Перекос в развитии

	ЗРС С-300 составляют основу российской системы ПРО, которая в результате сокращения превращается из зональной в зонально-объектовую. Фото Дениса Тамаровского (НГ-фото)

При общем сокращении численности Вооруженных сил Минобороны РФ в течение 1997-1998 гг. с 1,7 до 1,2 млн. человек свернута и их устоявшаяся вполне рациональная пятивидовая административная структура. В условиях, когда воздушно-космическая угроза извне и организованные вооруженные выступления групп населения внутри, постоянно возрастая и расширяясь, стали первоочередными и наиболее опасными составными частями общей военной угрозы, первоочередными мерами неожиданно оказалась ликвидация как видов ВС Войск ПВО (ВПВО) и Сухопутных войск (СВ) - тех составных частей Вооруженных сил России, возможности которых превосходили возможности аналогичных составных частей ВС США и были соизмеримы с возможностями объединенных сил НАТО. Противокосмические ("ракетно-космические") силы ВПВО переданы (срок 1.1.1998 г.) в состав РВСН, противовоздушные силы - в состав ВВС (срок 1.1.1999 г.), а СВ подчинены созданному в Генштабе "Управлению".

Административные и организационные мероприятия проведены очень быстро, и это выдается за успех и перелом в проведении реформы. С тех пор предпринимаются мучительные и безрезультатные попытки разработки оперативных аспектов применения объединенных "разношерстных", но остающихся административными структур в качестве единых оперативных командований для решения не по одной, а по нескольку разных задач. А из-за отсутствия не только финансово-экономических возможностей государства, но и теоретического военного и военно-технического задела практически ничего и не начато в главном - в корректировке еще до конца не понятной не только функциональной, но и просто организационно-штатной новой структуры ВС России. Сейчас до конца не ясно, сколько и каких видов Вооруженных сил остается на перспективу.

Ликвидация Войск ПВО как самостоятельного вида ВС, обеспечивающего и повседневное, и боевое функционирование единой системы воздушно-космической обороны государства против единого воздушно-космического противника, привела к ее развалу и оставлению государства как комплекса экономики, населения и коммуникаций незащищенным от ударов с воздуха и космоса.

Ликвидация Сухопутных войск как самостоятельного вида ВС, осуществлявшего комплектование, повседневное содержание, обучение, слаживание и обеспечение войск для борьбы с регулярными сухопутными силами внешних агрессоров закрепляет неспособность Вооруженных сил России вести антипартизанские действия против иррегулярных вооруженных формирований внутри страны (к ним их не готовили и прежде).

Мнения о целесообразности ликвидации Войск ПВО и включения ракетно-космической обороны в РВСН, а ПВО в ВВС разделились. Ввиду резко отрицательного отношения автора к этим противоестественным "наступательно-оборонительным гибридам", для большей объективности оценок и выводов, кроме изложения собственных взглядов, проанализированы позиция, аргументация и взгляды сторонников этих мероприятий.

Анализ показал, что у РВСН нет ни одного убедительного аргумента в пользу объединения с РКО. Видно лишь ведомственное стремление преувеличить значение объединения любой ценой, то есть взятия на себя других задач, несвойственных и ненужных для решения своей главной задачи; оглашения не вызывающих никакого доверия "результатов оценок" и приписывания РКО новых возможностей и даже свойств, только бы набрать численность войск до нормы вида ВС.

Нет ни одного убедительного аргумента в пользу объединения и у ВВС. Видно лишь ведомственное стремление для сохранения вида Вооруженных сил также взять на себя задачи другого вида ВС, но в отличие от РВСН не только для доведения численности до нормы вида ВС, но и с другой выгодой для себя в ущерб ему: для использования части его сил (ИА ПВО и др.) в интересах решения задач фронтовой ударной авиации в наземной войне при авиационной поддержке Сухопутных войск в ущерб задачам противовоздушной обороны.

Отметив у РВСН и ВВС только один, ведомственный, аргумент (сохранение видов ВС), оценим, какие же задачи вооруженной борьбы обещают решать "объединенные" виды ВС и какими, на что способными окажутся в результате "военной реформы" Вооруженные силы России?

1-й объединенный вид ВС - РВСН. Он способен угрожать внешним агрессорам возмездием (отмщением) за их ядерное нападение, тем самым сдерживая их или карая в случае игнорирования этой угрозы.

Современная реальность такова, что и в Ираке, и особенно в Югославии (Сербии), агрессивный альянс НАТО показал даже мыслящим старыми понятиями полную возможность сокрушать государства незахватническими военными действиями только с воздуха, принуждая их к признанию поражения. Никакие демарши и негодование слабеющей России ничего не предотвратили и не смогут предотвращать впредь.

В случае военного нападения этого наиболее опасного возможного внешнего противника на РФ он будет действовать точно так же.

Альянс способен и с Россией повторить "Югославию-99". В этом не надо сомневаться и, заблуждаясь, на что-то надеяться. Применять ядерное оружие Североатлантическому блоку нет никакой необходимости.

РВСН в течение нанесения нам неядерного поражения (равно как и во внутренних вооруженных конфликтах) будут "сидеть на ядерной кнопке". "Нажмем" ли мы ее, терпя поражение от неядерного оружия? Подумаем.

Если "нажмем" массированно, то последствия понятны: неизбежная гибель обеих сторон. Если выборочно, то, продолжая терпеть неядерное поражение, получим вдобавок еще и адекватный нашему ядерный ответ. При этом НАТО нанести ядерный ответ может и не спеша, а только после необходимого настроя мирового общественного мнения. На избиение Югославии мир смотрел, в общем, спокойно. А она не была для него смертельным "ядерным маньяком", которого надо уничтожить. Неужели Россия не станет считаться с тем, что уже сейчас ее многие сторонятся, все наши союзники дружно убегают в объятия НАТО и мелочно демонстрируют презрение к нам? Пойдем ли мы на изоляционистскую и самоубийственную "тактику скорпиона" по принципу "после нас - хоть потоп" или примем более умные решения?

(Окончание на стр. 4)

(Окончание. Начало на стр. 1)

До войны советское руководство с позиций "господства", причем не только в воздухе, грозилось "бить врага на его территории малой кровью могучим ударом". Оно считало, что достаточно уметь наносить удары, и не задумывалось о том, что надо еще уметь держать удары противника и отражать их, причем в первую очередь. Оборону оно вообще игнорировало.

В 1941 г. оно не понимало, что для неагрессивной стороны первоочередной задачей является отражение начинающих агрессию первых внезапных авиационных ударов оборонительными силами (ИА ВВС и ПВО военных округов - ПВО страны еще не было), а не задачи агрессора - завоевание господства в воздухе и авиационная поддержка войск наступательными силами ВВС, возможность первоочередного решения которых он обеспечивал себе скрытностью подготовки и внезапностью нападения.

За непонимание первостепенной важности и первоочередности задачи отражения внезапного начала агрессии - тогда в основном наземного, но и воздушного тоже - мы жестоко поплатились. В первый день вторжения враг уничтожил 1200, а за 8 дней первой воздушной операции против наших ВВС 3143 самолета, в основном новых типов. "Завоевывать господство" и "поддерживать войска" оказалось нечем. На шестой день войны враг захватил Минск и развил стремительное наступление по всему фронту, достигшее Ленинграда, Москвы, Воронежа, Сталинграда, Кавказа. Только через 1,5-2 года, с конца 1942 - начала 1943 г., были созданы предпосылки и дошла очередь до решения задач завоевания господства в воздухе, авиационной поддержки наступления Сухопутных войск, перехвата стратегической инициативы ведения войны.

Забыв катастрофический урок июня 1941 г. или не зная его, нынешнее российское руководство тоже не видит ставшей еще более важной, первоочередной для неагрессивной стороны задачи отражения внезапного начала теперь уже в основном, если не целиком воздушно-космической, а не наземной агрессии воздушно-космического по своей природе, не наземного, как прошлый, возможного противника. По существу, задачи отражения начинающих агрессии первых внезапных авиационных и ракетных ударов по всей экономической и военной структуре государства оборонительными силами просто нет и речи.

Не задумываясь о последствиях ее невыполнения, основными задачами и объединенных с ПВО ВВС провозглашаются те же, но абстрагированные от конкретики наступательные задачи, решением которых начинает нападение агрессор:

"Завоевание господства в воздухе" без раскрытия, над какими противниками, на каком этапе войны, у кого его завоевывать (одно дело у афганских моджахедов или чеченских бандформирований, а другое - у НАТО) и реально ли в нынешнем положении России об этом даже мечтать;

в случае с "всесторонней авиационной поддержкой Сухопутных войск" тоже не ясно, дойдет ли до них очередь вообще или признаем свое поражение под ударами только с воздуха и из космоса.

Умолчание о первостепенной и первоочередной, если не единственной, задаче - срыве и отражении внезапного воздушного начала агрессии - не только не мобилизует личный состав ВВС на главное, а уводит от него. Не будь ее, система ВКО и Войска ПВО не были бы так нужны, а роль объединенных с ПВО ВВС свелась бы практически к фронтовой авиации, как составной части Сухопутных войск, нужной наряду с войсковой ПВО и подобной армейской авиации на случай, если найдется противник, который пойдет на Россию наземной войной.

Предание забвению противовоздушной части объединенных ВВС, действительно чужеродной для ВВС, как и следовало ожидать (а от этого предостерегали!), опасно тем, что пока Военно-воздушные силы, если уцелеют сами, не завоюют обещаемое "господство в воздухе" и тем самым не прекратят действия ВВС противника по экономике, коммуникациям, населению и по самим Вооруженным силам, все государство несомненно (как и в 1941 г.) будет оставаться беззащитным с воздуха (и космоса), но при этом не ясно, как и от кого "защищенным" с земли благодаря "авиационной поддержке Сухопутных войск как основополагающему условию успеха".

Вызывает недоумение "смелое" намерение в условиях отсутствия летных ресурсов (техники и топлива), необходимых на подготовку летчиков хотя бы по их специализированным задачам, готовить из них универсальных пилотов, способных решать весь объем авиационных задач - конечно же, с "фронтовым" акцентом: в интересах все тех же "завоевания господства в воздухе" и "авиационной поддержки Сухопутных войск". Неужели забыли, что ресурсов на подготовку летчиков, особенно всепогодных перехватчиков самолетов и крылатых ракет в Войсках ПВО, не хватало и в лучшие времена?

Из сопоставления нынешних обещаний не только с обещаниями 1941 г. "бить врага на его территории", но и с разгромом наших ВВС в первой же воздушной операции, возникает очень обоснованное опасение: с тех ли задач Военно-воздушных сил, которые "смело" берутся решать их руководители, придется начинать возможную в будущем войну? Удастся ли нашим "смельчакам" вопреки всем прежним агрессиям содержать свои ударные силы минимум в таком же, как агрессор в момент нападения, состоянии готовности к немедленному контрнаступлению? Это очень сомнительно вообще. В Великую Отечественную войну оно удалось не в начале, как тоже хотелось, а только в ходе войны через 1,5-2 года. Сегодня же это чистейшая и катастрофически опасная утопия людей с военной практикой не более Чечни.

Пожелание сторонникам объединения ВВС и ВПВО: творческую деятельность под идеологию прошлых войн не продолжать. Она сбивает с толку, вводит в заблуждение относительно роли в войне и очередности задач ВВС, грозит как им самим, так и всей России повторением с воздуха и космоса июня 1941 г.

Практические результаты объединения ВВС и ВПВО, не показав никаких преимуществ, подтвердили лишь опасения не за равноправное объединение, а за ведомственное поглощение Войск ПВО Военно-воздушными силами без их упоминания даже в названии вида ВС. Пока во вред государству сохраняется такое объединение, надо хотя бы разобраться в его главных задачах и в их очередности, сформулировав их скромнее и реальнее. Очень важно отчетливо понимать разницу в положениях агрессора и неагрессивной стороны. Для неагрессивной стороны в отличие от агрессора называемые ВВС задачи - это задачи не начала, а середины и конца войны при ее благополучном начале и соответствующем соотношении сил!

Глядя на Вьетнам, Ливию, Ирак, Югославию, а при дальновидности и на Россию, следует всерьез и безотлагательно подумать не только о сохранении ВВС и РВСН как видов ВС, но и о судьбе России и ее Вооруженных силах в целом. Надо понять большую разницу между эфемерными в начале агрессии ядерным сдерживанием неядерной войны, завоеванием господства в воздухе или авиационной поддержкой сражающихся войск и действительной, реально необходимой воздушно-космической обороной всего государства, а не только отдельных объектов от средств воздушно-космического нападения, и придать ВС способность решать эту задачу.

Из всего сказанного следует, что развалив в ходе "военной реформы" хорошо сбалансированные по роли видов ВС и задачам послевоенные Вооруженные силы СССР и России с пятивидовой административной структурой повседневного руководства в мирное и в военное время, мы не только не создали отсутствовавшие в них оперативные структуры руководства вооруженной борьбой, но и изуродовали их административную структуру. С ведомственных подходов, а не с точки зрения здравого смысла мы "создаем" их неадекватными ни характеру наиболее серьезной военной угрозы воздушно-космического нападения, ни характеру наиболее актуальной сейчас задачи наземной антипартизанской борьбы с сепаратистами. Ликвидацией двух более сильных, чем в США и НАТО, видов ВС России - Войск ПВО и СВ - обезличена способность решать и первоочередную по времени, наиболее важную, если не единственную задачу всей вооруженной борьбы - отражение воздушно-космической агрессии, как определяющей и решающей составной части всех современных агрессий, и наиболее актуальную сегодня задачу наземной антипартизанской борьбы с крупными организованными и вооруженными нашим новейшим оружием группами населения.

Югославия очень четко показала, какие из рассматриваемых задач в какой степени и последовательности решались в современном внешнем вооруженном конфликте, какие виды сил в меру своих возможностей отбивались от агрессии, а какие от начала и до конца лишь сочувственно наблюдали из укрытий в ожидании наземной войны, которой так и не дождались югославы.

Надо набраться мужества, понять и признать: это же повторится и в агрессии альянса против России и в других ее внутренних вооруженных конфликтах! По-другому воевать ни натовцы, ни сепаратисты просто не умеет, а на это у них сил и средств хватает, и способы себя оправдывают. Надеяться на их переучивание специально для войны с ВС России вряд ли станет хоть кто-нибудь. Переделывать придется наши Вооруженные силы для любой возможной, но в первую очередь для воздушной войны с НАТО и наземной войны по подавлению сепаратистских вооруженных выступлений в своей стране!

Неужели Вьетнам, Ливия, Ирак, Югославия, Чечня, Таджикистан, Дагестан нас не научат, к решению каких военных задач в какой последовательности надо готовить ВС России и какие виды ВС в них иметь? Хочется надеяться, что разумно организуемая в настоящее время борьба с международным терроризмом в Дагестане и Чечне является началом протрезвления руководства в военных делах.