Счет идет на дни

ЗНАЧЕНИЕ проекта военной доктрины РФ для Вооруженных сил страны и процесса военного строительства в целом неоспоримо. В нем обрели воплощение новые взгляды отечественной научной, военной и политической мысли. Структура документа продуманна и обоснованна, есть определение многих понятий и конкретизация основных направлений деятельности и задач различных структур по обеспечению военной безопасности государства.

Однако при более подробном изучении возникают достаточно серьезные претензии к опубликованному варианту. Указание президента о разработке документа было дано достаточно давно, и занимались этим вопросом авторитетные, с большими научными возможностями организации государства. В данном виде, когда до рассмотрения с последующим утверждением, по плану - в ноябре, практически не осталось времени, представляемый проект тем не менее не выглядит доработанным. Большое количество замечаний относится к разделам, отражающим собственно военные вопросы, т. е. те, которые, безусловно, должны быть здесь наиболее продуманными. Это неприятно удивляет, поскольку именно в свете методологического значения данного документа, на его основе в будущем должны осуществляться планирование и принятие решений о дальнейшем строительстве военной организации государства, применении ВС в том или ином случае, а также вестись военно-научные исследования в этой области. Предлагаемый вариант изобилует большим количеством неточностей, недомолвок, повторений и прочих недостатков, недопустимых для документа такого уровня.

Вопросы возникают уже с первого абзаца - по новому определению военной доктрины. Из него непонятна необходимость его создания. Более того, с определенной точки зрения приводимая формулировка даже вредна, так как закладывается в фундамент дальнейших исследований в этой области и разработки следующей военной доктрины (необходимость в которой рано или поздно возникнет). С официальным принятием все другие определения, приводимые в существующих энциклопедиях, словарях, учебных пособиях и т.д. теряют силу. Если новый вариант начинается с "предотвращения войн и вооруженных конфликтов" и в нем уже отсутствуют упоминание о рассмотрении в военной доктрине взглядов на сущность и цели будущих войн и вооруженных конфликтов, а также на подготовку к ним вооруженных сил, это позволяет говорить о постепенном выхолащивании сути военной доктрины, конкретного содержания.

Не менее серьезные нарекания вызывает и второй абзац. Согласно ему "военная доктрина является документом переходного периода - периода становления демократической государственности, многоукладной экономики, преобразования военной организации Российской Федерации..." Здесь вполне уместен вопрос: а после прохождения данного переходного периода необходимость в военной доктрине отпадет? - ведь такая формулировка означает, что любая военная доктрина является документом только того или иного переходного периода.

В предлагаемой в п. 2.2. классификации современных войн по военно-политическим целям они делятся на "справедливые (для стороны, подвергшейся агрессии)" и "несправедливые (для стороны, предпринявшей агрессию". Многие, однако, согласятся, что оценка войн по "справедливости" весьма относительна. Так, если бы в 1939-1941 гг. мировое сообщество, решив предотвратить дальнейший рост военной угрозы со стороны фашистской Германии и восстановить завоеванные ею государства, приступило к осуществлению этого военным путем, война со стороны Германии как подвергшейся нападению была бы справедливой, а для ее противников - нет. Уместно, по-видимому, было бы разделять войны по отношению к положениям международного права - на соответствующие и не соответствующие ему.

Предлагаемая классификация относит все войны с применением "оружия массового поражения" (термин, справедливость применения которого в документе такого рода весьма сомнительна) к категории "ядерных", что также представляется по меньшей мере не совсем корректным. Возможно, более правильным было бы говорить в данном случае о войнах, ведущихся с применением только обычных или ядерных (химических, биологических) средств поражения.

К сожалению, одной из особенностей современного этапа является возможность перерастания любой войны или вооруженного конфликта с применением только обычных средств поражения в войну (вплоть до мировой) с применением ядерного, химического или биологического оружия. Но в п.2.4. эта возможность допускается лишь в качестве особенности мировых войн. Для региональных войн допускается возможность только "постоянной угрозы применения ядерного оружия", а в характеристике локальных войн говорится исключительно об "участии ограниченных сил и средств сторон". Составители данного раздела упустили существование нестратегического ядерного оружия, применение которого, к сожалению, полностью исключить невозможно и недопустимо. Однако, даже если это произойдет, война может не выйти из рамок локальной. Конечно, это только теория, но доктрина и должна содержать достаточно широкие, и в то же время конкретные определения.

Описания характера мировых, региональных и локальных войн в п.п. 2.4., 2.5. и 2.6. в числе определяющих признаков включают "радикальные", "важные" и "ограниченные военно-политические цели", но нигде в тексте не дается каких-либо определений данных терминов, что также позволяет подвергнуть сомнению их объективность и научность.

Есть, конечно, замечания, и не носящие принципиального характера. Так, п. 2.9. в числе особенностей именно локальных войн называет "острое информационное противоборство", в то время как уже в первом разделе в п. 1.2. оно названо в качестве основной черты, характеризующей современную военно-политическую обстановку. Последний абзац п. 2.16. представляется более приемлемым перенести в п. 2.23., логично следующий за описанием особенностей, учитываемых при создании группировок войск (сил) для решения стоящих перед ВС задач. Сомнение вызывает включение в число задач Вооруженных сил "по обеспечению военной безопасности" "эффективное и твердое руководство штабами и войсками (силами) (т.е. самими собой), а также необходимость определения военной доктриной принципа комплектования смешанных воинских формирований СНГ.

Есть и еще один принципиальный вопрос: а успеют ли авторы документа за столь незначительный оставшийся срок до утверждения внести соответствующие поправки? Конечно, можно принять военную доктрину и без учета вышеприведенных и иных замечаний, но это может привести к необходимости вскоре, если не сразу же после этого, начинать разработку новой доктрины, так как принятая перестанет отвечать реалиям современной военно-политической обстановки и в связи с этим не сможет выполнять свои функции.

В заключение можно привести характерный пример. В 1994 г. после утверждения "Основных положений военной доктрины Российской Федерации" генерал армии Борис Громов будучи заместителем министра обороны выступал с лекцией по содержанию этого документа перед слушателями и преподавателями одной из военных академий. После лекции было задано несколько вопросов, и на один из них, по разъяснению сути некоторых неопределенных в документе понятий, генерал говорил, что данные "Положения" разрабатывались в спешке, и теперь задачей военной науки является подведение под них теоретической базы, что вызвало закономерное удивление и разочарование аудитории. Результат общеизвестен. Рожденные в таких обстоятельствах "Основные положения военной доктрины РФ" фактически не сыграли должным образом предназначенной им роли в деле создания новой военной организации России.