевший интригами особняк на улице Герцена, 45, она всегда старалась обходить стороной). Поступив в аспирантуру, стала преподавать. С 1948-го Галина Ивановна вела уроки композиции в Ленинградском музыкальном училище имени Н.А. Римского-Корсакова. Впрочем, эта ее деятельность диктовалась вовсе не желанием поделиться своим мастерством с пятнадцатилетними подростками. Уствольской попросту надо было хоть как-то жить. Заниматься педагогической работой заставила всегдашняя бедность ("В музыкальном училище я проработала долго, - вспоминала Уствольская, - около тридцати лет, но преподавала только для того, чтобы прокормиться┘").
Поначалу музыка Галины Уствольской еще исполнялась. Некоторые из ранних сочинений имели определенный успех: скажем, былина "Сон Степана Разина" для баса с оркестром (1948) даже открывала несколько сезонов в Большом зале Ленинградской филармонии. Но уже с начала 50-х Уствольскую стали потихоньку забывать, произведения ее звучали в концертных залах все реже и реже. Практически все ее сочинения ждали издания и исполнения двадцать и более лет. Увы, немалую роль в этом сыграл учитель Уствольской - прославленный ленинградец Шостакович. Фактически именно благодаря Дмитрию Дмитриевичу жизненным уделом Уствольской было и остается забвение. Звуковая изоляция. Беззвучность.
Взаимоотношения с наставником были глубоко драматичны. Шостакович позволял себе прямое цитирование фрагментов сочинений Уствольской в своих собственных. А значит, знал, насколько одарена его лучшая ученица. Будучи первым лицом Союза композиторов, влиятельнейшей фигурой музыкальной жизни 60-70-х годов, он не сделал абсолютно ничего для того, чтобы музыка Галины Уствольской нашла своих слушателей ("Дмитрий Дмитриевич всегда молчал, если дело касалось помощи мне┘"). Десятилетиями ее никто не считал самостоятельным композитором. К огромному сожалению, даже сейчас для многих Уствольская - лишь ученица Шостаковича. Что самое парадоксальное - его последовательница. А ведь она - самостоятельный, сложный, ни на кого не похожий композитор ("Минимальная музыка", Шенберг, Веберн - все это почему-то надо ко мне приписывать┘ Пишут, что я от Веберна, что моя музыка имеет древнерусские корни, пишут про композиторов, фамилии которых я вообще не знаю┘ У меня есть мое творчество, моя музыка, только моя!"). Тем более - не похожа она на Шостаковича. Характерно, что своему учителю Галина Ивановна не посвятила ни одного сочинения.
В последнее время музыка Уствольской звучит все чаще. С большим опозданием, не по вине автора, она завоевывает мир. Правда, ее вещи покупают и широко исполняют в основном на Западе: в Германии, Швейцарии, Англии, Голландии. Американским биографическим институтом Галина Уствольская названа человеком 1993 года. В России произведения композитора по-прежнему исполняются очень редко. Замечательный пианист Алексей Любимов - один из немногих, кто, к счастью, нарушает эту давно сложившуюся "традицию".
Теперь у нас есть и словесный эквивалент музыке Галины Ивановны Уствольской. Работа петербургского музыковеда О.Гладковой - первая вышедшая в России монография, посвященная творчеству крупнейшего композитора ХХ века (в выходных данных книги обозначен 1999 год, но дошла до Москвы она только осенью 2000-го). В нее, насыщенную биографическим материалом, вошли и отрывки из бесед автора книги с ее героиней (что само по себе редкость, учитывая замкнутость Уствольской, писавшей о себе: "Я, как Диоген, забралась бы в бочку и жила там. Это был бы лучший вариант моей жизни"), и фотографии разных лет из домашнего архива, и высказывания музыкантов с мировым именем о личности и творчестве Галины Уствольской. Хочется отметить, что эта книга - не сухой теоретический анализ произведений композитора ("Я прошу всех, кому дорого мое творчество, - писала Уствольская, - не делать его теоретического анализа"). Это попытка дать живое представление об уникальном феномене культуры, проникнуть в суть "тяжелой", но магически притягивающей музыки Галины Уствольской.
