Нино Бурджанадзе: Руководство Грузии упустило исторический шанс

Нино Бурджанадзе пытается достучаться до грузинской власти. Фото со страницы Нино Бурджанадзе в Facebook

В Грузии проходят крупные учения НАТО «Достойный партнер-2017». В Абхазии Россия концентрирует тяжелую технику, а в Южной Осетии российские военные проводят локальные учения. Тбилиси на днях посетил вице-президент США Майк Пенс. В Сухуми с визитом собирается президент РФ Владимир Путин. Отношения России и Грузии опять подошли к опасной черте? Своими опасениями, видением ситуации с обозревателем «НГ» Юрием СИМОНЯНОМ делится лидер демократического движения «Единая Грузия», экс-спикер парламента, и.о. президента Грузии в 2007–2008 годах Нино БУРДЖАНАДЗЕ.

– Ситуация сегодня сложная как на международной арене, так и для Грузии. Все мы скатываемся в эпоху новой холодной войны. Я не думаю, что разумный человек, тем более занимающийся политикой, может быть не обеспокоен этим. Конечно, существовали надежды на улучшение отношений между Россией и США. Но сейчас я с большим опасением смотрю на ту антироссийскую истерию, которая выходит за рамки разумного и может иметь крайне негативные последствия для всех, в том числе для моей страны.

– И именно в Тбилиси вице-президент Майк Пенс анонсирует законодательное утверждение антироссийских санкций. Одновременно Кремль объявляет о готовящейся поездке Владимира Путина в Абхазию…

– Сам по себе визит вице-президента США я бы восприняла позитивно, если бы он не был приурочен к учениям НАТО, которые проводятся демонстративно и провокационно на территории Грузии. Конечно, заявление вице-президента США о том, что Вашингтон поддерживает территориальную целостность Грузии, важно для нас. Но другое дело, что будут делать США или кто-либо другой для того, чтобы территориальная целостность Грузии была восстановлена? Иллюзии, которые испытывают в Грузии очень многие, что США якобы решат эту проблему, вредят грузинским интересам. Я с самого начала говорила, что должно делать грузинское руководство. Во-первых, воздерживаться от таких провокационных действий, как учения НАТО. Когда в 500 метрах от российских военных баз, которые, к сожалению, находятся на нашей территории, с грохотом проезжают американские танки с американскими флагами (военная техника была доставлена в порт Поти и оттуда своим ходом – на базы, где проходят эти учения. – «НГ»), это, конечно, вызов для России. Ничего хорошего в этом я не вижу. Уверена, что со стороны России последует ответ. Я, конечно, очень расстроена сообщением о том, что Путин собирается в Сухуми. Конечно, для меня лично это болезненно, и я бы хотела, чтобы у нас были такие отношения, чтобы Путин приехал в единую целостную Грузию, в Тбилиси, а потом и в Сухуми, и Цхинвали, в любую точку, но не в Сухуми или Цхинвали, которые отделены от Грузии. У грузинского руководства были исторические шансы для недопущения таких моментов и для улучшения грузино-российских отношений. Однако сегодняшнее руководство, боясь разгневать своих патронов в США, упустило этот шанс. Я прекрасно помню заявление Путина, а он трижды повторил, что готов встретиться с новым руководством Грузии, готов дискутировать и искать пути выхода из сложной ситуации, в которой оказались российско-грузинские отношения. Грузинское руководство это заявление слышало, но, опасаясь предстать в глазах Запада пророссийским, его проигнорировало.

– Но что может грузинское руководство, если Москва для полномасштабного урегулирования отношений призывает смириться с новыми реалиями, то есть с независимостью Абхазии и Южной Осетии? И само при этом для улучшения отношений требует у Москвы отозвать признание суверенитетов Абхазии и Южной Осетии. Тупик.

– До переговоров требовать ничего не надо ни с одной, ни с другой стороны. Да, есть определенные российские круги, в которых постоянно говорят о том, что Грузия должна смириться с реальностью. Но для меня важно заявление, которое сделал Путин, когда на подобный вопрос ответил, что если грузины и абхазы, грузины и осетины договорятся, в каком государстве им жить, в какой правовой среде, то Россия не будет вмешиваться и не будет возражать против этого. То есть на дипломатическом языке это означает: если грузины и абхазы, грузины и осетины договорятся, то это будет и в интересах России. Это нелегкий путь. И у меня нет иллюзий, что этого можно добиться одной-двумя встречами. Но нужно было начинать, грузинское руководство должно было постепенно делать шаги к восстановлению доверия. Нужно было разговаривать с абхазами, осетинами, расследовать обстоятельства августа 2008 года и наказать Саакашвили за то, что он разрушил те мосты, которые уже восстанавливались между грузинским и осетинским народами. В этом случае считаю, для решения абхазского и осетинского вопросов открылся бы совершенно другой путь, более широкий. И здесь нужно было обязательно подключить Россию. Ей надо видеть, что у границ не будут угрожать натовские танки и ракеты. Вот тогда можно будет строить доверительные отношения. Однако со стороны Грузии это сделано не было. Нынешние требования об отзыве Россией признания независимости или выводе войск с территории Грузии как предусловие переговоров – путь в никуда.

– На ваш взгляд, ситуация безнадежная или есть ресурсы для каких-то позитивных подвижек?

– Ситуация сложная. Время работает не на нас, не в интересах Грузии. В Абхазии и Южной Осетии растет новое поколение, которое ничего хорошего об отношениях с грузинами не знает. В отличие от старшего поколения, которое помнит и плохое, но, безусловно, и хорошее. В целом ситуация меняется не лучшим образом для того, чтобы восстанавливать те позитивные узы, которые очень важны для решения этих конфликтов. Я думаю, что Грузия своими неправильными действиями все больше и больше отдаляется от решения этих проблем. Россия же заходит все глубже и глубже в отношениях с Абхазией и Южной Осетией. Выход из этого тупика найти становится сложнее. Я не скажу, что опускаются руки, но я расстраиваюсь, когда вижу, сколько времени мы теряем и как осложняется возможность решения проблем. Тем не менее я уверена, что такой шанс все еще есть. Но, к сожалению, я не вижу готовности грузинского руководства использовать его. Оно слишком привязано к интересам определенных американских кругов.

– Власти Грузии ведут себя инертно. Но разве есть общественный заказ на улучшение отношений с Россией?

– Я встречалась с огромным количеством людей во время кампании по выборам в парламент. Я спрашивала, хотят ли они улучшения отношений с Россией? Хотят, чтобы Грузия вступила в НАТО ценой ухудшения отношений с Россией? Ответы однозначно свидетельствовали, что людям важны нормальные отношения с соседней страной. Но власти сделали все, чтобы я и моя партия остались вне парламента. Нарушения в ходе подсчета голосов были зафиксированы наблюдателями ОБСЕ. Мы подали более 300 исков с требованием открыть данные выборов хотя бы по одному участку для получения доказательств того, что избиратели не голосовали за нас. Во всех 300 исках нам отказали. Очевидно, я для властей была бы неудобной фигурой в парламенте со своими вопросами о неправильной внешней политике, равно как и о внутренней. Я бы начала настаивать на прямых контактах, на прямом диалоге с Россией. Поэтому наша партия была абсолютно не выгодна Бидзине Иванишвили (основатель правящей партии – «НГ») и его команде, и нас отстранили от парламентской деятельности. Тем не менее мы продолжаем активно бороться для того, чтобы действительно поменять ситуацию в стране, чтобы власти наконец поняли, что единственный путь решения проблемы – диалог, а не конфронтация с Россией. Диалог этот ни в коем случае не означает восстановления Советского Союза или губернского статуса нашей страны. Но в Грузии, к сожалению, вопрос ставится именно так. При этом, когда наш президент выступает в Грузии на английском языке с трибуны с американской символикой, никто не намекает на превращение страны в неофициальный штат США.

– Время от времени в Тбилиси раздаются требования политиков и НПО к властям принять меры для снижения уровня российской пропаганды. В чем выражена эта пропаганда?

– В том, о чем я сейчас говорила. Предложение вести диалог с Россией и считается пропагандой. Нас называют пророссийской партией, обвиняют чуть ли не в предательстве родины за то, что я говорила о необходимости диалога. Грустно для политика, когда приходится элементарно объяснять, что для решения проблемы в современном мире существует только два пути – война или переговоры. Я предпочитаю переговоры, и это называют «прорусской пропагандой». Когда говоришь, что пора действовать в интересах собственного государства, а не США, то это тоже называется «прорусской пропагандой». Я понимаю, что России сложно предпринимать позитивные шаги в отношении Грузии, когда не последовал отклик на заявление президента Путина о готовности встретиться с грузинскими властями, когда в нашей стране пронатовская истерия. Но все равно нужно искать выход.