Владимир Белоус СРЕДИ важнейших проблем в области военно-политических отношений между Россией и США, негативно влияющих на их характер, в последнее время на первом месте судьба Договора об ограничении систем противоракетной обороны. Здесь наиболее отчетливо проявляется разрыв между политическими заявлениями высшего руководства Соединенных Штатов и истинным положением дел. Как известно, президенты России и США неоднократно заявляли о своей приверженности этому международно-правовому документу, являющемуся, по их признанию, "краеугольным камнем стратегической стабильности". Несмотря на это, в последнее время Соединенные Штаты прикладывают настойчивые усилия к развертыванию ПРО территории страны, именуемой "национальной".
Однако на пути осуществления этих далеко идущих планов стоит Договор по ПРО 1972 г., который уже на протяжении почти трех десятилетий является важнейшим ограничителем гонки вооружений, лишающим каждую из сторон, даже в теоретическом плане, возможности рассчитывать на победу в любых условиях развязывания ядерного конфликта. Моделирование боевых ситуаций показывает, что в случае глубокого сокращения ядерных арсеналов сторон значение ограничений в области ПРО и их влияние на реальный баланс сил резко возрастают. В этих условиях действительным предназначением территориальной ПРО является отражение ослабленного первым ядерным ударом ответного удара другой стороны. В таком случае прежде всего проявляется дестабилизирующий характер ПРО территории страны, создающий побудительные мотивы воспользоваться появляющимся преимуществом.
Очередная атака на Договор по ПРО была предпринята в США на рубеже 1998-1999 гг. Организация противоракетной обороны от баллистических ракет (БМДО) подготовила в ноябре 1998 г. аналитическую записку "Концепция развертывания национальной системы ПРО", в которой излагаются основные подходы к ее формированию. В свою очередь, в заявлении от 20 января 1999 г. министр обороны Уильям Коэн сказал, что предстоящее развертывание "ограниченной" национальной противоракетной обороны потребует внесения поправок в Договор по ПРО 1972 г. и даже, возможно, выхода США из него, если переговоры о внесении таких поправок не увенчаются успехом.
В марте 1999 г. вначале сенаторы, а затем и конгрессмены подавляющим большинством голосов одобрили законопроект, предусматривающий создание территориальной противоракетной обороны, "как только это будет технически осуществимым". В отличие от прошлых лет президент Клинтон не использовал свое право "вето" и, скорее всего, исходя из конъюнктурных внутриполитических соображений 23 июля утвердил законопроект, хотя формально решение о начале развертывания системы ПРО будет приниматься в июне следующего года. Эти события наглядно показали, что никакого противостояния по проблеме противоракетной обороны между парламентом и президентом, о чем неоднократно говорилось в американских СМИ, по существу, и ранее не было. Весь вопрос заключался в выборе момента. Развертывание национальной ПРО откровенно возведено в ранг государственной политики, и проблема ее создания из виртуальной плоскости "будет - не будет" окончательно переведена в ординату времени "когда".
В качестве предлога, но отнюдь не истинной причины принятого решения, выдвигаются испытания Северной Кореей в августе 1998 г. ракеты "Тэпходонг-1", а также продолжение работ в области ракетных технологий в ряде стран третьего мира, характеризуемых как "возмутители спокойствия". Немалую роль в выборе момента для принятия решения о развертывании ПРО играет и набирающая обороты предвыборная кампания по выборам президента США, в условиях которой лозунги типа "Защитим Америку!" будут активно эксплуатироваться как республиканской, так и демократической партиями.
Четко просматриваются по крайней мере два аспекта, по которым США стремятся ввести в заблуждение мировое общественное мнение:
- для Соединенных Штатов существует или уже в самое ближайшее время будет создана реальная угроза нанесения по их территории удара стратегическими баллистическими ракетами таких стран, как Северная Корея, Иран и Ирак;
- национальная ПРО США будет "ограниченной", предназначенной исключительно для перехвата отдельных ракет и не подрывающей стратегическую стабильность.
Любому мало-мальски объективному аналитику трудно поверить в реальность такого "аргумента" развертывания национальной ПРО, как возможность нанесения по крайней мере в ближайшие 10-15 лет удара по территории США стратегическими баллистическими ракетами Северной Кореи, Ирана или Ирака. Поэтому, видимо, вовсе не случайно, что не так давно появилась информация о новом докладе конгрессу разведсообщества Соединенных Штатов, касающемся оценки ракетных угроз для Америки (см. статью Вадима Соловьева в "НВО" # 44, 1999 г.). В документе черным по белому, записано: главная угроза для США до 2015 г. будет исходить прежде всего от России. Следовательно, для ее ликвидации и необходимо создавать ПРО территории страны. Все, таким образом, становится "на круги своя". Понятно тогда и то, что Соединенные Штаты, отличающиеся умением хорошо считать деньги, вряд ли бы стали пускать многомиллиардные суммы, что называется, на ветер - на борьбу с мнимыми угрозами. Другое дело - борьба со стратегическими баллистическими ракетами РФ. Тем более что и момент-то подходящий: Россия ослаблена в экономическом отношении, осуществляются сокращения стратегических наступательных вооружений (а как известно, чем меньше уровень СНВ, тем эффективнее система ПРО может обеспечить их перехват). Подтверждается вывод специалистов: создание и развертывание в США противоракетной обороны территории страны имеет смысл в том случае, если она ориентирована на борьбу именно с российскими стратегическими баллистическими ракетами.
Встает вполне законный вопрос, может ли национальная система ПРО быть действительно "ограниченной", как утверждается в США. Для того чтобы ответить на него, необходимо уяснить, что должна представлять собой такая противоракетная оборона. Очевидно, что ее состав и структура должны соответствовать возлагаемым на нее задачам. Для этого в состав системы обороны должны входить три основных компонента:
- информационно-разведывательная система;
- система боевого управления и связи;
- средства перехвата.
Поскольку речь идет о прикрытии, пусть даже, как утверждается, от ограниченных ударов, но всей национальной территории, то информационно-разведывательная система должна также охватывать всю страну. Для этого в США необходимо создать общее радиолокационное поле, развернув для этого целую сеть РЛС обнаружения и распознавания боеголовок на фоне ложных целей, целеуказания и наведения перехватчиков (в дополнение к существующей системе предупреждения о ракетном нападении и станций дальнего обнаружения). Наряду с этим будет развертываться космический эшелон, обеспечивающий решение задач в интересах борьбы с ракетами противника на всей территории США и за ее пределами. Это фактически означает, что информационно-разведывательная система ("глаза" и "уши" национальной ПРО) принципиально не может быть "ограниченной". Она либо есть, либо ее нет.
Аналогичная ситуация складывается и с системой боевого управления и связи. Она призвана объединить все объекты ПРО, размещенные на всей территории США и в космосе, обеспечить их функционирование в автоматическом режиме. Особую сложность представляет разработка математической программы управления системой национальной ПРО, на которую, по оценкам специалистов США, потребуется работа 3 тыс. высококвалифицированных программистов в течение десяти лет. Введение в строй планируемых на первых порах районов базирования ракет-перехватчиков позволяет создать автономную замкнутую систему противоракетной обороны.
Специалисты признают, что самым сложным в организации такой "ограниченной" ПРО как раз является развертывание и обеспечение бесперебойного функционирования информационно-разведывательной и управляющей систем. В случае их создания в дальнейшем не представляет никакой сложности осуществить наращивание количества ракет-перехватчиков и районов их базирования. При этом следует иметь в виду возможности США производить такие ракеты по несколько сотен ежегодно. Проведенные в октябре 1999 г. успешные испытания противоракеты EKV по перехвату боеголовки ракеты "Минитмен" на расстоянии около 5 тыс. км реально продемонстрировали технические возможности американцев в создании оружия противоракетной обороны.
Все вышесказанное означает, что так называемая ограниченная национальная ПРО на самом деле есть не что иное, как создание основы полномасштабной территориальной системы обороны, что категорически запрещено Договором по ПРО 1972 г. (ст.1 п.2). Заверение Вашингтона об "ограниченности" планируемой к развертыванию ПРО так же справедливо, как и утверждение о том, что "эта девушка слегка беременна".
Предпринимая какие-либо действия в области стратегических вооружений, следует просчитывать их возможные последствия. Применительно к рассматриваемой проблеме необходимо признать, что развертывание "ограниченной", с точки зрения Вашингтона, системы ПРО подорвет весь разоруженческий процесс, отбросит его далеко назад, приведет к раскручиванию очередного витка гонки вооружений. Этот шаг в духе холодной войны потребует коренного пересмотра отношений России и США (и не только их) в стратегической области.
Явную обеспокоенность в связи с планами США проявляет Китай, который однозначно выступает за сохранение Договора по ПРО 1972 г. Обеспокоена, судя по всему, и Франция. Даже наиболее преданные союзники американцев по НАТО, и те видят опасность в том, что США прикроются противоракетным зонтиком, а они могут вновь оказаться перед лицом угрозы со стороны ракет средней дальности, которые, не исключено, Россия, заботясь о своей безопасности, вынуждена будет заново создавать (ведь Договор по РСМД неизбежно канет в Лету вместе с договорами по СНВ в случае развертывания в США ПРО территории страны). В результате действий США и ответных шагов их оппонентов безопасность Америки отнюдь не возрастет, создается лишь иллюзия защищенности. Разумеется, резко увеличатся расходы на создание средств и объектов системы ПРО, что, безусловно, отвечает интересам военно-промышленного комплекса и его лобби в конгрессе. Уже в настоящее время планируется дополнительно выделить на цели противоракетной обороны 6,6 млрд. долл., а всего на цели ПРО до 2005 г. - 10,5 млрд. долл. Втянувшись в гонку оборонительных вооружений, ВПК приобретает долговременный устойчивый источник финансирования в еще больших масштабах.
Следует заметить, что планы создания "ограниченной" ПРО вызвали серьезную обеспокоенность российского руководства, которое увидело в них прямую угрозу для стратегической стабильности. О серьезности реакции руководства России на действия США, предпринятые в последнее время, свидетельствует послание Бориса Ельцина президенту США Биллу Клинтону, которое передал в Осло 2 ноября премьер-министр Владимир Путин. В нем, в частности, указывается: "Развал Договора по ПРО вследствие развертывания в США системы противоракетной обороны территории страны имел бы крайне опасные последствия для всего разоруженческого процесса, прежде всего в области ядерных вооружений и тем самым для международной стабильности и безопасности".
Одновременно президент Ельцин обратился с посланиями к генеральному секретарю ООН, главам государств "большой семерки", а также Китая, Индии, ЮАР, Швеции. Он обратил их внимание на опасную ситуацию, которая может сложиться в мире в результате реализации планов США в отношении ПРО. Россия, Китай и Белоруссия внесли проект резолюции Генеральной Ассамблеи (ГА) ООН о сохранении и соблюдении Договора по ПРО 1972 г.
Комитет по вопросам разоружения и безопасности ООН (Первый комитет) на своем заседании 5 ноября 1999 г. принял резолюцию, в которой призывал "продолжать усилия по укреплению Договора об ограничении систем ПРО и сохранению его целостности и действенности, с тем чтобы он оставался краеугольным камнем обеспечения стратегической стабильности, мира во всем мире и содействия дальнейшему сокращению стратегических ядерных вооружений". Комитет постановил включить в предварительную повестку дня пятьдесят пятой сессии ГА ООН пункт, озаглавленный "Сохранение и соблюдение Договора по ПРО".
Весьма показательны итоги голосования по этой резолюции: 54 - "за", 4 - "против" (США, Израиль, Латвия, Микронезия). При этом обращает на себя внимание то, что ни один союзник США по НАТО не поддержал своего "старшего брата". В этом проявились их понимание роли и значения Договора по ПРО, ответственность за судьбы мира.
Конечно, одним проявлением обеспокоенности Россия ограничиться не может в условиях, когда США начнут развертывание национальной ПРО. Преимущество асимметричного ответа (см. "НВО" # 30, 34, 36, 38, 39, 44 за 1999 г.), убедительно доказанного еще в период рассмотрения и анализа программы СОИ, состоит в том, что в настоящее время и в обозримом будущем возможности наступательных стратегических вооружений превосходят и будут превосходить оборонительные системы, имея гораздо более высокие показатели по критерию "эффективность-стоимость". В то же время вызывает удивление утверждение некоторых отечественных "специалистов", что России не следует торопиться с принятием "адекватных мер" в ответ на планы США в отношении ПРО, хотя вероятность реализации которых, по их же мнению, составляет 99%. При этом делается косвенный вывод, что именно "адекватные" ответные меры могут привести к "тотальному разрушению системы ядерной безопасности". Не правда ли странная логика? В создавшихся условиях нет сомнений в том, что уже сегодня Россия вынуждена предпринимать соответствующие меры по нейтрализации возможного дисбаланса в стратегической сфере. Необходимо прежде всего усилить НИОКР по совершенствованию и созданию принципиально новых средств преодоления ПРО, радиоэлектронного подавления информационно-разведывательной системы противоракетной обороны.
Рубеж 2000 г., скорее всего, может оказаться решающим в дальнейшей судьбе Договора по ПРО 1972 г., в развитии международных отношений. Будет ли похоронен миф об "ограниченной" противоракетной обороне или ей будет дан "зеленый свет" со всеми вытекающими отсюда крайне негативными последствиями, покажет ближайшее будущее.
