Станислав Воронин ОСНОВОПОЛАГАЮЩУЮ концепцию глубоко разработанной военной доктрины (ВД) можно определить одной фразой. Например, для ВД Японии это принцип "Оборона исключительно для обороны". В Германии времен Шлиффена и Гудериана все формулировалось одним словом: "блицкриг". Англия и США в начале века опирались на идею "морской силы". Хотелось бы услышать от авторов военной доктрины Российской Федерации, какой они представляют себе предельно краткую суть оборонной политики России? На наш взгляд, основным принципом системно состоятельной ВД РФ должен стать принцип "Гарантированное исключение внешней агрессии на базе прежде всего развитого ядерного статуса Российской Федерации". Это, разумеется, не исключает важного значения обычных вооружений, не игнорирует принципа их всемерного развития, однако приоритеты надо расставлять все же по их значимости! К "ядерному" аспекту проекта ВД мы вернемся, но вначале хотелось бы сделать некоторые замечания более общего характера.
Мир, пожалуй, по-прежнему биполярен в том смысле, что лишь одна развитая держава - Россия - способна решить свои внутренние проблемы за счет внутренних же сырьевых, технологических и интеллектуальных ресурсов. А все остальные крупные страны - не способны. Уже поэтому сильная Россия является перманентной стратегической помехой для Запада и естественным союзником третьего мира. Это не идеологический, а основополагающий (для России!) геополитический тезис, который просто необходим в отечественной военной доктрине.
В п. 1.2. среди основных черт военно-политической обстановки упомянуто "снижение угрозы развязывания мировой войны, в том числе и ядерной". На самом же деле сейчас - впервые за много лет - такая угроза возникла и прогрессирующе возрастает, поскольку деградируют Вооруженные силы России, а ее ядерные вооружения впадают в системный кризис. Это ранее, к середине 80-х гг., любые угрозы со стороны всех геополитических оппонентов СССР надежно исключались развитыми советскими ядерными вооружениями и могучими обычными Вооруженными силами.
Не где-то в середине текста, в п. 1.11., а непосредственно в том же п. 1.2. надо бы указать, что действительно основной чертой современной военно-политической ситуации стал резкий перенос центра тяжести на стратегию непрямых действий. Такая констатация сразу же высветила бы роль ядерного оружия (ЯО) как эффективнейшего непрямого средства достижения главной стратегической цели военного строительства в России - исключения агрессии против нас.
Не выглядит оправданным такой подход к приоритетам, когда "руководящие" указания оцениваются выше, чем прочная материальная база оборонной политики. Так, в пункте 1.9. на первом месте среди основных принципов обеспечения военной безопасности стоит "сочетание твердого централизованного руководства военной организацией государства с гражданским контролем ее деятельности" и лишь на четвертом - соответствие уровня готовности, подготовки и обеспечения военной организации государства потребностям военной безопасности". В п. 1.10. на шестом месте (!) стоит задача предотвращения, сдерживания агрессии и угрозы агрессии, на девятом - всестороннее обеспечение и качественное совершенствование ВС РФ, на десятом - совершенствование (хотя впору говорить о выживании! - С.Б., С.В.) экономической, технологической и оборонно-промышленной базы.
В пункте 1.26. первыми тремя основными принципами строительства и подготовки военной организации государства декларированы: адекватный учет выводов из военно-политического анализа; централизация руководства; единоначалие на правовой основе. И лишь потом "соответствие уровня... готовности... войск... задачам обеспечения военной безопасности". Эта линия достигает пика в п. 2.17., где первейшей основной задачей по обеспечению военной безопасности названо "эффективное и твердое руководство штабами и войсками (силами)" и лишь третьим приоритетом выставлена способность ВС к нанесению заданного ущерба агрессору в любых условиях обстановки.
Поэтому многое в военной доктрине логично переставить с точностью "до наоборот", устраняя перекос приоритетов в сторону "административную" и подчеркивая значение материальной основы оборонной работы деятельности ВПК, проведения НИОКР, материального оснащения и функционирования ВС и др.
Фрунзе говорил о ВД, как об учении, определяющем, кроме прочего, характер военного строительства страны. Эта часть доктрины должна быть особо привязанной к реальности. А реальность такова - глубокий кризис ВПК, особенно опасный в ядерном оружейном комплексе. Ядерный заряд - это не ЗРК С-300 или МиГ-29. Поправить свои дела за счет экспортных поставок ядерщики не могут. Полноценная и реалистичная ВД не может игнорировать эти обстоятельства - что, кстати, очень верно отметил Сергей Сокут в своем анализе проекта ВД ("НВО" # 41, 1999 г.). Утрата управления ВПК, развивающиеся тенденции декларации - вот те моменты, которые ВД обязана отразить и определить пути их преодоления.
Вопросов возникает много. Вот, например, тезис п. 1.27. о том, что среди главных приоритетов находится "развитие войск, обеспечивающих стратегическое сдерживание (в том числе и ядерное)". Интересно, как авторы проекта военной доктрины мыслят себе неядерное стратегическое сдерживание?
Что касается концептуальной сути военной доктрины. Представляется некорректным, что проект ВД прокламирует (в п. 2.1.) готовность России к ведению войн - пусть даже исключительно в целях "предотвращения, отражения и пресечения агрессии". Системно состоятелен, очевидно, лишь такой подход, когда готовность к немедленным активным действиям, прежде всего для стратегических ядерных сил, гарантированно исключает для России угрозу агрессии. Как уже говорилось выше, к 80-м гг. угроза внешней войны для нас практически отсутствовала вследствие наличия могучих ядерных сил и мощных обычных вооружений. Сегодня угроза возникла и усиливается в той мере, в какой ослабевает наш оборонный потенциал. Терять обычную армию нам нельзя никак. Однако для того, чтобы лучше выявить суть ситуации, поставим мысленный эксперимент в двух вариантах: Россия лишается своего ЯО при сохранении нынешнего уровня обычных ВС; и Россия сохраняет ЯО при полной утрате обычных ВС. Когда угроза внешней агрессии против нас более вероятна? Представляется, что ответ очевиден.
Если мы принимаем тезис о готовности к войнам, то ядерное оружие оказывается всего лишь "пристяжной" оборонной "упряжки", а не "коренником". Если мы принимаем тезис о гарантированном исключении агрессии, то он подразумевает абсолютный приоритет ЯО России - при подчиненности этому приоритету всего военного строительства.
Не исключительно, но прежде всего ядерный статус России вынужден, вынуждает и будет (если, конечно, мы сохраним полноценный характер этого статуса) вынуждать любого нашего оппонента отказываться от намерения развязать разрушительную агрессию против нас. Вот этой основополагающей мысли в проекте военной доктрины нет. И вряд ли случайно то, что блок ВД, относящийся непосредственно к ЯО, имеет нумерацию всего лишь "1.24." и ЯО рассматривается там всего лишь как действенный (а не абсолютно приоритетный) фактор сдерживания агрессии. Потенциал ядерного сдерживания - по букве проекта ВД - должен только обладать способностью "гарантированно" нанести "заданный ущерб любому государству-агрессору" и т.д. Но России-то нужен такой ядерный потенциал, который гарантированно исключал бы поползновения "любого государства" к агрессии.
В статье двух профессоров АВН - Владимира Сиволоба и Михаила Сосновского ("НВО" # 41, 1999 г.) есть интересный тезис: "Алгоритмы применения ЯО должны стать составной частью ВД". Что ж, тут есть о чем говорить. Но ведь пока в имеющийся проект ВД подобные аспекты просто не встраиваются. Им там нет места.
Вот почему, на наш взгляд, было бы оправданным введение в российскую военную доктрину особого приоритетного раздела с условным наименованием "Ядерно-оружейная политика России". Отметим ряд положений, которые надо бы туда включить.
1. Обеспечение суверенитета и военной безопасности РФ без ущерба безопасности других стран возможно лишь при приоритетной роли ядерных вооружений Российской Федерации. Ядерное оружие РФ имеет уникальные, свойственные лишь ему оборонные качества, и безопасность России зависит в военно-политическом отношении от того, насколько внешний мир будет и в будущем убежден в высоких сдерживающих качествах ЯО России, в том числе на региональном, континентальном уровне.
2. Цель политики РФ в области ЯО - исключение опасности ядерной или неядерной агрессии против России с учетом того, что прежде всего ЯО и обеспечиваемая им неотвратимость возмездия остаются реальным средством предотвращения нападения на Россию и развязывания крупномасштабной войны против нее.
3. Государство решает задачу поддержания оборонного потенциала страны, прежде всего ядерного оружейного комплекса на уровне, адекватном выполнению задачи гарантированного исключения угрозы агрессии. Эта деятельность РФ является ее внутренним делом и не наносит ущерба национальной безопасности других стран. Международные действия в сфере ограничения и сокращения ядерных вооружений возможны лишь на основе права выбора каждой стороной приемлемой для нее структуры своих стратегических сил.
4. Ядерные вооружения России не предназначены для демонстрации силы с целью получения односторонних преимуществ вне национальной территории. Они являются исключительно средством обеспечения национальной безопасности, глобальной и региональной стабильности - вне зависимости от того, противостоит ли России в какой-либо области какое-либо государство или группа государств в данный исторический момент.
Российская Федерация, во-первых, считает благотворным для дела мира принятие международных договоренностей, согласно которым ядерные вооружения сторон базировались бы исключительно на национальной территории ядерных держав и (или) в пределах национальных территориальных вод.
Во-вторых, эффективно поддерживает уверенность в своем ядерном арсенале, для чего сохраняет свои возможности по его полигонной аттестации и развивает неполигонную базу аттестации ядерных вооружений.
В-третьих, оставляет за собой право выхода из Договора по РСМД в случае, если европейская и (или) иная региональная ситуация будет развиваться в направлении, угрожающем национальным интересам России.
В заключение хотелось бы сказать так. На наш взгляд, наиболее оправданным с государственной точки зрения было бы поблагодарить авторов проекта военной доктрины за большую работу по активной разработке (но далеко еще не решению) проблемы. Но с представлением окончательного проекта ВД президенту РФ необходимо повременить.
