Джордж Робертсон  |  |
Отчасти тем, что даже через десять лет после окончания идеологической и военной конфронтации в Европе мы все еще цепляемся за старые стереотипы. Они выходят на первый план, как только намечается расхождение наших интересов или взглядов. Самый наглядный пример тому - Косово.
Союзники по НАТО и значительная часть международного сообщества рассматривали предпринятые в Косово действия как борьбу за предотвращение гуманитарной трагедии и дестабилизации в более обширном регионе, равно как и за утверждение основных ценностей, на которых должны строиться отношения в Европе в XXI в. Между тем многие в России, как представляется, восприняли действия альянса как геополитический заговор, направленный на утверждение постоянного присутствия Североатлантического союза на Балканах. Россия также осудила НАТО за то, что этот военный блок начал действовать, не дожидаясь принятия конкретной резолюции ООН по данному вопросу. Альянс, напротив, утверждал, что действует в духе Устава ООН. Добиться принятия резолюции было невозможно в силу известной позиции России в Совете Безопасности ООН. Короче говоря, в то время как Москва обвиняла Запад в односторонних действиях, последний исходил из того, что в действительности именно РФ не проявляла желания разделить ответственность за предотвращение эскалации новой трагедии на Балканах.
Хочу быть правильно понятым: нет ничего необычного в расхождениях по такому важному вопросу, как Косово. Даже союзники по НАТО не всегда были единодушны в своих подходах к этой сложнейшей проблеме. Однако мы смогли решить наши внутренние проблемы путем открытого диалога. В то же время реакция России, по мнению стран - членов альянса, являлась отражением скрытого опасения того, что позиция НАТО определялась некой сознательной антироссийской интригой и пренебрежением интересами Москвы. В конце концов наши консультации в рамках Совместного постоянного совета НАТО-Россия стали жертвой подобных взглядов: несмотря на то что в ходе нарастания косовского кризиса у нас состоялось множество откровенных и чрезвычайно полезных обсуждений, РФ приняла решение прервать их после начала военно-воздушной операции НАТО. Консультации впоследствии возобновились, но пока они ограничиваются вопросами, связанными с положением на Балканах.
Не могу сказать, что наши расхождения - это просто "недопонимание". Некоторые из них являются вполне реальными и значительными. Однако возражения у меня вызывает подход к этому явлению. Мы не можем позволить этим разногласиям поставить под угрозу весь круг вопросов, составляющих суть взаимоотношений между НАТО и Россией, видя в них что-то вроде излишней роскоши. Североатлантический блок и РФ играют ведущие роли в обеспечении европейской безопасности, и постоянный диалог по стратегическим вопросам отвечает как нашим взаимным интересам, так и интересам всех остальных государств.
НАТО и Россия следовали этой логике на протяжении нескольких лет. Разрывая паутину недоверия времен холодной войны, мы добились такого прогресса, о котором раньше не приходилось и мечтать. Подписание в мае 1997 г. Основополагающего акта и создание Совместного постоянного совета стали поворотным моментом в истории европейской безопасности. Отныне мы не будем рассматривать друг друга как противников, станем советоваться по основным вопросам, затрагивающим нашу безопасность. Теперь обеспечение безопасности не будет той игрой с нулевым результатом, когда выигрыш одной стороны означает проигрыш другой.
Наша Рабочая программа являлась отражением этого нового подхода к безопасности на основе сотрудничества. Она охватывала целый ряд проблем, которые нам предстояло решать вместе, в том числе предотвращение распространения оружия массового уничтожения, переподготовка военнослужащих, сотрудничество в сфере науки и окружающей среды и взаимодействие в области вооружений. Уже обсуждалось создание Информационного бюро НАТО в Москве, а Военная миссия блока в российской столице должна была вот-вот открыться. Ни одно из этих событий не изменило бы хода истории мгновенно. Но нам казалось, что при условии последовательной реализации этих планов в полном объеме они могли бы привести к революционным переменам - тогда былые противники стали бы партнерами и друзьями.
НАТО и Россия смогли добиться указанных результатов совместными усилиями, поскольку отказались от идеологии в пользу прагматизма. В своей решимости принять на себя совместную ответственность мы действовали исходя из своих стратегических интересов, а не исторических рефлексов. У нас появился шанс, и мы постарались им воспользоваться. Более того, к моменту подписания Основополагающего акта практика все более подталкивала нас к сотрудничеству, и военнослужащие государств альянса, стран-партнеров и России уже успешно взаимодействовали в Боснии. В то же время российские офицеры работали в штаб-квартире Вооруженных сил НАТО в Бельгии, чтобы способствовать нашему военному сотрудничеству на Балканах. Таким образом, дальнейшая структуризация политических взаимоотношений между НАТО и Россией представлялась и логичной, и неизбежной. По сути, признавалась непреложная политическая реальность - мы просто-напросто обречены на сотрудничество.
В сущности, и в Косово превалировали те же мощные политические факторы, побуждавшие нас сотрудничать. Хотя взгляды Запада и России не всегда совпадали, мы выработали общий дипломатический подход к прекращению конфликта и сейчас предпринимаем совместные усилия в этом регионе для обеспечения прочного мира. На решение нашей общей задачи - мир в Косово в рамках демократической Югославии - уйдут годы напряженного труда. Но НАТО и Россия, безусловно, справятся с ней, если совместно будут держать ситуацию под контролем.
Совершенно очевидно, что наше сотрудничество на Балканах сыграет определяющую роль в дальнейшем развитии взаимоотношений между НАТО и Россией.
Однако почему мы должны ограничивать наш диалог лишь проблемой Косово? Не является ли это доказательством, что скорее ограниченность, а не широта дискуссий вредит нашим отношениям?
Убежден, что нарочитое молчание не принесет пользы европейской безопасности. Нам нужен самый широкий диалог как в рамках Совместного постоянного совета, так и в других органах, для обсуждения множества вопросов. Возьмем, к примеру, проект новой российской военной доктрины. У нас вызывает беспокойство тот факт, что документ отходит от принципа взаимной безопасности на основе сотрудничества, поскольку базируется на более мрачной, более конфликтной картине международных отношений. Предметом общей озабоченности является и Чечня. Безусловно, каждое суверенное государство может и должно бороться с терроризмом. Однако всегда необходимо задаваться вопросом: действительно ли поставленная цель оправдывает используемые средства? Данный конфликт не только вызывает серьезную озабоченность в гуманитарном плане, но и поднимает другие вопросы. Нынешнее присутствие российских Вооруженных сил на Кавказе превышает существующие и планируемые ограничения, зафиксированные Договором об обычных вооруженных силах в Европе. Исходя из этого конфликт может оказать отрицательное влияние на успешное завершение стамбульской встречи в верхах ОБСЕ, намеченной на вторую половину ноября. Как Россия, так и Запад возлагают на этот саммит большие надежды, рассчитывая, что он поможет устранить препятствия на пути возобновления сотрудничества. И мы не должны упустить эту возможность.
Все вышесказанное приводит меня к ясному выводу: мы должны освободить взаимоотношения между НАТО и Россией от этой искусственно затянутой на них смирительной рубашки. Необходимо продолжать диалог без каких-либо нами же вводимых ограничений. Разногласия - это повод расширять, а не сужать общение. Десять лет спустя после окончания холодной войны, на пороге XXI в., взаимоотношения между НАТО и Россией должны превратиться в подлинное стратегическое партнерство.
