Император Луны

Поэт, гуманоид, рыцарь научного атеизма. Иллюстрация из книги Александра Казанцева «Клокочущая пустота»

Сирано в зрелом возрасте к своей фамилии присоединил вторую часть – де Бержерак. Эта топонимическая приставка к родовому имени, звучащая на южнофранцузский лад, дала начало прижизненной легенде о дуэлянте-гастонце, о ком-то вроде д’Артаньяна. Тем более что Сирано де Бержерак и в самом деле был участником дворянской Фронды против кардинала Мазарини. Однако прижизненные гравюры изображают его сидящим за конторкой с пером в руке, а не размахивающим шпагой. Сирано-писатель для матери-истории более ценен.

Настоящий Сирано де Бержерак не был гасконцем, как можно было предположить из-за придуманной фамилии, и в его жизни не было пылкой, но безответной любви к кузине, трогательной истории, которая легла в основу романтической комедии Эдмона Ростана, написанной спустя два столетия после смерти прототипа. Кузина Сирано, как свидетельствуют изыскания биографов, была некрасива, что никак не годится для романтического сюжета. Но что еще хуже – она была религиозной ханжой, и это несносно для типичного либертарианца XVII века, каким был Сирано де Бержерак.

В те времена учились от противного, а противными казались католические учебные заведения. Сирано был питомцем парижского Коллежа Бове, о студентах которого один из его современников писал так: «Меня причисляли к тем, кого называли чертенятами, по ночам я бегал по двору, сунув в штаны хлыст, чтобы нападать на шедших в уборную… Я боялся хлыста не больше, чем если бы моя кожа была из железа, и совершал уйму проделок, например бросался в людей, проходивших по улице мимо коллежа, хлопушками, кульками с разной дрянью, а то и какашками… Почти все школяры предавались пороку, с самого начала поразившему наш коллеж: распаляемые своей юностью, они научились сами доставлять себе чувственное удовольствие».

На прижизненных портретах Сирано де Бержерак предстает кабинетным ученым.  Неизвестный художник. Сирано де Бержерак. XVII век. Музей Карнавале, Париж

Даже богатая фантазия не могла подсказать Сирано де Бержераку, что, попади он силой воображения в XX век, прослыл бы пророком новой религии – религии без бога и попов. Возможно, просвещенная Европа знает его образ по одноименной пьесе Ростана, а мы, выросшие на массовой культуре соцреализма, вычитали имя Сирано в фантастическом романе советского писателя Александра Казанцева «Клокочущая пустота». Идейно ориентированная литературоведческая наука СССР превратила автора «Иного света» в предтечу утопического социализма, не освященного, правда, гением классиков научного коммунизма, а Казанцев подарил своему герою вдобавок внеземное происхождение. Разумеется, пришелец из иных миров явился слишком рано, до эпохи исторического материализма. Классово чуткая литература Страны Советов творила собственные мифы, не уступавшие обскурантизмом XVII столетию.

У Казанцева признаком инопланетного происхождения послужил знаменитый нос Сирано де Бержерака. Та же часть лица, якобы поражавшая своими размерами, стала предметом романтического гротеска в пьесе Ростана. Огромный нос и дерзкий язык вступили в неразрешимый спор с любвеобильным сердцем. Тем не менее еще раз взглянем на гравюры, изображавшие Сирано. Да, крупный нос, но вовсе не неслыханный, ничуть не более поражающий воображение, чем у французского актера и любимца женщин Жана Рено. Однако, подобно гоголевскому носу, он зажил собственной жизнью в истории европейской культуры и представляет собой не меньшую загадку, чем то, что вышло из-под пера нашего героя.