Виталий Нуриев
Кто красавец, а кто чудовище, уже не разобрать.
Кадр из фильма
Найдется ли человек, кому не знакомы сюжеты, собранные в знаменитом сборнике сказок Шарля Перро? Две истории там соревнуются за симпатию читателя. Одна – о бедной замарашке и хрустальной туфельке. Вторая – о Красавице, полюбившей Чудовище. Обе – частые гости на киноэкране. Новый фильм берет за основу вторую и вновь наводит мосты между красотой и уродством.
Стоит открыть роман Алекс Флинн «Чудовище», которым руководствовались создатели фильма «Страшно красив», как без особенного усилия отдаешься течению текста. Примечательная штука – популярная романистка понимает, что ее будут обвинять в спекуляции на старых сказочных сюжетах, а может, даже назовут паразитом. Она предупредительно (прямо в прологе) устраивает отступление, чтобы показать свою начитанность, и перечисляет все широко и не очень известные переработки истории о Красавице и Чудовище. Получается весьма познавательная историческая справка, где хитро расставлены акценты – дескать, вот вам углубленное изучение прошлого и его проекция на настоящее. А затем, после притворно честного предупреждения, Флинн с легкой душой и рукой принимается за старый сказ и перелицовывает его, поместив в современные декорации нью-йоркской школы.
Течению фильма, особенно в начале, тоже отдаешься без насилия над собой. Тем более что тут тебе в глаза беспрестанно тычут яркой красотой Манхэттена, а перед очарованием большого кипучего города сложно устоять. Да и стоит ли сопротивляться, ведь ракурс, свет и цвет выбраны хорошо. Нью-Йорк, где свирепствует культ внешней красоты, охотно подставляет свои бока умельцу-оператору Мэнди Уокер. И она так увлекается, что всех и вся делает красивыми и выглаживает картинку на экране до лощеной страницы из модного журнала. Поэтому, когда разворачивается ссора между ведьмой и главным героем, который прилюдно ругает ее внешнее уродство, ты этого уродства не видишь. Ведьма (Мэри-Кейт Олсен) по-своему очень даже хороша. И как персонаж интересна. Юная чародейка отстаивает права «зеленых», использует магию для борьбы с несправедливостью. Например, чтобы наказать распущенного красавчика за чванливость и отнять привлекательность, изуродовав его лицо и тело многочисленными шрамами, татуировками и пирсингом. Навсегда – если не найдется за год та, кто полюбит его таким.
В фильме есть и другие интересные фигуры – по большей части второстепенные. Слепой учитель (Питер Краузе) или служанка (Лиза Гэй Гамильтон). Однако все они, как и главная романтическая пара, удивительно плоские. Есть попытка развития характеров, но нет результата. Даже Чудовище (Алекс Петтифер), которому волей сюжета надобно изменяться через чудовищное усилие над собой, не очень убедительно встает на праведный путь, будто и не понимая, в чем тут его вина. Хотя, может статься, это такая искусная аллегория? Упрек молодому поколению – главной аудитории фильма, что схватывает оно не на лету, что перестало оперировать базовыми понятиями? Не зря же в какой-то момент Чудовище с удивлением замечает: «Думать-то – это клево!»
А если не ищешь натужно аллегорий, то принимаешься вспоминать гораздо более удачные попытки экранизаций и переработки полюбившихся сюжетов. Так, «Бесподобный мистер Фокс» Уэса Андерсона чуть ли не превзошел одноименную сказку Роальда Даля. А фильм «Там, где живут чудовища» Спайка Джонза удачно развил намеченное в книге Мориса Сендака. И запоминающихся экранизаций «Красавицы и Чудовища» тоже хватает. От версии Жана Кокто до диснеевского мультфильма и нашего отечественного «Аленького цветочка» Ирины Поволоцкой.
