Дети грома

"ЧЕЛОВЕК - очень злое животное", - говорит вольтеровский Панглос из "Кандида". Но вольтеровский же ангел в "Задиге", предвосхищая Гете и хрестоматийный эпиграф из него к "Мастеру и Маргарите", утверждает: "Нет в мире такого зла, что не порождало бы добра". И этот парадокс подтверждает легендарная вражда двух монархов, двух молодых сумасбродов, двух жестоких тиранов - вражда, со временем ставшая фундаментом новой общности.

Для нас Карл XII - важный, но эпизод правления Петра Великого; для шведов Петр - роковой, но эпизод правления Карла. В мировую историю они вошли парой, изменившей лицо Европы: с тех пор Швеция стала мирной страной, а Московия - европейской державой, империей.

Теперь они неразлучны - анфан террибль тогдашней Европы, первый русский большевик и могильщик старомосковской византийщины. Борцовский захват смертельных врагов давно превратился в дружеские объятия. В музеях восковых персон их место на соседних пьедесталах. Даже внешне они схожи: на прижизненном портрете Карла кисти Д.Крафта мы видим ту же нескладную худобу длинного тела, те же усы и ботфорты, что у нашего героя. И уже не кажется простым совпадением, что по знаку зодиака оба - Близнецы (Карл родился 17-го, а Петр - 9 июня, правда, на 10 лет раньше). Всем известен их "поединок роковой" - Нарва, Гродно и Полтава, - но мало кто знает, что и знаменитые петровские коллегии, и многие другие учреждения нового государственного регламента были скопированы со шведских образцов; что изрезанный каналами блистательный Стокгольм называли "Северной Венецией" едва ли не раньше, чем Санкт-Петербург, - на наш взгляд, имеющий исключительное право на этот почетный титул.

В представлении многих архаичных народов близнецы - дети грома, их внешнее сходство таит в себе внутренний антагонизм, а их удел - смертная вражда. Так что тема соперничества Петра и Карла (или Карла и Петра - это откуда смотреть) - почти мифологическая - разработана в науке, беллетристике и кино предостаточно. И в этом длинном ряду книга Вольтера была и остается по сей день не только историческим источником, но и образцом биографического жанра вообще.

Вольтер (тогда еще молодой и мало кому известный Мари Франсуа Аруэ) начал писать свою книгу в 1726 году в Лондоне, где судьба предоставила ему возможность встречаться и беседовать со многим участниками и очевидцами недавних еще событий Северной войны: приближенным Карла бароном Фабрисом, графом Понятовским, графом Вильлонгом, вдовой великого Мальборо, не проигравшего ни одного сражения, и даже с королями Станиславом и Августом. Остальным Вольтер посылал письменные запросы. О кропотливости и добросовестности молодого повесы (в Англии отсиживался после скандала, вызванного его дерзкими стишками) свидетельствует огромный том infolio с автографами подготовительных материалов, который теперь хранится в парижской Национальной библиотеке. Конечно, есть у Вольтера неточности и даже ошибки, но - легко исправимые, например, некоторые известные даты. В целом же это вполне научная, достоверная биография, на которую ссылаются практически все историки, а романическую увлекательность ей придают подлинный трагизм описываемых событий и, конечно, прекрасный литературный стиль.

Несмотря на сотни переизданий во Франции и не только, на русском в полном виде книга Вольтера вышла только сейчас. В добротном переводе, с уточняющими и поправляющими сносками и комментариями. Кроме того, переводчик Д.Соловьев очень постарался передать стилистические особенности оригинала. Всевозможные "понеже", "оный" и "поелику" выглядят вполне органично благодаря тому, что Вольтер часто ссылается, мол, это мне рассказал такой-то, а это - такой-то, и приводит выдержки из писем и документов. Что ж, переводчику удался адекватный текст - словно бы подернутый благородной патиной времени. Хотя иной раз "коих", "каковых" и "которых" по четыре штуки на пять строк... Видно, очень старался.

А может, 250 лет назад это было хорошим тоном, и я зря придираюсь. Ведь когда пишет Вольтер, что император Петр "поощрял искусства, дабы смягчить суровость тамошнего климата", - только идиот упрекнет его в вольной мотивировке поступков исторического лица. Да одной этой фразой можно смягчить суровость любого сердца!

Кроме сердца Карла, конечно. Ибо этот, по определению Ключевского, "скандинавский бродяга" сердце имел воистину каменное (или стальное). Например, Вольтер приводит такую историю. Пленный саксонский офицер Пайкель, приговоренный шведским Сенатом к смерти, предложил в обмен на помилование ни много ни мало секрет философского камня. На стокгольмский монетный двор прислали золото, обнаружившееся в тигле после совершения опыта. Карл же ответствовал, что никогда не поставит денежную выгоду превыше долга. "Сия неуступчивость имела в себе нечто героическое, поелику сам он полагал таковой секрет вполне возможным".

* * *

"И все-таки нация чтит короля /за то, что он уровень жизни понизил, /за то, что он уровень славы повысил...", - это уже не Вольтер, это Станислав Куняев.

Да что деньги... Карл потерял армию, страну, престол. После бегства в Турцию он столь безрассудно подставлял себя опасности, словно искал смерти. Поединок с антагонистом Петром проигран. Близнец в тучах.

Но прежде, чем воссоединиться в музее восковых персон, Петр и Карл породнились кровью: император Петр III был одновременно внуком Петра I и внучатым племянником Карла XII. Соответственно и Емелька Пугачев, воплощение русского бунта, бессмысленного и беспощадного, состоял в метафизическом родстве с прославленным шведским королем.

И последнее. Говоря о книге Вольтера, я ни разу не привела ее названия, и вот почему. Вольтер назвал ее "История Карла XII, короля Швеции", а лимбусовское издание - "История Карла XII, короля Швеции, и Петра Великого, императора России". Снабдив книгу сносками, ссылками, послесловием, комментированным указателем имен, издатели тем не менее позволили себе некорректную, непростительную вольность: переименовали. И даже не утрудили себя объяснением. А с другой стороны, по-человечески это так понятно - ну какой может быть Карл без Петра?