Сергей Дронов НЕ НУЖНО быть слишком глубоким знатоком этой республики, чтобы понять главное своеобразие внутреннего устройства Туркменистана и его внешней политики. Оно заключается в том, что обе эти основные составляющие государства практически полностью "замыкаются" на фигуре его главы. Ниязов не только президент, но и председатель правительства. Он непосредственно, без "курирующих" структур, разрабатывает и осуществляет отношения Туркменистана с внешним миром. Любые серьезные решения принимает сам, предпочитая вникать в их суть. Словом, он управляет страной как высокопрофессиональный менеджер-технократ, досконально знающий работу каждого винтика государственной машины. И дело здесь не только в масштабах страны (бывший премьер более чем миллиардного Китая Ли Пэн, встречаясь с Ниязовым, пошутил, что у главы Туркменистана есть возможность ежедневно каждому из пяти миллионов своих подданных желать доброго утра), и даже не в огромной работоспособности туркменского президента, рабочий день которого длится по 14-16 часов. Стиль, выработанный годами, стал философией государственного управления и выражается фразой, которую сам Ниязов любит повторять: "Я знаю все, что происходит в моей стране, и отвечаю за это". И когда сейчас, после десяти лет его нахождения на посту президента, и внутри страны, и за ее пределами говорят, что альтернативы Сапармурату Ниязову нет - это тоже не преувеличение. Не потому, что нет компетентных и грамотных людей, а потому, что в силу управленческого опыта (учитывая советский период, Ниязов у власти в республике уже 16 лет), особенностей характера, позволяющих ему добиваться от подчиненных беспрекословного выполнения своих решений, знания всех нюансов и тонкостей восточного менталитета и психологии народа, и - что, возможно, главное - в силу того, что Ниязову удалось, порой жесткими мерами, но все же "встряхнуть" в самый сложный период после распада СССР провинциально-сонную республику и заставить ее поверить в собственные силы, а заодно и в его, Ниязова, предназначение, - ему действительно нет альтернативы. В своем зрелом политическом возрасте он уже стал патриархом, но патриархом, так сказать, действующим, тем самым "сильным лидером", которого сформировала одна эпоха, а востребовала другая.
Сын сельского учителя и ковровщицы Сапармурат Ниязов в восемь лет остался круглым сиротой: отец не вернулся с фронта, а мать с двумя братьями погибла в Ашхабадском землетрясении 1948 года. Можно сказать, что он сделал свою судьбу сам, когда после окончания Ленинградского политехнического института и нескольких лет работы на Безмеинской ГРЭС под Ашхабадом затем стремительно прошагал по всем ступеням республиканской карьерной лестницы. Инструктор, заведующий отделом, руководитель Ашхабадского горкома партии, председатель Совета министров республики. В декабре 1985 года Сапармурат Ниязов избирается первым секретарем ЦК Компартии Туркменистана.
Новый первый секретарь "принял" республику в плачевном состоянии: монокультурное, ориентированное исключительно на хлопок сельское хозяйство, практически полное отсутствие современного перерабатывающего производства, самая высокая в Союзе детская смертность при самом низком уровне жизни. Типичный сырьевой придаток, при этом исправно поставляющий в общесоюзный котел основные свои богатства - газ и хлопок. Такая ситуация вполне устраивала советское руководство, тем более что традиционно туркменские партийные лидеры никогда особо не докучали Москве в плане "выбивания" дотаций, льгот и т.п. Ниязов эту традицию нарушил - 45-летний первый секретарь активно взялся за преобразование республики. Именно при нем началась газификация сельской местности (абсурд, но сотни поселков в Туркменистане, обладающем третью мировых запасов газа, топились углем и кизяком), обширное жилищное строительство, создание современной социальной инфраструктуры. Подобная самостоятельность нравилась далеко не всем, Ниязова не раз пытались "поставить на место", но он, хотя и соблюдая ритуальную лояльность союзному Центру, упрямо продолжал начатое дело. В 1990 году Сапармурат Ниязов первым объявил о суверенитете своей республики, естественно, пока в рамках СССР. И первым из всех тогдашних республиканских руководителей пошел на всеобщие выборы, получив мандат народа. И все же по-настоящему и разносторонне как политик и руководитель Сапармурат Ниязов раскрылся после того, как стал президентом уже независимого Туркменистана.
Одним из первых указов главы нового государства стал указ о предоставлении всему населению страны права бесплатного пользования газом, электроэнергией и водой. Нерыночный подход? Возможно, но Ниязов ни тогда, ни после не был слепым адептом рыночных отношений. Популизм? Да - в любой другой стране, но только не в Туркменистане. С газом и электричеством все понятно: имея неисчерпаемые запасы природного топлива, государство может позволить себе "подарить" его народу. С водой по-другому. Туркменам, окруженным пустыней, всегда не хватало влаги. У них даже есть старинная пословица: "Капля воды - крупица золота". Вода для туркмен - понятие святое, и брать за нее деньги всегда считалось грехом. Житейская, даже "приземленная" мудрость, но Ниязов будет нередко использовать ее, ставя в основу различных, самых серьезных государственных решений. Он часто повторяет, что те или иные его шаги продиктованы не кабинетными умозаключениями, а знанием жизни людей, их насущных потребностей. И пример с водой - хоть и частность, но весьма показательная для понимания логики действий и поступков президента Туркменистана.
К слову сказать, летом 2000 года Сапармурат Ниязов принимает решение о реализации грандиозного проекта строительства искусственного озера в центре Каракумской пустыни, которое будет создано за счет стока дренажных вод. Проект рассчитан на 20 лет, стоимость оценивается 5,5-6 млрд. долл. Цель - обезопасить от засухи огромные сельскохозяйственные и пастбищные угодья и обеспечить водой население страны, которое к тому времени, по прогнозам, увеличится как минимум в два с половиной раза.
В целом же, выбирая экономическую модель развития государства, президент Ниязов сразу отказался от принципа "шоковой терапии", выдвинув лозунг: "Рыночные реформы, но не за счет народа". Упор был сделан на развитие социального сектора экономики (на "социалку" в Туркменистане тратится до 60% бюджета), создание базы для перерабатывающей промышленности, собственного производства. Это позволило обеспечить занятость населения, избежать социальных катаклизмов.
Во внешнеэкономической деятельности Туркменистан проводит политику "открытых дверей". Но не для кредитов, в особенности назойливо предлагающихся "на самых выгодных условиях", а для инвестиций. "Легкие" кредиты Ниязов не берет принципиально, не без оснований считая их инструментом постепенного лишения страны экономической, а значит, и политической самостоятельности. "Мы наберем кредиты, а расплачиваться будут заставлять наших детей и внуков", - говорит он. Иное дело инвестиции, создание совместных предприятий. В Туркменистане уже не первый год работают транснациональные нефтегазовые корпорации: "Шелл", "Монумент", "Мобил-Экссон" и другие. Созданы СП в сфере сельского хозяйства, текстильной, химической промышленности. По объему прямых инвестиций на душу населения Туркменистан занимает первое место среди государств СНГ. Как и по росту внутреннего валового продукта, составившему в прошлом году 17,6%.
Во внешней политике Сапармурат Ниязов также предпочитает руководствоваться логикой здравого смысла, а не абстрактными геополитическими схемами. Нейтральный статус Туркменистана, провозглашенный уже в первый год независимости и в 1995 году официально признанный ООН, позволяет стране поддерживать ровные партнерские отношения со всеми государствами, и прежде всего с соседними, вне зависимости от идеологии и ценностей, которые они исповедуют. Скажем, Ниязов, человек светский, пошел на подчеркнутое сближение с исламским Ираном, тогдашним парией в международной политике. Объяснение опять-таки простое, житейское: "У нас с Ираном огромная общая граница, мы с ними веками жили рядом и еще столько же рядом будем жить". Сегодня в активе двух стран динамично развивающееся торгово-экономическое партнерство, налаженные гуманитарные связи (много туркмен в результате демаркации советско-иранской границы после войны остались "на той стороне"), успешно функционирующий газопровод Корпедже (Туркменистан) - Курт-Куи (Иран).
Болезненное для всех постсоветских центральноазиатских республик соседство раздираемого внутренним конфликтом Афганистана также не поставило Ниязова в тупик. Он сумел наладить абсолютно равные рабочие отношения как с движением "Талибан", так и с противостоящими ему силами Северного альянса. Более того, умело пользуясь нейтральным статусом своей страны, Ниязов, не вмешиваясь в конфликт, не раз выступал в качестве миротворца, способного усадить за стол переговоров противников, привыкших смотреть друг на друга исключительно сквозь прорезь прицела. И даже в условиях нынешнего обострения ситуации в регионе Туркменистан сумел сохранить высокую репутацию государства, не разменявшего статус нейтралитета на какие-то льготы для себя.
Новая динамика наблюдается в туркмено-российских отношениях. Один из первых своих зарубежных визитов президент Владимир Путин совершил весной прошлого года в Ашхабад, что было там оценено по достоинству. И сегодня есть все основания говорить, что Россия после довольно длительного перерыва поворачивается лицом к Туркменистану. В Ашхабаде это воспринимают с одобрением и видят большие перспективы двустороннего сотрудничества. Наиболее деликатная их сфера - газовая, обе страны являются крупнейшими производителями этого сырья. Но Ниязов предпочитает говорить не о конкуренции, а о сотрудничестве, постоянно заявляя о том, что Туркменистан и Россия могут и должны стать партнерами. То же самое касается и политических отношений, которые, впрочем, в течение всех лет существования двух стран в условиях суверенитета и независимости ни разу серьезно не омрачались.
Вообще же период "презентации" Туркменистана и его главы на международной арене закончился. Сейчас в целом можно утверждать, что после десяти лет развития в условиях независимости страна нашла свою нишу в мировой экономической и политической системе и каких-то резких колебаний не предвидится. На мировой арене Туркменистан остается приверженным нейтралитету и соразмерной этому своему статусу вовлеченности в международные дела. Во внешнеэкономическом аспекте страна видит себя в роли одной из несущих опор моста, соединяющего Европу и Азию, исходя прежде всего из выгодного географического расположения. Отсюда - долгосрочная программа по диверсификации возможностей экспорта углеводородного сырья на мировые рынки в западном, южном и восточном направлениях в дополнение к уже существовавшему северному маршруту, ускоренное развитие транспортной и коммуникационной инфраструктуры. Выгоды транзитного положения очевидны, и Туркменистан предпочитает строить свой внешний курс не на идеологических, религиозных, этнокультурных пристрастиях, а исходя из реальных и конкретных экономических интересов. Характерный символ: изображенные на президентском штандарте орлы смотрят и на восток, и на запад. Он как нельзя лучше отражает внешнеполитическое кредо самого Ниязова, умеющего находить общий язык с лидерами как европейских, так и азиатских стран.
Вот что сказал на эту тему Арье Левин, крупный израильский дипломат и политолог, долгое время работавший послом своей страны в СССР и хорошо разбирающийся в персоналиях постсоветского политического Олимпа: "Президента Ниязова отличает безоговорочная нацеленность на выполнение задачи. Он действует с редкостной даже для политиков такого ранга внутренней мобилизованностью, сконцентрированностью на важнейших проблемах, умением их ставить и самое главное - решать".
Устойчивость международных позиций, стабильный характер экономического развития позволяют президенту Туркменистана сегодня в большей степени сосредоточиться на вопросах реформирования внутренних общественных отношений, выработке адекватной изменившимся за десять лет реалиям системы ценностей. "Мы - часть человечества, но его самобытная часть", - говорит Ниязов, обосновывая беспрецедентную по своим масштабам кампанию по возрождению исторических и духовных основ народа, изучению его богатейшего культурного наследия. Государство не жалеет средств на научно-исследовательскую и просветительскую работу, привлечение зарубежных специалистов-востоковедов с мировым именем. В прошлом году указом Туркменбаши был создан Институт по изучению культурного наследия Туркменистана и Центральной Азии, призванный стать крупнейшим в регионе специализированным научным центром. Сам Ниязов, инициировавший этот процесс, определяет его цель как сохранение - на фоне нивелирующего влияния глобализации - национальной самобытности туркменского народа, его неповторимого культурного облика, традиций, ценностей, складывавшихся столетиями. Туркменбаши, кстати, лично возглавил работу над написанием книги "Рухнама" - своеобразного духовного кодекса туркмен, обобщающего жизненные установки государства и народа - от внешней политики до норм поведения в быту.
Очевидно, что мотивацию поступков Ниязова, загадку его феномена как политика нельзя распознать, механически соотнося их с привычными для Запада стандартами и нормами, как и с логикой советско-партийного аппаратного мышления. Даже с восточной традицией преклонения перед властью. Ниязов столь же самобытен, как и его страна, и самобытность эта зиждется на исторической траектории туркмен, их особой ментальности как народа, живущего, по выражению туркменской поэтессы древности Сахиб Джемал, "на перекрестке семи дорог света". Народ, прямой наследник античной парфянской цивилизации, основатель великих средневековых империй, в последующем лишившийся былого величия и в течение восьми последних столетий раздираемый внутренними распрями и внешними врагами (советский период лишь мгновение на этом фоне), переживший и массовый исход, и трагическое землетрясение, почти поставившие нацию на грань физического выживания, имеет свой, особый взгляд на мир. И это нужно учитывать, оценивая деятельность Ниязова на посту президента страны и созданную им систему взаимоотношений между властью, которую он олицетворяет, и народом, плоть от плоти которого является.
Ашхабад-Москва
