Лариса Андреева В 1999 г., озаботившись отсутствием развитой системы государственного теологического образования, что "препятствует интеграции отечественной науки в общемировое научное пространство и вызывает жалкое состояние отечественных гуманитарных исследований" (государственный образовательный стандарт по специальности "теология". Документ Министерства образования), а также утратой "за истекшие 80 лет духовно-нравственных основ национального бытия" (письмо министру образования РФ), Патриарх Русской Православной Церкви Алексий II, президент РАН, академик Юрий Осипов, президент Российской академии образования, академик Николай Никандров, президент Союза ректоров российских университетов, ректор МГУ, академик Виктор Садовничий обратились к министру образования РФ Владимиру Филиппову с предложением ввести государственное теологическое образование.
Для развития гуманитарных наук предлагается ввести в номенклатуру "новые научные и образовательные специальности": история Церкви, история христианских учений, христианская археология, историческая литургика, библеистика, патрология, христианская этика, церковное право, история и теория христианского искусства, история и теория церковной музыки. Из этого перечня можно сделать вывод о его жесткой конфессиональной ориентации.
Прокомментируем идеологически-мировоззренческую и "научную" мотивацию этих предложений, излагая основные идеи цитируемого документа.
1. "В стране с тысячелетней православной культурой, где даже в конце ХХ века, ознаменовавшегося жесточайшими гонениями на веру, больше половины населения заявляет себя верующими, нет разумных оснований для того, чтобы предоставлять атеизму господствующее положение в образовании и воспитании".
Из данного утверждения следует, что авторы письма, жестко стоящие на позициях необходимости теологического образования в государственном масштабе, считают, что "больше половины населения заявляют себя верующими". Однако, по данным последнего опроса РОМИР, религия не важна для 33,7% респондентов и совсем не важна для 19,6%; христианские праздники Рождество и Пасху считают самыми радостными только 13,5% опрошенных. Следовательно, более половины (53,3%), по существу, заявили о своей нерелигиозной ориентации.
2. "...Воспитание совести, самоотверженности и бескорыстия, верности и уважения к достоинству человека, по свидетельству истории минувших тысячелетий, имеют религиозное происхождение. Церковь, религиозное воспитание с успехом противостоят разврату, наркомании, сектантскому зомбированию личности, умеют вырабатывать у молодежи необходимый иммунитет в отношении губительного для нации нравственного разложения".
Если следовать логике письма, то большая половина населения России зачисляется в категорию бессовестных. Как видно из предыдущего изложения, все больше людей становятся неспособными принять традиционные верования. И если официальная пропаганда начнет внушать, что без этих верований нет никаких оснований для "доброго" поведения, то результаты могут оказаться катастрофическими. История развития человечества показывает, что никакие сверхприродные основания не нужны, чтобы сделать человека добрым, а пороки имеют истоки в воспитании, социально-экономических условиях, наследственности. Гораздо важнее установить причины и взять их под контроль, и тем самым предотвращать пагубное и осуждаемое обществом и законом поведение. Сводить все общественные пороки к религиозному понятию греха чрезвычайно опасно, ибо в разных религиозных системах понятие "греха" разнится и не может быть универсального, абсолютного в своей истинности перечня грехов.
3. "Вместе с православной верой Русь восприняла у Византии образ христианской государственности, христианскую нравственность".
Христианская государственность Византии - это модель власти, вобравшая в себя опыт восточных деспотий со времен древних Шумера, Египта и Вавилона, достигшая своего апогея в Византии: Халкидонский Собор 451 г. провозгласил формулу "царя первосвященника, учителя веры". Отсюда вытекал главный постулат государственности Византии - бунт против земного владыки считался бунтом против Бога, что в России выразилось во введении специальной анафемы, за которой следовали пытки и смертная казнь для несогласных с тем, что царь есть Помазанник Божий. Византийский император обладал безграничной властью (согласно ╖ 4 105-й новеллы Юстиниана, "царь есть сам живой закон"). При таком понимании закона единственными ограничителями оставались "нравственные заповеди, установленные православной верой и церковным каноном" (хотя император Константин II считал, что его воля должна быть каноном для Церкви). За 1122 года существования империи в ней сменилось до 90 императоров, и почти половину из них свергли или уничтожили физически.
Думается, что для авторов письма будет авторитетным мнение Константинопольского патриарха Фотия (сер. IX в.) о нравственном облике Византийской империи: "Мы сделались поношением соседей наших... и поруганием окружающих нас".
4. "Наше законодательство, продолжая оставаться в плену атеистически понятых демократических идей, упорно борется со всякой возможностью реального христианского влияния в государственной школе... Русская православная богословская наука (выделено авт.) дала миру множество величайших ученых, труды которых навечно вошли в мировую сокровищницу знаний. Это - св. митр. Филарет (Дроздов), митр. Макарий (Булгаков), В.О. Ключевский (? - авт.)..."
Если авторы пишут, что общество находится в плену атеистически понятых "демократических идей", то создается впечатление, что византийская интерпретация этих идей должна стать для общества непререкаемой догмой.
И в каком аспекте, например, в государственных учебных заведениях будут рассказывать о деятельности "величайшего ученого", труды которого обогатили культуру - св. митрополита Филарета (Дроздова). Стоит напомнить, что в Российской империи, согласно переписи населения за 1897 г., полностью неграмотными были 78% населения. В такой ситуации была заслуга и "ученого" Филарета Дроздова, который считал, что "...тысячу лет прожила Россия, взрослась, укрепилась, распространилась при весьма ограниченной грамотности народа: была в том беда?" Тот же Филарет Дроздов весьма недвусмысленно высказывается и по ряду других вопросов, например в Манифесте об освобождении крестьян: "Обширному преобразованию радуются люди теоретического прогресса, но многие благонамеренные люди ожидают оного с недоумением... помещики не найдут ли себя стесненными в праве собственности и в хозяйственных обстоятельствах?" Человек - венец божественного творения - рассматривается в качестве вещи, собственности, что, несомненно, свидетельствует о "высокой" нравственной позиции автора этих слов.
5. "К разработке стандартов по направлению "религиоведение" также необходимо привлечь настоящих профессионалов. В соответствии с общей практикой необходимо также создать учебно-методическое объединение (УМО) по теологии из ученых, обладающих авторитетом и принадлежащих соответствующим конфессиям..."
По мнению авторов письма, атеизм занимает господствующее положение в системе государственного образования, а все религиоведы - атеисты из советского прошлого. Однако это не совсем так (например, на головной религиоведческой кафедре в МГУ уже несколько лет преподает о. Андрей Кураев). Бесспорно, так называемый научный атеизм, который преподавался в советский период, имел в себе элементы пропаганды и заданных идеологических стереотипов. Но наряду с этим в рамках дисциплины проводились серьезные религиоведческие исследования, результаты которых нашли отражения в работах многих выдающихся религиоведов, таких, как С.Токарев, С.Ольденбург, Д.Угринович, Ю.Кимелев. И.Яблоков, В.Добреньков, К.Никонов и др.
Удивляет мнение о том, что ему предстоит только выработать свой метод и освободиться от принципа "надконфессиональности" (такой подход содержится в проекте государственного стандарта по специальности "теология"). Религиоведение является научной дисциплиной и оперирует научным категориальным понятийным аппаратом и методами. Религиоведение не может и не должно быть конфессиональным. Известно, что на Западе кафедры религиоведения так же, как и сама эта дисциплина, существуют со второй половины XIX в.
6. "Теология является комплексом большого числа развивающихся с глубокой древности наук".
Зачислять теологию в ранг науки более чем необоснованно, поскольку одна из фундаментальных характеристик науки - то, что она допускает пересмотр и отказ от устоявшихся научных доктрин при наличии нового знания. В этом одно из коренных отличий науки от теологии. Их отличает и предмет, и объект рассмотрения. Если религиоведение в качестве своего предмета изучает религию, которая является объектом его анализа, то теология рассматривает в качестве своего объекта только Бога.
Сам термин "теология" ("богословие") впервые встречается у раннехристианских апологетов, однако уже Аристотель употреблял его, правда, в глагольной форме - богословствовать, вкладывая в него смысл мифотворчества. Аллегорическое истолкование мифов и углубленная философская трактовка мифологии, встречаемые у стоиков, получили название "философского богословия". Неоплатонизм, рассмотренный в данном аспекте, предстает теологией политеизма, облекающей религиозное содержание в философскую форму. Таким образом, теология в той или иной форме существовала уже в дохристианский период и представляла собой попытку объяснить и обосновать существование языческих богов.
Раннехристианские теологи в своих попытках обоснования христианства столкнулись с одной весьма существенной проблемой, невозможность разрешения которой со всей очевидностью доказывает тот факт, что теология - все-таки не наука: они пытались объяснить непонятное в христианской догматике через понятное, иррациональное рациональным путем, т. е. тем путем, которым идет наука. Результат оказался плачевным, о чем свидетельствует уже творчество Аврелия Августина. Не удовлетворившись попытками апологетов, Августин выдвигает онтологическое доказательство бытия Бога.
В эпоху схоластики Фома Аквинский выдвигает пять доказательств бытия Бога, однако и они имеют противоречия в своем основании, а следовательно, не являются доказательствами в строгом научном смысле слова.
Период средневековья давно миновал, стоит ли вспоминать о теории "двух истин", семь веков назад уже указавшей на то, в чем усомнились сегодня не только религиозные деятели, но, увы, и некоторые ученые.
