Яна Жиляева
Лев Бакст. В мастерской художницы. Эскиз афиши выставки произведений русских художников при Венском Сецессионе. 1908. Изображение предоставлено пресс-службой ГМИИ им. Пушкина
8 июня в Пушкинском музее открывается выставка «Лев Бакст/Leon Bakst. К 150-летию со дня рождения». Бакст – участник объединения «Мир искусства», тонкий график и создатель экзотических костюмов к постановкам Дягилева, оказавших значительное влияние на моду XX века. Художник много работал в России, но настоящий успех пришел к нему во Франции. О непростой судьбе Льва Бакста Яне ЖИЛЯЕВОЙ рассказала искусствовед Елена БЕСПАЛОВА, автор книги «Бакст в Париже» и одной из статей в фундаментальном каталоге к выставке.
– Елена, вы более 10 лет изучаете архивы Бакста в Москве, Париже, Лондоне, Америке. Какое у вас отношение к этому художнику?
– Бакст мне как родной, ведь я 10 лет читаю его переписку. Он с ясным и чистым сознанием подходил к решению каждой творческой задачи и всегда привносил что-то новое. Человеком он был достаточно сложным, в течение жизни распространял о себе много мифов. С трудом удалось узнать даже подлинную дату рождения. Например, Бакст лично пишет жене, что у него день рождения 17 апреля, а в других письмах пять-семь лет спустя он называет другую дату – 27 апреля. Поскольку он родился в царской России в XIX веке, а потом переехал во Францию в XX веке, все документы во Франции оформлялись по новому летоисчислению, он сам переводил даты своей жизни по европейским правилам. Сейчас точно установлено, что он родился 27 апреля 1866 года, то есть 9 мая по новому стилю. Но я лично держала в руках архивное дело Бакста о вручении ему офицерской степени ордена Почетного легиона, и там рукой художника написано: «Родился в Петербурге 10 мая»...
– Возможно, от своей местечковости он открещивался и создавал биографию великосветского художника?
– Да, он тщательно скрывал, что родился в Гродно. А дату рождения перевирал еще и потому, что среди всех своих друзей-мирискусников был старшим. Бенуа родился в 1870-м, Дягилев – в 1872-м. Поэтому Бакст часто упоминал, что он 1868 года рождения, а не 66-го, как на самом деле. Из-за этого и весь его клан должен был свои даты переписывать. Вот его младшая сестра Софья нигде свою дату рождения не упоминает, чтобы не испортить биографию Левушки.
– Он Леон или Лев?
– На самом деле он Лейб-Хаим Израилевич Розенберг по паспорту. Но потом он был усыновлен дедом по материнской линии. Причину я не знаю. Бакст также скрывал и то, что семья была довольно бедная. Обычно он рассказывал про дедушку, который вел роскошную жизнь, ездил во Францию и имел особняк в Петербурге. Бакст, как и Шанель, придумал себе свое прошлое, всячески приукрашивая свой статус. И только когда Бакст приехал во Францию взрослым 40-летним человеком (постоянно жить в Париже Бакст стал с 1911 года), он наконец-то добился успеха. Хотя к участию в Русских сезонах 1909 года его привлекли насильно. В письмах к жене он негодует: «В этом году мне, видно, придется серьезно отдуваться!», потому что в 1908 году, когда в Париж возили оперу «Борис Годунов», Бакст был не задействован. И дальше он пишет жене: «Только бы не приставали и не мешали мне картины писать». Потому что в этот момент он серьезно занялся живописью, в 1908 году создал огромное живописное панно с философским подтекстом «Древний ужас», посвященное гибели античной цивилизации. Бакст в этот момент представлял себя Карлом Брюлловым, не меньше.
– Логичное ожидание выпускника императорской академии художеств, разве нет?
– Нет, выпускником он не был. Он поступил вольнослушателем, учился очень средне, считался графиком, академическую программу не тянул. В Париже Бакст говорил, что академия была отсталой, оплот ретроградов, академической и слащаво-салонной, а он исповедовал реалистическое направление. Бакст рассказывал, как создал картину на библейский сюжет «Успение Богородицы», но вместо молодой Марии в синем гиматии он написал пожилую больную женщину с седыми волосами. Этот эпизод учеными не проверен, он записан со слов самого Бакста в книге Leon Bakst. The Story of the Artist's Life Андрея Левинсона 1922 года. По словам Бакста, на просмотре его работу перечеркнули красным крестом, таким образом с академией он расстался. Хотя в официальных бумагах причиной отчисления значится «состояние здоровья», слабость зрения.
– Как Баксту жилось в Париже?
– После успеха спектакля «Клеопатра» Бакст остается в Париже, и ко второму дягилевскому балетному сезону уже снимает мастерскую на бульваре Малерб, 112, которая фактически стала его домом до самой cмерти в 1924 году.
В Париже он вел роскошную жизнь: дважды перестраивал дом по своему вкусу. В доме газ, центральное отопление и водоснабжение, в саду цвели камелии. Всем заправляла экономка Луиза, она же секретарь, мамка, нянька и сиделка. В архиве по письмам Луизы можно точно датировать отъезды Бакста из Парижа. Она пересылала художнику всю переписку и подробно записывала все телефонные звонки. Бакст хвастался Луизой: «Строгая француженка, ревниво следящая за тем, чтобы жить на французский манер». Луиза была цербером, охраняла его покой и тем самым давала возможность работать. Бакст завел правило: прийти к нему можно было только при письменном подтверждении аудиенции.
В Париже Бакст стал очень знаменит. Бакст оформлял все предвоенные дягилевские сезоны с 1909 по 1914 год, и его слава постоянно росла. Плюс заказы от крупнейших театров мира. В 1911 году он оформил два спектакля в Ла Скала в Милане, в 1910 году в королевском театре Ла Монне в Брюсселе, с 1912 по 1914 год – несколько спектаклей в Ковент-Гардене в Лондоне, после Первой мировой войны спектакли в парижской Гранд-опера.
И чтобы соответствовать популярности, пришлось переделать прошлое, в этот момент и начинается мифотворчество: Бакст рождается в Петербурге, появляется богатый дедушка, он становится царским художником. Можно сказать, что Бакст был официальным художником малого императорского двора – это великий князь Владимир Александрович, дядя Николая, и его прекрасная, влиятельная, очень честолюбивая жена Мария Павловна. С 1890-х годов Бакст был учителем рисования в семье Владимира Александровича. Он давал уроки младшим детям и портретировал малый семейный круг. По дневнику Бенуа известно, что существовал большой портрет всей семьи Владимира Александровича, но где он, неизвестно, как и известные только по документам два портрета Марии Павловны.
– Можно надеяться, что как раз к 150-летию они всплывут!
 |
| Лев Бакст. Эскиз костюмов двух Беотиек к балету «Нарцисс» Черепнина. Около 1911 г. Изображение пресс-службы ГМИИ им. Пушкина |
– Я ожидала, что к 150-летию всплывет и это, и многое другое. Но пока тишина. Дело в том, что западные музеи фактически не участвуют в праздновании юбилея Бакста, а поскольку парижский период жизни Бакста более плодовит, чем русский, ждать открытий следует в Европе. Но западные музеи из-за санкций работ на выставку дают немного. Значительная часть крупных произведений, которые хранятся в Метрополитен-музее, в МоМA в Нью-Йорке, на выставке у нас не представлены.
– Кто же служил музой Баксту? Ида Рубинштейн?
– В Париже у Бакста были три музы, три его грации: Анна Павлова, Ида Рубинштейн и оперная дива Мария Кузнецова. С Анной Павловой Бакст сотрудничал 20 лет, он писал ее портреты. Она облачалась в созданные по его эскизам костюмы на сцене императорских театров: в 1903 году Бакст поставил балет «Фея кукол», в котором Павлова исполняла роль испанской куклы. В 1913 году Павлова создала свою собственную труппу, менеджером был ее супруг Виктор Дандре, и Бакст регулярно с ними сотрудничал. Например, Америка узнала Бакста, его восточные мотивы по спектаклю Павловой «Восточная фантазия» в Метрополитен-опере в 1913 году. То есть Павлова показала Бакста Америке на три года раньше Дягилева, который добрался до США только во время Первой мировой войны. В 1916 году благодаря сотрудничеству с Павловой Америка увидела «Спящую красавицу» на пять лет раньше, чем Европа. Дягилев тоже показывал «Спящую красавицу» в Европе, в Лондоне, но в 1921 году. И спектакль павловской антрепризы и спектакль дягилевской антрепризы оформлял Лев Бакст. Американскую «Спящую красавицу» Бакст оформил заочно, по переписке, он не захотел плыть по заминированным водам Атлантики. Но точно в срок за океан оправились четыре эскиза декораций и 50 эскизов костюмов. Спектакль шел в театре «Ипподром» 88 дней.
Павлова – участница первого балетного сезона Дягилева, ее изображение работы Серова было эмблемой гастролей. Она танцевала главную роль во всех трех балетах: в «Сильфиде», в «Павильоне Армиды» и в «Клеопатре». Бакст оформлял только балет «Клеопатра».
Тогда, в 1909 году, на сцене театра Шатле Павлову затмила никому не известная Ида Рубинштейн. Артистка, которая в первый раз получила мимическую роль в балете. Но Ида была так прекрасна в образе неумолимой царицы Клеопатры, что у ее ног оказался не только Амун, опрометчивый возлюбленный, но и весь Париж. Конечно, огромная доля ее успеха была заслугой хореографа Фокина и художника Бакста.
– Про Иду обычно пишут, что она была очень красивой, очень богатой, но лишенной таланта.
– Этого мнения я не разделяю. Бакст искренне восхищался Идой, сотрудничал с ней с 1904 года до своей смерти в 1924 году. В 1917 году, например, Бакст пытался привлечь к работе с Идой Рубинштейн Стравинского: он уговаривал его написать музыку для драматического спектакля «Антоний и Клеопатра» для Гранд-опера. Бакст писал Стравинскому, что талант Иды Рубинштейн такой прекрасный, свежий и необычайный, что нуждается в хорошей оправе, и «я сделаю все, чтобы создать эту оправу». И этой оправой стали многочисленные портреты Иды Рубинштейн. На протяжении 20 лет, что Бакст сотрудничал с Идой, создал четыре знаменитых портрета, а сколько неизвестных до сих пор, еще предстоит выяснить.
– У Иды остались наследники? Кто распоряжается ее архивом сейчас?
– У Иды нет прямых потомков. У нее был гражданский брак с Уолтером Гиннесом, наследником крупнейшего пивного состояния Guinness. В семействе Гиннес память Иды уважают. Моя коллега Галина Казноб, которая занимается исследованием творчества Иды Рубинштейн и написала диссертацию, связалась с семейством Гиннес, потомки откликнулись. Они показали ей портрет Иды Рубинштейн работы Бакста из семейного собрания. Портрет никогда не публиковался, никогда не выставлялся и пока они не готовы его экспонировать.
Свои портреты Ида часто использовала для рекламной цели. Например, портрет Иды в роли Святого Себастьяна. Спектакль прошел в театре Шатле в 1911 году, и сразу после триумфа Ида заказывает свой графический портрет. Работа шла так: в мастерской Бакста на постаменте стоит Ида в рыцарских доспехах, словно Жанна Д'Арк. Бакст работает, а разговорами модель занимают Сергей Дягилев и Робер де Монтескью, аристократ, арбитр происходящего в моде и современном искусстве.
После успеха у Дягилева Ида создала собственное театральное дело. Ида Рубинштейн была настоящей жрицей, служившей искусству. Для нее писали и Габриэле Д'Анунцио, и Эмиль Верхарн, по ее заказу Морис Равель создал партитуру «Болеро». Она раньше Дягилева привлекла к работе Клода Дебюсси, написавшего музыку к ее «Мученичеству Святого Себастьяна». Незадолго до смерти Бакста, в 1923 году, на сцене Гранд- опера Ида поставила «Федру», где Габриэле Д'Анунцио переосмыслил миф о преступной любви царицы к пасынку Ипполиту. Бакст, оформлявший этот спектакль, хорошо знал античность. В 1907 году вместе с Валентином Серовым Бакст совершил путешествие по Греции и по Криту. Недавно раскопанный Артуром Эвансом Кносский дворец Бакст видел своими глазами, и в 1923 году художник воспроизвел его на сцене парижской оперы. Ида Рубинштейн исполняла роль царицы Федры. Плотно расшитая туника открывала высокую грудь героини, повторяя фрески Кносского дворца, где женщины с обнаженной грудью держат в руках змей. У Федры четыре костюма. На одном из них вышиты черепа быков, это мифологическая аллюзия: мать Федры, Пасифая, отдавалась быку, и так родился Минотавр. Пока был жив Бакст, все произведения, которые Ида исполняла в своей антрепризе и на сцене Гранд-опера вне антрепризы (еще несколько репертуарных спектаклей), для нее оформлял Бакст. Так что слава Иды вплетается в славу Бакста и наоборот.
Третьей оперной дивой и заказчицей Бакста была оперная дива Мария Кузнецова. Она дебютировала в Мариинском театре и много гастролировала по миру, став одной из немногих русских артисток, имеющих международную карьеру. В 1914 году мировую премьеру «Клеопатры» Массне пела Мария Кузнецова, а костюмы для этого спектакля делал Бакст. А на два месяца раньше, в феврале, в Монте-Карло была мировая премьера оперы Бамберга «Лейла». Костюмы восточной красавицы в трехактной опере Бамберга делал Бакст. В 1914 году на сцене Гранд-опера шел спектакль дягилевской антрепризы «Легенда об Иосифе». Музыку написал Рихард Штраус, чем Дягилев очень гордился. Спектакль предназначался для Нижинского, но к той поре его заменил Леонид Мясин. По сюжету невинного Иосифа соблазняет правительница, жена царя Потифара. Из всех европейских красавиц Дягилев выбрал Марию Кузнецову.
– Зачем в балете оперная прима?
– В 1909 году из трех дягилевских балетов прогремела «Клеопатра». Этот же балет в Мариинском театре шел за год до этого в других декорациях и костюмах под названием «Египетские ночи». Хореографом балетов был Михаил Фокин. В 1909 году Фокин захотел, чтобы царицу Клеопатру на сцене Мариинки исполняла Кузнецова, девушка поразительной красоты, необычайной активности, очень развитая физически. Она была незаконнорожденной: родилась в семье аристократа и батрачки, долго потом утаивала свое происхождение. Кузнецова пела без акцента по-французски, по-итальянски, по-немецки. Очень любила танцевать и с 1906 года брала частные уроки у великой балерины Ольги Преображенской. В 1908 году занималась у Фокина, где они могли пересекаться с Идой Рубинштейн, другой его тогдашней ученицей. И конечно, хореограф приглашает на роли своих протеже. Иду делает примой на сцене театра Шатле во Франции, а Марию – на сцене Мариинского театра. В обеих премьерах в опере Монте-Карло Кузнецова танцевала сама: и танец соблазна перед Антонием в опере «Клеопатра», и танец розы перед поэтом Шираза в опере «Лейла». Поэтому, когда Дягилев пригласил ее в 1914 году исполнить роль соблазнительницы в «Легенде об Иосифе», Кузнецова радостно согласилась. Для нее Бакст создал свой самый знаменитый балетный костюм.
С Бакстом в 1922 году Кузнецова создала антрепризу, которая называлась «Театр миниатюр». На афише была сама Мария Кузнецова в опере «Поклонение», которую для нее написал Николай Черепнин. 40-летняя Кузнецова в мужском костюме изображала юношу. Эскиз Бакста дивной красоты. Бакст был не только художником, но и либреттистом пантомимы «Подлость» (Для Дягилева Бакст написал шесть либретто, среди них «Шахерезада», «Карнавал», «Нарцисс», «Мидас». Для Гранд-опера – четыре либретто). Бакстовскую пантомиму «Подлость» у Кузнецовой под музыку играли драматические актеры. В оформлении Бакст использовал новаторские приемы. Например, для создания массовки плоские изображения людей были подвешены на проволоке и крутились. А в 1924 году таким же приемом воспользовался Пикассо в антрепризе графа Этьена де Бомона, в балете Мясина «Меркурий». Бакст по поводу Пикассо отправил Дягилеву письмо, он послал ему вырезку из газеты и красным карандашом написал: «Как я горд! Только придумаю что-нибудь оригинальное, как архипередовые спирают от меня. Лестно!» Выявленный в спектаклях Дягилева плагиат Бакст посылал антрепренеру регулярно.
В октябре 1922 года завоевывать Америку уехала труппа Кузнецовой, в ноябре туда отправился Бакст. Ему предстояли выставки в Нью-Йорке и Чикаго, его ждали проекты по оформлению интерьера частных заказчиков и другие планы. Но пути труппы и Бакста разошлись.
– Как на сегодняшний взгляд, почти 100 лет спустя, можно оценить вклад Бакста в европейское искусство?
– Бакст – полноценный участник модернистского движения во Франции, и это до сих пор еще не оценено. И даже выставки, которые у нас проходят в этом году, к сожалению, не показывают во всей полноте то, что делал Бакст в свой парижский период. Например, реклама выставки в Пушкинском упор делает на роль Бакста в движении «Мир искусства». Исследователи должны приложить много усилий, чтобы оценить роль Бакста во всей полноте. Бакст три четверти жизни прожил в России, три четверти произведений создал во Франции, и я горжусь тем, что у меня выходит книга «Бакст в Париже».
