В Вене объединили искусства

В рамках биеннале в МАК проходит выставка «Огни будущего». Фото Peter Kainz/MAK

Один из старейших венских музеев и крупнейших музеев декоративно-прикладного искусства – МАК (Museum fur Angewandte Kunst) – стал инициатором первой в мире биеннале, объединяющей искусство, архитектуру и дизайн. Мультидисциплинарная выставка, разнесенная по разным пространствам города, пытается найти глобальные решения по обустройству мегаполисов будущего.

Как и многие величественные музейные собрания Вены, коллекция MAK была в основе своей сформирована в середине XIX века. В 1864 году музей открылся в отстроенном для него здании в центре австрийской столицы и представил публике великолепную подборку коллекций европейского декоративно-прикладного искусства от Средневековья до бидермайера и сецессиона, разделы исламского, азиатского и восточного искусства. Выстроенная по строгим музейным канонам с небольшими отклонениями экспозиция сохраняла свой архаичный вид более века.  До тех пор, пока в середине 1980-х сухость специфических экспонатов не взялся оживить Петер Ноевер, художник и экспериментатор по натуре, нынешняя легенда музейного менеджемента. Действительно, что может быть скучнее для рядового зрителя, чем осмотр старой мебели, фарфора, стекла и ковров? Исключая, конечно, профессионалов и особых ценителей, способных разглядеть в каком-нибудь орнаменте первые признаки надвигающегося европейского модерна. Проблему отсутствия посетителей в немалом по площади музее Ноевер решал почти восемь лет и весьма радикальными для того времени способами. Он начинал с включения в коллекцию музея работ современников – дизайнеров и архитекторов, а продолжил различными акциями и выставками художников (включая, например, инсталляции знаменитых Вито Аккончи и Магдалены Етеловой), имеющими к профилю музея, как казалось тогда его критикам, весьма косвенное отношение. 

Но главным хитом, привлекающим к музею внимание и по сей день, стала его постоянная экспозиция, в которой директор сломал все пресловутые каноны. К созданию дизайна он пригласил международных художников, звезд современного искусства. Например, с мебелью эпохи рококо поработал американский минималист Дональд Джадд, с бидермайером – концептуалистка Дженни Хольцер, а с архивными документами – австрийский скульптор Хеймо Зоберниг. Получился своеобразный музей в музее, где каждая комната – тотальная инсталляция и каждый предмет независимо от возраста живет своей новой жизнью.

Завоевание публики продолжилось не менее новаторскими выставками – от конструктивизма и социалистического реализма из СССР до первых международных показов искусства Северной Кореи в экспозиции «Цветы для Ким Ир Сена», прогремевшей на весь мир.

Следуя теме биеннале «Идеи для перемен», румынские художники создали экспозицию «Изображая Бухарест: искусство, память и революция. 1916–2016» Фото Georg Mayer/MAK

Однако с получением финансовой автономии в нулевых государственные музеи Австрии начали перестраивать и свой менеджмент на новый лад. Потребовались не столько историки и эстеты, сколько эффективные управленцы, выводящие институции на самоокупаемость. То, что происходит сейчас с  большинством московских музеев. В 2011-м Ноевер ушел, а на его место назначили Кристофа Тун-Хоенштайна, бывшего дипломата и руководителя Австрийского культурного форума в Нью-Йорке. Венская биеннале – его первый крупный международный проект на новом посту, будто ставящий целью возвращение столице Австрии звания «колыбели модерна», правда, модерна нового, цифрового.

Любая новая биеннале прежде всего большая сборная выставка, одной из главных целей которой является привлечение зрительского внимания. К музею, к городу, к стране. В случае с Веной, как, например, и Биеннале Уитни в Нью-Йорке, речь идет о конкретной музейной институции. И в этом смысле проект попадает в десятку, даже несмотря на явный крен в область архитектуры и урбанистики, не имеющих столь широкого интереса у публики.

Для разработки проекта Венской биеннале была приглашена международная кураторская команда. В нее вошли куратор отдела современной архитектуры Нью-Йоркского музея современного искусства MOMA Педро Гаданьо, художник и директор Центра искусств и медиатехнологий ZKM в Карлсруэ Петер Вайбель (он был куратором Московской биеннале в 2011 году), директор Tensta Konsthall в Стокгольме Мария Линд и глава Institute of Design Research Vienna Харальд Грюндль. Собрание более чем представительное. Ими была сформулирована тема всей биеннале – «Ideas for change» («Идеи для перемен»), в рамках которой архитекторы, художники и дизайнеры ищут пути положительных преобразований как городов, так и небольших пространств в век активного развития цифровых технологий. 

«У нас две глобальные проблемы сегодня, – говорит Кристоф Тун-Хоенштайн. – Это чрезмерное использование ресурсов нашей планеты и повсеместный процесс дигитализации, который радикально меняет нашу жизнь настолько, что можно назвать нашу эру «цифровой современностью»! Мы должны перевести цифровую революцию на службу человеку и нашей планете на долгие годы. Разработка и дизайн новых концепций напрямую зависит от творчества – вот почему мы пригласили к участию и художников, и архитекторов, и дизайнеров». В разных выставках биеннале их принимает участие около сотни. Среди авторов как звезды – Филипп Паррено, Валид Раад и Дэн Пержовски, так и вчерашние студенты архитектурных и художественных университетов Европы и США.

Среди множества проектов, захвативших культурные институции Вены на время проведения биеннале, самых важных, пожалуй, два. И оба располагаются в стенах MAK. 

Первый – «Неравный рост: тактический урбанизм для растущих мегаполисов» – своеобразная отправная точка биеннале. Выставка переехала в Вену прямиком из MОMA с подачи куратора архитектурной части Гаданьо; он и готовил ее для музея в Нью-Йорке. Этот фантастический проект будущего (время действия 2030 год) 12 архитектурных студий из разных стран готовили почти два года. Главная задача была – разработать концепции развития самых запущенных районов шести крупнейших городов мира (Нью-Йорка, Рио, Мумбаи, Лагоса, Гонконга и Стамбула) с учетом будущего перенаселения, современных требований к экологии и использованием «зеленой» архитектуры. Виртуальные модели городских ландшафтов получились разными – от уже вполне привычных для глаза зон с будто парящими в воздухе садами до утопических, например с видами нигерийского Лагоса, превращенного в африканскую Венецию. Но – и это главное – полными идей. 

Второй – «Изображая Бухарест: искусство, память и революция. 1916–2016» – удачный, по мнению куратора Петера Вайбеля, вековой пример эволюции искусства в стране, долгое время находящейся за железным занавесом. От авангарда и конструктивизма с работами Константина Флондора до соцреализма, поп-арта и современного искусства, пытающегося на выставке выстроить свой, новый город. И если хоть немного знать историю русского искусства XX века, то ассоциативный ряд выстроится сам собой. И станет ясно, что занавес для Румынии тогда был гораздо более прозрачный, чем для нас.

Вена