Бахтияр Тузмухамедов
Фото Reuters
Президент Украины Петр Порошенко в Мюнхене высказался против проведения на подведомственной ему территории международной операции по поддержанию мира. С одной стороны, он не считает развертывание интернационального контингента своевременной мерой, поскольку на это уйдет минимум полгода и все это время «украинский народ будет продолжать гибнуть вследствие действия агрессора». С другой стороны, он полагает достаточным «международный мониторинг на границе с Украиной», что позволило бы установить «мир и стабильность на протяжении недели».
В то же время в одном из недавних интервью Порошенко заявил: «Мы не хотим присутствия оккупационных войск, а оснований для присутствия миротворцев нет, так как Украина сама может контролировать свои границы». Словом, непонятно: нужды в международном контингенте нет, поскольку он опоздает, или же какое-то международное присутствие все же необходимо для наблюдения за границей, или же и в последнем необходимость отсутствует, так как Украине самой по силам приглядывать за кордоном? Более того, Порошенко вторит некоторым западным политикам, категорично заявляя о неприемлемости замораживания конфликта, в итоге имея конфликт незамороженный.
В апреле прошлого года по просьбе «НГ», правда, при условии анонимности, автор пофантазировал на тему знакомых ему путей урегулирования разгоравшегося кризиса на юго-востоке Украины: если надо предотвратить кровопролитие, «пусть сначала зайдет Россия как наиболее близко расположенное государство из способных проводить миротворческие операции (как то и дело заходит Франция в африканские страны, в недалеком прошлом Италия – в Албанию, Австралия – в Восточный Тимор, причем не всегда с согласия этих стран), разделит враждующие стороны, а потом подтянутся другие участники операции. Да и обоснование в виде резолюции СБ можно будет задним числом подтянуть (см. «НГ» от 17.04.14).
Эти размышления во многом устарели: насилие давно переросло в состояние, которое в международном праве именуется «вооруженным конфликтом немеждународного характера». То есть, говоря языком Женевских конвенций о защите жертв войны, речь уже не идет о «случаях нарушения внутреннего порядка и возникновения обстановки внутренней напряженности, таких как беспорядки, отдельные и спорадические акты насилия и иные акты аналогичного характера». Стороны конфликта не способны ни одержать убедительную победу, ни согласиться на то, чтобы остановить военные действия, даже поступившись какими-то целями или воздержавшись от развития наметившегося успеха. Множатся потери среди воюющих, еще более – жертвы среди мирного населения, разрушена промышленная и бытовая инфраструктура, остался в воспоминаниях привычный уклад жизни.
Обстановка во многом сходна с периодом распада Югославии в 1991–1995 годах, особенно как она развивалась в Боснии и Герцеговине, в меньшей степени – в Хорватии: ослабленная и раздробленная власть в столице, с надеждой внимающая обещаниям о финансовой и материальной поддержке извне, удельные князья на местах, преследующие собственные интересы, а с другой стороны – упершиеся в свою, как они считают, землю повстанцы, рассчитывающие на покровительство соседа за ближайшей границей.
Я по-прежнему считаю, что реальным потенциалом для скорого развертывания операции с целью прекращения вооруженного конфликта и стабилизации обстановки обладает именно Россия, у которой для этого есть не только ресурсы, но и немалый опыт. Полагаю, что наши военные могли бы найти общий язык с командирами на обеих сторонах, поскольку среди них могут еще оставаться те, кто служил в единых Вооруженных силах. Не один год работая в международном коллективе, я ежедневно наблюдаю, как эффективно взаимодействуют российские и украинские офицеры, ранее служившие в войсках или МВД своих стран. Но можно представить, чем в нынешней ситуации обернулся бы ввод в соседнее государство российского воинского контингента, даже если бы он развел воюющих и прекратил войну в течение пресловутой недели. Таких победителей в наши дни ох как осудят!
В идеале для начала операции по поддержанию мира (ОПМ) под флагом ООН требуется согласие стороны конфликта и принятие Совбезом резолюции, определяющей ее мандат. В реальной жизни, как уже говорилось, случается иначе. Вот если бы России и Франции удалось договориться о параметрах резолюции и привлечь в союзники Китай, тогда от двух других постоянных членов СБ – США и Британии – потребовалось бы всего лишь воздержаться или не участвовать в голосовании, чтобы ее принять (при условии поддержки еще шестью непостоянными членами). Почему-то кажется, что в этом случае можно было бы надеяться на согласие Киева, Донецка и Луганска.
Нужно ли на развертывание операции полгода? Если бы не вызывала заведомого отторжения идея ввода передового российского контингента, то в идеале во исполнение мер в рамках Системы резервных соглашений ООН контингенты должны начать прибывать на театр в течение одного–трех месяцев после принятия резолюции СБ. Такие соглашения с Секретариатом ООН подписали не менее 90 государств, сообщив о том, какие подразделения, технику и средства обеспечения они могли бы предоставить.
Кстати, ООН практикует одалживание боевой и иной техники у государств-членов на возмездной основе, в чем, кстати, не раз участвовали некоторые государства Восточной Европы, получая за, как говорят, подержанные и не совсем пригодные для немедленного применения по прямому назначению БТР и грузовики не только арендную, но и амортизационную плату. Не думаю, что по обе стороны границы совсем не найдется несколько десятков пусть не новейших, но вполне боеготовых единиц необходимой техники, которую надо только перекрасить в белый цвет.
А вот кто бы дал войска… Россия и ЕС не подходят, у Белоруссии мало опыта участия в операциях целыми батальонами, США не только не подходят, но и вряд ли имеют свободные силы, которые есть у Китая, однако он дает войска в миссии ООН в странах, где у него есть сырьевые интересы.
Зато войска и опыт есть, скажем, у Аргентины, Фиджи или Пакистана, а прямого интереса в конфликте у них нет. Миротворцы из Пакистана в Украине – кто-то скажет, что это абсурд. А почему бы и не абсурд, если ни драма, ни трагедия до сих пор не способны остановить бойню.
