Давид Смелянский В роли продюсера я только однажды был приобщён к постановке пьесы Чехова. Это была «Чайка» Андрея Кончаловского в театре им. Моссовета. Спектакль входил в программу фестиваля «Черешневый лес». Сценографом был Эццио Фриджерио, который делал декорации в спектаклях Джорджо Стрелера. Художником по костюмам ≈ Рустам Хамдамов, фигура тоже известная и культовая. Композитором ≈ сам Эдуард Артемьев. Вся команда состояла из людей серьёзных художественных амбиций, а потому всё должно было быть сделано по высшему разряду. Надо сказать, что Андрей Кончаловский к каждой даже самой незначительной детали подходил с кинематографической дотошностью. Но те подробности, которые необходимы в кино, совсем необязательны в театре. Например, он требовал, чтобы чайка, которую приносил Тригорин, имела вид действительно только что убитой.
Я специально ездил в Лондон, где искал анатомические мастерские, где по живому пёрышку мне собирали чучело этого главного символа пьесы. Правда, после трёх-четырёх спектаклей догадаться, что это чайка особенная, что делали её в Лондоне, а не в любой другой российской мастерской, было нельзя. Вид у неё был такой же, как и во всех остальных чеховских спектаклях под названием «Чайка». В Лондоне мы заказывали и обувь для Тригорина, но и тут промахнулись, туфли оказались малы, и потом по всей Москве мы искали жидкость для растяжки. Скажу честно, сшили бы в мастерской Малого театра, уверен, не хуже. Мебель была куплена в антикварном магазине, естественно, тоже очень дорогая. Но она не соответствовала размерам сцены, поэтому её подгоняли под необходимые масштабы, отрезая без сожаления всё лишнее.
Переговоры с артистами по поводу гонораров вёл я. Не хочу называть имен, но признаюсь, что потребности их скромными назвать трудно. Когда приватно я спросил одну актрису, сколько она желает за свою работу, мне было заявлено: мы же не на рынке. Прямой вопрос, очевидно, покоробил художественную натуру, но цену она всё-таки назвала. Тут покоробило меня ≈ сумма гонорара оказалась неожиданной даже для меня, человека ко всему привыкшего. А потом спектакль поехал на гастроли по Италии, и каждый требовал себе приличный дорогой номер в гостинице. А я думал о несчастной героине нашего спектакля. Как же она, Нина Заречная, бедная в вагоне третьего класса рядом с грубыми мужиками добиралась в захолустный Елец, где ждал её маловыгодный ангажемент и купцы с пошлыми любезностями.
А ещё я вспомнил рассказ Чехова «Антрепренёр под диваном». Антон Павлович рассказал закулисную историю про антрепренёра Индюкова, коварно обманувшего бедную актрису Дольскую-Каучукову. Как же смешно и грустно рассказал. Как же весело и зло пересказал бы он наши сегодняшние закулисные истории, а их так много. И все они ждут своего Антошу Чехонте. Появится ли? Пусть через 100, 200 лет, а вдруг?
