Миф об «оккультном» фундаменте Мавзолея Ленина

Использование Мавзолея как трибуны для руководства страны приобрело с годами особый смысл, призванный несколько заглушить первоначальное значение усыпальницы. Фото 1940 года с сайта www.russiainphoto.ru

Версия об «оккультном» происхождении Мавзолея Ленина бытует уже более века – как только народу был предъявлен образ гробницы вождя мирового пролетариата, сразу же посыпались как из рога изобилия всевозможные предположения и аналогии. Тем более что в первые десятилетия XX века Россию охватила чуть ли не эпидемия оккультизма, которой в первую очередь «заразились» деятели культуры, поверившие в силу потусторонних и необоримых по своему воздействию сил и явлений. Сам же автор проекта Мавзолея – Алексей Викторович Щусев, напротив, отвергал какую-либо связь его сооружения с оккультными науками, приписывая различные домыслы и мифы богатой фантазии их распространителей.

Свою роль сыграло и то возвеличивание личности Ленина, которое началось буквально на следующий день после его безвременной кончины в Горках в январе 1924 года. Вот лишь одно свидетельство современника: «Умер Ленин. По поводу его жизни, деяний, смерти, исторического значения и вечной славы сказаны все великие слова, которые только существуют. В результате приказано знать, что это самый гениальнейший человек во все бытие человечества. Сам Христос, Магомет, Карл Маркс, Лев Толстой, Наполеон, Кромвель, Бисмарк, Гладстон, Петр Великий – мелочь в сравнении с ним… Насчет памятника в Москве, на самой могиле теперь уже воздвигают что-то необыкновенное. Проекты один другого грандиознее» – так пишет в дневнике москвич Никита Окунев 18 марта 1924 года.

Мекка, Иерусалим, Красная площадь

Алексей Щусев, надо отдать ему должное, предложил такой проект, благодаря которому архитектурный ансамбль Красной площади пострадал в наименьшей степени. А могли быть и другие варианты Мавзолея. Например, нарком Леонид Красин предложил превратить ленинскую гробницу в такое место, «которое по своему значению превзойдет для человечества Мекку и Иерусалим». Свою «пирамиду Хеопса» нарисовал и архитектор Федор Шехтель. Свидетельства современника, приведенные здесь, записаны по свежим впечатлениям и очень точно отражают атмосферу тех дней. Особенно интересны претензии на Мекку и Иерусалим, превзойти которые должен Мавзолей. А ведь к тому времени большевики у власти находились всего седьмой год. Еще недавно, казалось бы, закончилась Гражданская война, а кое-где еще сохранялись ее очаги. Но самоуверенности и энтузиазма соратникам усопшего вождя мирового пролетариата было не занимать. Вся сила идеологии была вложена ими в Мавзолей: это должно было быть что-то невиданное доселе. Отсюда и оккультные версии.

Из биографии Щусева никак не вычеркнуть сию важнейшую веху его жизни, как бы ни относясь при этом к тому идеологическому смыслу, который уже давно и прочно вложен в постройку. Причем вложен даже не самим автором, а сложной и противоречивой эпохой, породившей Мавзолей. Щусев к 1924 году чего только не построил. Еще большими по масштабу идеями он был захвачен. Но мог ли архитектор предполагать, что судьба совершит такой крутой зигзаг – не Москву перестраивать, а создавать в сердце Первопрестольной алтарь для поклонения новой коммунистической религии?

Неудивительно, что Щусев был выбран для выполнения столь срочного задания – и умелый организатор, и талантливый архитектор, имевший большой опыт работы с самыми разными заказчиками, отношения с которыми требовали порой и умения идти на компромисс. В Щусеве было это качество – он мог пойти на незначительные уступки ради сохранения главного. Но при этом у заказчика нередко оставалось убеждение, что последнее слово осталось за ним. Кроме того, у Щусева уже имелся недавний опыт по созданию надгробия государственного деятеля царской России – премьер-министра Петра Столыпина.

Трудно поверить в то, что Щусева нисколько не волновала моральная сторона дела. Ведь Столыпин был застрелен представителем той среды, вождем которой и являлся усопший вождь мирового пролетариата. Кроме того, еще не так давно зодчий проектировал Марфо-Мариинскую обитель по заказу великой княгини Елизаветы Федоровны, жестоко убитой, как и сам Николай II. Неудивительно, что в этот период отношения Щусева с Михаилом Нестеровым и Виктором Васнецовым, презиравшими новую власть, стали крайне напряженными. Русские художники никак не могли принять новой работы Алексея Викторовича, не хотели подавать ему руки…

Сам Щусев рассказывал так: «Около 12 часов ночи я был срочно вызван в Колонный зал Дома Советов. Несмотря на поздний час, непрерывной волной стекались потрясенные, взволнованные массы к гробу великого человека, величайшего друга трудящихся. В комнате, куда меня привели, находились члены правительства и комиссии по похоронам В.И. Ленина. От имени правительства мне было дано задание немедленно приступить к проектированию и сооружению временного мавзолея. Я имел время только для того, чтобы захватить необходимые инструменты из мастерской, а затем должен был направиться в помещение, предоставленное мне для работы. Уже наутро необходимо было начать разработку трибун, закладку фундамента и склепа мавзолея. Прежде чем приступить к эскизу мавзолея, я пригласил для совещания по поводу архитектурных его принципов своих друзей-архитекторов. На совещании я высказал свои соображения о том, что силуэт должен быть не высотным, а иметь ступенчатую форму. Надпись на мавзолее я предложил простую – одно слово. Это слово – ЛЕНИН. Все сооружение должно быть сделано из дерева и обшито досками. К четырем часам утра эскизный набросок мавзолея был готов, я наскоро поставил размеры и вызвал техников для подсчета деревянных конструкций».

С наибольшей вероятностью можно сказать, что, обдумывая образ Мавзолея, Щусев – как прекрасный стилизатор – держал в голове не некие оккультные практики, а ступенчатую пирамиду фараона Джосера в Саккаре, выстроенную в середине третьего тысячелетия до нашей эры. Так или иначе, но сохранившиеся эскизы проектов Мавзолея указывают, что первоначальный замысел не был полностью осуществлен. На эскизах предусмотрена установка на верхнем ярусе мавзолея ротонды из десяти деревянных колонн, увенчанных антаблементом, повторяющим контур двух пятиконечных звезд.

Алексей Викторович рассказывал о том, что получилось на деле: «Планировка мавзолея была мной рассчитана таким образом, чтобы создать график движения, обеспечивавший беспрерывный пропуск значительных масс посетителей. Входя, посетители спускались по лестнице, ведущей в центральный зал с гробом Владимира Ильича, и, обойдя его, поднимались по другой лестнице, ведущей к выходу. Зал был декорирован материей по рисункам художника Игнатия Нивинского. Стены были обиты красным с черными полосами, на потолке материя собрана складками к центру, где находилось изображение серпа и молота».

На Щусева была возложена огромная ответственность, и не случайно, что по Москве долго еще ходили слухи о его якобы аресте. 3 марта 1924 года Александр Бенуа записал в дневнике: «Арестован Щусев. Ему-де приказали произвести работы у могилы Ленина, а он наткнулся на канализационную трубу, содержимое которой залило гроб с покойником. Остряки находят, что Ильич в «золоте» купается. Вообще ходит масса злых острот, анекдотов, в которых всякого рода люди возмещают свою досаду на помпу, скрывающую кончину вождя пролетариата».

От склепа – к трибуне

Первый вариант Мавзолея простоял несколько месяцев, пока в мае 1924 года Щусева опять не вызвали к членам Политбюро и поручили «не меняя основной конструкции Мавзолея, придать ему монументальную архитектурно-художественную форму». Перед зодчим была поставлена сложная задача – спроектировать деревянное монументальное сооружение. Сам материал создавал немалые трудности.

«Я искал аналогии во всей истории архитектуры. Форму пирамиды я нашел неподходящей для мавзолея. «Ленин умер, но дело его живет» – вот, мне казалось, та идея, которую должна выражать архитектура мавзолея. Исходя из этой мысли, я придал композиции памятника ступенчатую форму. Мои эскизные наброски мавзолея с трибунами получили утверждение, и я приступил к разработке детальных чертежей».

Конечно, Щусев, обмерявший в студенческие годы мавзолей Тамерлана, вряд ли мог использовать формы этого древнего сооружения. Что касается пирамиды – то хотя Алексей Викторович и открещивался от ее образа, но Мавзолей отчасти напоминает каменную гробницу фараонов. Кажется, что зодчий лишь разбил пирамиду на ярусы и убрал ее завершение – вот и получилась усыпальница вождя мирового пролетариата. Любопытно, что для скрепления мавзолея Щусев придумал даже уникальные латунные гвозди со специальной шляпкой пирамидальной формы.

Второй Мавзолей на Красной площади просуществовал пять лет, до тех пор пока не пришло время строить его из камня. Опять создали правительственную комиссию во главе с Ворошиловым. «За пять минувших лет образ стал известен во всех уголках земного шара, контуры его знают и любят даже маленькие дети. Поэтому правительством было решено не изменять архитектуры мавзолея, и мне было поручено точно воспроизвести его в камне», – писал Щусев.

Многие проекты, такие как вариант сооружения за авторством Федора Шехтеля, своим прообразом имели египетские пирамиды. Проект Мавзолея Ленина 1924 года

За создание Мавзолея зодчий удостоился почетного звания «Заслуженный архитектор СССР», Москва же получила один из своих символов, который и по сей день отличают убедительная масштабность, лаконичность, простота форм и четкость пропорций, «связавших его простыми отношениями с площадью и окружающими ее сооружениями».

Впоследствии Мавзолей неоднократно реконструировался, здание дополнилось главной трибуной, на которую поднимались «руководители партии и правительства». А вот следующего внешнего вмешательства в собственное детище Щусев уже не увидел: в 1953 году Мавзолей принял под свои своды еще одного усопшего вождя – Сталина, тем более что внутренняя площадь это позволяла. Щусев будто предвидел в 1930 году, что Мавзолей в качестве погребального сооружения будет иметь в дальнейшем определенные перспективы.

С Щусевым, загруженным все эти годы и массой других заказов, работало немало помощников, среди них были архитекторы Андрей Снигарев и Исидор Француз, инженер Лев Бернадский. Естественно, что и в этом случае, как и с гостиницей «Москва», возникли претензии ряда сотрудников на авторство. Так, например, многолетний помощник зодчего Никифор Тамонькин приписывал себе главную заслугу в разработке образа Мавзолея. Пожелтевшие школьные тетради с записками Тамонькина я не без интереса прочитал в архиве Музея архитектуры имени А.В. Щусева. В них он ссылается на дворянское происхождение Щусева, которое якобы позволило ему обвести вокруг пальца бедного крестьянского сына Тамонькина.

Нам трудно сегодня судить, кто внес больший вклад в создание Мавзолея, ибо работала над этим проектом целая группа специалистов, из которых никого уже и не осталось на белом свете. То, что Щусев был способен создать этот проект, – несомненно, как мы уже убедились, рассматривая его творческий путь. То, что ему помогли при этом, тоже понятно. Ведь не мог же один человек одновременно работать и над Казанским вокзалом, и над Мавзолеем, и т.д. и т.п. Важно другое – Щусев сумел аккумулировать усилия многих талантливых людей с благородной целью создания нового, совершенного по форме и содержанию произведения искусства. Учитывая, что сам факт мумификации тела Ленина в 1924 году мог рассматриваться как явный анахронизм, относящийся ко временам Древнего Египта, Щусев должен был придумать здание новаторское, уже само по себе привлекающее внимание не только в связи с тем, что или кто там находится. Это ему удалось. Более того, история не знала примеров, когда усыпальница выполняла одновременно две различные функции – ту, что была ей придана изначально, и другую, не менее важную, – трибуну для выступлений. Даже трудно сказать, что было важнее для советской власти – трибуна или склеп. В связи с этим возникает и такая мысль – использование Мавзолея как трибуны приобрело с годами куда более глубокий смысл, призванный несколько заглушить первоначальное значение усыпальницы. И не это ли дало повод к предположениям об оккультной основе Мавзолея?

Как бы ни относиться к Щусеву, но трудно не согласиться с тем, что, проектируя усыпальницу, он, если можно так выразиться, пожалел Красную площадь. Сравнительно небольшой по высоте и объему, Мавзолей нисколько не «наезжает», например, на храм Василия Блаженного. Не спорит он и с кремлевскими башнями, довольно мирно уживаясь с ними. А «жалеть» Красную площадь тогда было не в моде, взять хотя бы проекты сооружения здания Наркомтяжпрома, которое при его появлении здесь должно было полностью задавить Кремль своими гигантскими размерами. Ничего бы не осталось от Красной площади. Да и после войны с главной площадью особо не церемонились – одна сталинская высотка в Зарядье чего стоит: успей она вырасти до 1953 года, и силуэт и без того изувеченной старой Москвы оказался бы полностью испорченным.

Мавзолей не претендует на лидерство в архитектурном ансамбле Красной площади, ибо к тому времени этот ансамбль уже давно сформировался, приобретя черты прямоугольника, образованного Кремлевской стеной, Историческим музеем, ГУМом и храмом Василия Блаженного. От Щусева требовалось подчеркнуть центр ансамбля, и он его нашел – у подножия Сенатской башни. И кто знает, быть может, благодаря Щусеву Красную площадь в итоге оставили в покое, не покушаясь на ее архитектурный ансамбль, в котором Мавзолей оказался в достойном окружении.