Владимир Статский Когда пошел второй год заточения самарского журналиста Виктора Петрова в чеченском плену, многие его знакомые и друзья стали поговаривать, что "чудес не бывает". Он ездил в горячие точки, писал репортажи, снимал телесюжеты, пытался вытащить из чеченского плена своих земляков.
В Самарской студии кинохроники, где я недавно нашел Петрова, его приютили старые друзья. На прежнем месте работы, в одной из местных телекомпаний, с Виктором поспешили расстаться еще тогда, когда о его судьбе ничего известно не было.
Петров среди региональных журналистов считался одним из родоначальников "чеченской темы". Его первая командировка в республику пришлась на август-сентябрь 1994 года. На старенькой "пятерке" он поехал в Чечню, чтоб увидеть все собственными глазами, и опубликовал серию репортажей, носивших, впрочем, налет романтического восприятия кавказской действительности. Перечитывая их сегодня, Витя сам просит делать скидку на время.
Однако, вспоминая о тогдашних своих впечатлениях, Петров и теперь, пройдя все ужасы чеченского плена, говорит, что они были такими же истинными, как впечатления нынешние. С той только разницей, что тогда в Чечне воевал народ, а сейчас воюют бандиты.
Следующая командировка была в январе 95-го. Вместе с матерью рядового Алексея Безлипкина Петров отправился выручать земляка. Когда оказались у Шамиля Басаева, солдатская мать в пылу эмоций чуть не испортила все дело. Петрову пришлось вступать в "переговоры" самому - вел с боевиками "душеспасительные" беседы, уговаривал, просил заменить собой 18-летнего пацана. В конце концов Лешку отпустили.
Повторить тот успех Петров рассчитывал и в 99-м. 3 июня, перед самым началом второй чеченской кампании, вместе с будущим депутатом Самарской губернской Думы Светланой Кузьминой и Надеждой Чагодаевой - матерью солдата, пропавшего без вести зимой 1995 года, они выехали в Ингушетию. Появилась информация, что боец находится там. Уже в Назрани Виктор почувствовал, что их водят за нос. Стал догадываться, что особа, у которой они остановились - некто Родимхан Могушкова, представившаяся сотрудницей МЧС Ингушетии, - ведет двойную игру, заманивая людей в умело расставленные сети, а затем организовывая их выкуп. Петров сумел вовремя сориентироваться, в решающий момент дав деру и выведя себя и женщин из-под удара. Виктор стал отчетливо сознавать, что в отличие от прежних командировок эта поездка сразу привела его в бандитскую среду. Надо было срочно "делать ноги", но убедить в этом мать, приехавшую выручать сына, было невозможно.
Взяли их 20 июня в Грозном, предварительно пообещав показать Алексея Чагодаева, который, дескать, уже принял ислам, стал Абдуллой и ехать в родную Самару не собирается. Но, как и предполагал Виктор, их просто заманили в западню. Десять дней Петрова продержали в Урус-Мартане. Потом передали другим чеченцам и увезли в горы. Кузьмину все это время держали в Самашках, как потом выяснилось, братья Ахмадовы.
В горах мало что изменилось. Поместили Виктора в курятник, к которому примыкала каменная сакля. Никаких требований похитители не выдвигали - выжидали, когда на "той стороне" засуетятся. Уже после этого назначался выкуп и начинались переговоры. Отсюда Виктор совершил первый побег. На третий день впереди показался какой-то дом. И это было ошибкой. Он не терял веры в то, что в Чечне еще остались нормальные люди, но Виктора перепродали "хозяевам".
Петров попал в Бамут, где в каком-то подвале познакомился с Сашко Руденко - предпринимателем с Украины, уже три месяца находившимся в заложниках. Его взяли в Дагестане и отпустили потом за внушительный выкуп, вывезя через Тбилиси. Война шла уже вовсю, и, когда работала артиллерия, подвал ходил ходуном. Казалось, чеченцам теперь не до них. Но война войной, а о своем "бизнесе" бандиты не забывали. Через две недели Петрова увезли в Грозный, где он встретился с Кузьминой. С этого момента они были неразлучны до последнего, решающего побега. Их постоянно держали в доме прикованными цепью к батарее и кровати. Снова жутко бомбили. Шла осень 99-го.
Как-то бандиты принесли телефон. Кузьмина, являвшаяся помощником одного из депутатов, позвонила в Госдуму и назвала указанную бандитами сумму - 3 миллиона долларов за двоих. Это было даже больше, чем за журналистов НТВ. Тогда же вышли на связь с миротворческой миссией генерала Лебедя. Но там пообещали найти только по 50 тысяч за каждого. О таких деньгах чеченцы даже говорить не хотели.
2000 год они встретили в саманном домике под Шатоем. Там их соединили с Александром Михайловичем Терентьевым. Как теперь пишут, это правозащитник из Москвы. Взяли его еще раньше, в феврале 99-го. Скоро он умер на руках у Петрова от сердечного приступа, не выдержав издевательств. И только самарский журналист знает, где он похоронен.
Из-за сильных бомбежек их перевели в Шатой, в штаб бандформирования Кюри Ирисханова, чеченского "бригадного генерала", замыкавшегося непосредственно на Масхадова. Он в принципе готов был отказаться от своей доли, лишь бы заложников отдали за меньшую цену, но побыстрее.
Петров мог бежать намного раньше и был готов к этому каждую секунду. Случались моменты, когда сделать это было очень удобно. Например, в Аргунском ущелье, когда боевики уходили на позиции и оставляли их в лагере. "Однажды я пошел за водой, - рассказывает журналист, - и вдруг начался артобстрел. Поднимаю голову и вижу нашего солдатика с автоматом. Оказывается он потерял в тумане ориентировку и плутал уже вторые сутки. Я ему чего-то подсказал, отдал все свои лепешки и спрашиваю: "Слушай, может, ты нас возьмешь? Я сейчас!"
Сбеги он в одиночку, Кузьмину могли в отместку расстрелять. Но Светлана Ивановна, как назло, где-то пряталась от бомбежки. Когда Петров вернулся, бойца и след простыл. А однажды разведчики случайно наткнулись на Петрова в брошенном блиндаже, но продолжили выполнять задание и не взяли его с собой.
Силы таяли с каждым днем. Кузьмина была совсем плоха. В Петрове оставалось 55 кг живого веса. Но бежать все равно хотелось. На смену "порядочным" бандитам пришли люди Арби Бараева, которые издевались по-настоящему. Кстати, некоторых из них самарские пленники опознали потом во время захвата заложников на Дубровке.
Испытывать судьбу и дальше Петров уже не мог. Момент истины настал 19 июня 2001 года, когда они находились в плену ровно два года. В отряде осталось два боевика, остальные куда-то ушли. "Рядом лежит автомат с боекомплектом. План был такой. Пристрелить двоих охранников, взять продукты, и - деру вместе с Кузьминой. Вроде все готово, но появляется Эльман Бараев. Проходя мимо, отстегивает рожок от автомата и забирает с собой. Потом орет мне: "Принеси плеер!" Я спускаюсь в блиндаж, где лежат и боеприпасы. В темноте нахожу плеер, вытаскиваю из "разгрузки" две гранаты и снаряженный рожок. Кладу его рядом с автоматом, а плеер отношу чеченцам. Я беру автомат и покрываюсь холодным потом: в рожке патроны 7,62 мм, а надо - 5,45! В это время возвращается еще один бандит. А у меня здесь рожок, гранаты. Себя я уже подставил. Уходить надо было немедленно, уже без Кузьминой. Взял гранаты, тихонько выбрался из лагеря. Хватились меня, наверное, минут через десять. Поднялась пальба. Но я был уже далеко, около Сунжи".
Дальше все было как во сне. Когда Виктор переплывал реку, потерял одну гранату. Цепляясь за ветки, еле выбрался на берег. Оставленные на том берегу кроссовки дали преследователям ориентировку. Вот они уже подплывают, держа над головой автоматы. Но у Петрова оставалась еще одна граната, которую он и метнул, что есть силы. Взрыв услышал уже на бегу. Кузьмина потом рассказала, что никого он той гранатой не убил и даже не ранил. Но Петрову удалось оторваться.
Шестеро суток, в основном по ночам, он шел на север. И вышел к блокпосту у станицы Ищерская. Подошел к солдатику, объяснил, кто такой. Тот направил к своим. В батальон он прибыл ночью, здесь его обули, накормили, обогрели. Потом в сопровождении двух бэтээров отправили в штаб федеральной группировки. Началась работа со спецслужбами, общение с журналистами.
Но Кузьмину так и не освободили. План захватить кого-то из бандитского окружения и обменять затем на Светлану Ивановну реализован не был. За Кузьмину, как рассказывает Петров, замолвил слово Руслан Гелаев, после чего ее отпустили. За это она должна была выступить на суде в защиту Лечи Исламова, бывшего гелаевского начштаба, чтобы тому скостили срок. Так в итоге и вышло.
В Петрове удивляет потрясающее спокойствие, с которым он живописует подробности своего чеченского заточения. Он убежден, что ничего экстремального в принципе не произошло. Сам отправился в плен, сам из него и освободился. Теперь он точно знает, кто чего стоит. Кто эти два года поддерживал его семью, взяв жену Зою на работу. Кто пытался его искать, собирал деньги на выкуп. А кто и теперь, после плена, расценивает его чеченскую эпопею как пиар, побаиваясь конкурента с раскрученным именем.
У него нет ни капли ненависти к народу, представители которого два года держали его между жизнью и смертью. Определенной части чеченского народа не худо было бы унять ненужную гордыню, поучиться жить по законам государства, а не шариата.
