Александра Альбова Трудно говорить о режиссере театра "Школа драматического искусства" Борисе Юхананове, не используя набившее оскомину слово "авангард". Сам Борис Юрьевич не считает себя авангардистом, а говорит о своей принадлежности традициям Русского драматического театра, ведь его учителями были Анатолий Эфрос и Анатолий Васильев. Свою склонность к четкому, почти шахматному решению постановочных задач режиссер относит к воспитанному в детстве уважению к логическому мышлению.
На его проект "Лаборатория ангелической режиссуры" большое влияние оказали французы - философы-постструктуралисты. "Рука художника мыслит" - так говорил философ Морис Мерло-Понти о Сезанне. Если следовать терминологии француза, то самореализующиеся театральные проекты находятся в "мыслящей руке" художника-режиссера.
"Борис Юхананов - один из самых интригующих, ярких и талантливых персон московского театрального мира" - такую характеристику дал один из мэтров театральной критики, обозреватель "Moscow Times" Джон Фридман после просмотра спектакля "Повесть о прямостоящем человеке". "Это текст и режиссура, которая действительно создает новое. Я рискнул бы назвать работу Юхананова самым изобретательным театром, который я видел за последнее время". Сценография спектакля разработана вместе с постоянным соавтором Бориса Юхананова художником Юрием Хариковым.
Вхожу в полутемный зал в подвальном помещении театра на Поварской улице, где под гул самолетных двигателей и вой автомобильных сирен начинается театральное действо. На сцене выстроена своеобразная инсталляция - экран, рассеченный крестом. Перед нами разворачивается странное зрелище: люди в белом занимаются физкультурой, приседают, поднимают то руки, то ноги, ярко высвечиваемые прожекторами жесты нарочито размеренны┘
На подиум въезжает инвалидная коляска, в которой в напряженной позе застыла худенькая хрупкая девушка - одна из главных героинь спектакля - Оксана Великолуг. Она играет саму себя, набирая текст на компьютере, поскольку болезнь - детский церебральный паралич - лишила ее возможности говорить. Ее авторский комментарий, включающий довольно пространное эссе об "Арто и других горящих людях" и манифест "Театра радости", проецируется на экран.
Пространство экрана разделено крестом из вертикальной и горизонтальной линий. Горизонталь и вертикаль - несущие конструкции спектакля, это горизонталь и вертикаль внутреннего "Я" человека. Все действие спектакля происходит на фоне портрета Оксаны, отображаемого видеокамерой крупным планом, а под портретом бежит текст ее комментария того, что происходит перед зрителем.
Вот несколько отрывков из этого текста-эссе: "Бывают такие люди, которые сгорают изнутри. И никто им не поможет. Как правило, у них никого нет, ни жены, ни детей, а если даже есть, то и они не могут затушить этот огонь. Одни из них отрешаются от мира, отрицают его, им очень больно жить, их не принимает общество, да и они сами себя не принимают.
Другие живут параллельно с миром, но имеют особую индивидуальность, которая не может или не хочет выразиться в этом мире. Одни люди сгорают от боли жизни, другие - от любви┘ Актер "Театра радости" должен уметь задавать вопросы не только миру, но и Богу.
Это вовсе не значит, что он будет Богоборцем. Нет! Просто я думаю, что Бог не хочет, чтобы мы были слепыми орудиями Его Воли. И чем больше меня стараются убедить в обратном, тем больше я прихожу к выводу, что мы не песчинки в Божием Царстве".
В конце спектакля становится ясно, что вся "физкультура" на сцене имеет свое особое предназначение, свой потайной смысл. Гимнастика была разработана немецким аристократом Фрицем фон Ботмером, последователем и другом основоположника антропософии Рудольфа Штайнера. Эти "духовные практики" и стали основополагающей конструкцией спектакля. Поначалу они использовались в качестве тренинга для актеров, затем Борис Юхананов вместе с актерами попробовал расшифровать гимнастические иероглифы. Возник интереснейший текст - попытка осмыслить взаимоотношения человека и Бога.
В результате взаимодействия Ксюши с актерами, ее активного комментария возникает, по словам Бориса Юхананова, "новомистериальный Театр, не Театр-текст, а Театр-речь, существующий здесь и сейчас. Он появляется у нас на глазах в виде как бы раскатывающейся, заполняющей зрительный зал энергии речи, слов, состояния актеров... Речь рождается прямо на сцене. Ее смысл всегда незавершен, он есть изначально, но при этом может пережить метаморфозы прямо у нас на глазах┘ Ксюша играет в таком Театре - пишет пальцами на клавиатуре ноутбука, можно сказать, что ее пальцы "говорят". И, естественно, сценография это подчеркивает. Это своеобразный перформанс - говорящий пальцами человек.
Вместе с тем огромную роль в нашей мистерии играет Ботмеровская гимнастика. Фон Ботмер воссоздал древнегреческую гимнастику. В течение многих лет он разрабатывал систему замечательных по красоте, внутреннему напряжению и откровению требующих серьезной техники погружения упражнений. Гимнастика стала нашим тренингом. Наблюдая за этим тренингом, я увидел, что упражнения Ботмера, как своеобразные пластические иероглифы, одновременно с тем, что они очень красивы, являются еще и скрытым текстом. Тренируя тело, мы поняли, что стали тренировать свой Дух.
Я решил расшифровать эти упражнения как письмена, как иероглифы. В результате открылась эта "Повесть о прямостоящем человеке", об отношениях человека и Бога. Раскрылась глубина спрятанного там мира и религиозного мировоззрения. Все это невероятным образом встретилось с тем, что происходило в этот момент с Ксюшей, с ее сознанием. Она как раз в то время написала эссе об Арто и манифест "Театра радости". Я увидел, как сами собой притягиваются друг к другу ботмеровская гимнастика, наша лаборатория по исследованию этих пластических иероглифов и Ксюшино творчество.
Ксюша оказалась способна к комментарию происходящего на сцене. Вместе с нами она стала репетировать, и ребята ее очень полюбили, все это завязалось на какой-то высокой дружбе, чуткости друг к другу и скрепилось напряженнейшим совместным трудом.
Одной из особенностей спектакля стало существование в нем импровизационных зон - спонтанной сценической речи, речи, не написанной заранее, а порождающей новые смыслы с каждой новой постановкой. Я начал заниматься этим с конца 1980-х годов и разрабатывать как метод эвристическую речь и особенно принцип речепорождения, особого рода опыты и тренинги. Внутри этого проекта, названного "Театр и его дневник", была программа, которая называлась "Археология".
Суть ее - работа с воспоминаниями человека и его снами, превращающимися в речь. Создаются особого рода этюды, в которых участвуют актеры, одновременно создающие и речь, и действие.
Сейчас мы продолжаем штудии, связанные с исследованием свободной речи. В такого рода репетициях исследуется соотношение внутренней структуры игры с этикой. И уже внутри этой эпической речи созревают драматические сцены. Эти "внутренние" спектакли подвергаются серьезному анализу, прорабатываются все аспекты, все "связки".
Репетируя "Повесть о прямостоящем человеке", занимались многолетним тренингом "по Ботмеру" мы поняли, что работаем в режиме, который называется "гимнастика для "Я". "Я", которое проходит через все времена, сквозь века, сквозь все, если угодно, реинкарнации. То самое "Я", где у Майстера Экхарта заключается и сущность личности, и сущность Творца - все это внутри одного "Я". Это и стало для нас предметом исследования человеческой жизни и творчества. Наше "Я" в то время еще не был "прямостоящим человеком", но был уже отдельной личностью. И вот тогда, собственно, возник синтез.
Каждый из актеров создал свое либретто, свою вариацию повести, далее мы все это превратили в единое целое, а потом все убрали и оставили свободную речь! И вот теперь уже эта свободная речь текла, соразмеряясь с композицией пластических иероглифов, естественно содержа в себе тематически и психологически проработанный миф. Этот миф расположился в нашей компании, в ансамбле играющих. При непоколебимости структуры мифа на каждый последующий спектакль задается новая тема, как в музыкальной импровизации, которая пребывает не только вне нас, в социальном, скажем, пространстве, но и, главное, внутри нас, поэтому каждый спектакль неповторим".
Выходя из зала, я подумала: "А ведь весь спектакль держится на этой маленькой худенькой девочке в инвалидном кресле, на этой невероятно сильной и чуткой душе. Вот кто действительно "Прямостоящий человек"!
