Константин Черевков При всем разнообразии конфликтующих и в чем-то совпадающих интересов России, США и стран Западной Европы определяющими в этой игре являются позиции США и России в отношении к Договору по ПРО 1972 г., а по существу к концепции стратегической стабильности в XXI веке.
США вместо взаимного ядерного сдерживания провозглашают новую доктрину обеспечения стратегической стабильности (в первую очередь своей безопасности), основанную на наличии системы ПРО. Именно она призвана обеспечивать гарантированное выживание в многополюсном (с точки зрения наличия оружия массового поражения и средств его доставки в виде БР) мире с множественными очагами региональных конфликтов.
Россия усматривает в позиции США неискренность, поскольку ограниченная ПРО потенциально способна ослабить наш ответный удар после обезоруживающего (контрсилового) удара США. Кроме того, есть все основания полагать, что созданная инфраструктура НПРО позволит наращивать ее боевые возможности до уровня, полностью блокирующего наши ответные действия.
В этих условиях США форсируют работы по созданию национальной системы ПРО.
Заявление бывшего президента США Билла Клинтона о временной отсрочке ее развертывания связано, скорее всего, с общей технологической неготовностью США создать пусть даже "тонкую" территориальную систему ПРО.
Однако было бы наивным считать, что программа, в которую вложено 60 млрд. долл. и запланировано истратить еще порядка 100 млрд. долл. (по некоторым оценкам, до 300 млрд. долл.), будет прекращена.
Казалось бы, самое время "проверить на прочность" аргументацию позиции США и попытаться в обмен на эфемерные в ближайшем будущем возможности НПРО закрепить юридически за Россией реальные количественные и качественные преимущества в СНВ.
Тем не менее на официальном уровне Россия выступает за "незыблемость договора по ПРО как краеугольного камня стратегической стабильности", предлагая при этом равное с США сокращение ядерного вооружения в Договоре СНВ-3.
АЛЬТЕРНАТИВЫ
Из теории игр известно, что достижение консенсуса между сторонами возможно только в том случае, если стороны признают, что их интересы не являются строго антагонистическими (так называемая "игра с ненулевой суммой"). Есть основания считать, что в отношениях России, США и западноевропейских стран это условие выполняется.
Действительно, для России, находящейся в непосредственной близости со странами, создающими "пояс напряженности", угрозы применения БР, оснащенных оружием массового поражения (или использование факта их наличия в целях шантажа), являются более острыми, чем для США.
Это в определенной степени относится и к странам Западной Европы, союзникам США по НАТО.
Но если для России эти угрозы связаны в основном с применением нестратегических БР, то для США - с применением как стратегических (МБР, БРПЛ), так и оперативно-тактических и тактических БР на ТВД в районах, объявленных сферой стратегических интересов США.
Категорическое нежелание России идти на модификацию Договора по ПРО 1972 г. лишает легитимности работы по развертыванию НПРО.
Создалась патовая ситуация, из которой возможны два выхода:
Первый: США, опираясь на свое подавляющее превосходство над Россией в военно-экономическом потенциале и будучи, кроме того, заинтересованы в крупномасштабных инвестициях своего избыточного капитала в наукоемкие технологии, пойдут на одностороннее нарушение Договора 1972 г. и явочным порядком приступят к развертыванию НПРО, когда это станет технически возможным. Вероятность такого шага значительно возросла с приходом к власти Джорджа Буша и преобладанием в конгрессе республиканской партии. При таком исходе событий международному престижу России будет нанесен еще один ощутимый ущерб. Если все же Россия под давлением неизбежности пойдет на модификацию Договора 1972 г. в нужном для США направлении, то на фоне наших категорических заявлений о его незыблемости, это явится фактическим актом капитуляции.
Второй: Россия увязывает возможность поправок к Договору 1972 г. с дифференцированием допустимых для России и США уровней и возможностей их СЯС в договоре СНВ-3 (или даже в договоре СНВ-2, воспользовавшись тем, что он еще не ратифицирован конгрессом США).
Тем самым будет создана новая синтетическая модель стабильности, в которой СНВ и ПРО представлены как составляющие единой стратегической системы, обеспечивающей баланс наступательного и оборонительного оружия России и США. Эта модель поставит в рамки договорных отношений уровни ПРО США и асимметричного ответа России, заблокировав таким образом раскрутку нового витка гонки вооружений в этой области.
Выход России с такой инициативой будет иметь большой политический резонанс, так как он послужит "лакмусовой бумажкой" проверки на искренность намерений США в части создания НПРО, предназначенной для отражения только ограниченных пусков БР и не направленной на получение односторонних преимуществ в отношении России.
В интересах России важно не упустить время, ибо в противном случае нас ждут более сложные проблемы.
Показательно, что в заявлении президента РФ Владимира Путина, сделанном им на саммите в Брунее 13 ноября 2000 г., сама идея переговоров не отвергается: "... Россия готова... продолжать... диалог с США по вопросам ПРО, вызывающим у нас разногласия". Однако тут же говорится, что движение России и США "к радикально пониженным потолкам на ядерные боезаряды... должно осуществляться в условиях сохранения и укрепления Договора по ПРО 1972 г.". Такой подход к проблемам СНВ-ПРО отражает, по-видимому, взгляды (подчас противоречивые и непоследовательные) российских институтов и лиц, причастных к формированию позиций высшего военно-политического руководства страны по проблеме СНВ-ПРО.
ВОПРОСЫ
Осуществима ли технически задача создания сбалансированной стратегической системы СНВ-ПРО с поддающимися верификации с помощью национальных средств параметрами, определяющими ее устойчивость?
Декомпозиция этого глобального вопроса может быть представлена в следующем виде.
1. Возможно ли выделить поддающиеся верификации параметры системы ПРО, определяющие ее боевые возможности в части парирования ударов МБР определенной плотности при оснащении МБР средствами преодоления с известными параметрами?
2. Если "ДА", то возможно ли установить контролируемый порог системы ПРО, при котором обеспечивается, с одной стороны, ее непроницаемость для ракетных ударов со стороны стран третьего мира, а с другой - гарантированная доставка минимально необходимого количества боевых зарядов в ответном ударе российских СЯС?
3. Если "ДА", то появляется ли реальная возможность для перевода контрпродуктивного противостояния "американская ПРО - российский асимметричный ответ" в единую систему стратегической безопасности, закрепленную в двусторонних или многосторонних договорах?
4. Каковы перспективы участия России в международных проектах систем ПРО?
Попытаемся теперь предложить возможные подходы к ответам на сформулированные вопросы, определяющие реализуемость стратегической системы стабильности СНВ-ПРО.
ПАРАМЕТРЫ
Боевые возможности НПРО, которой присвоен статус "готовности к развертыванию системы оружия", можно ограничить, зафиксировав:
- тактико-технические характеристики (ТТХ) противоракетных стрельбовых комплексов ближнего (атмосферного) и дальнего (заатмосферного) перехватов, включающих в себя ТТХ РЛС и ТТХ ракет-перехватчиков;
- количество и расположение обороняемых районов;
- количество РЛС, стартовых позиций и ракет-перехватчиков в каждом районе.
Для блокировки возможности скрытной подготовки к наращиванию количества РЛС и ракет-перехватчиков должны быть разработаны процедуры контроля за их производством и складированием.
Возможности дальнейшей модернизации НПРО путем включения в ее состав или привлечения находящейся в разработке информационной системы SBIRS-low (по имеющимся сведениям развертывание системы намечено к 2010 г.) должны быть учтены путем введения контролируемых ограничений на количество спутников в космической группировке (включая резервные), их боевую устойчивость, типы и параметры сенсорной аппаратуры и т.п.
ПОРОГИ
Фиксация на определенном уровне перечисленных в предыдущем пункте параметров определяет пороговые боевые возможности НПРО в части парирования ракетных ударов различной плотности при оснащении БР средствами преодоления различной эффективности.
Путем варьирования этими характеристиками можно устанавливать пороги, обеспечивающие проницаемость ПРО для нашего ответного удара, гарантирующего нанесение неприемлемого (по согласованному критерию) ущерба, и ее непроницаемость для провокационных или случайных пусков малого количества БР.
При определении количественных характеристик плотностей ответного удара и гарантированного минимально необходимого количества прорвавшихся боевых блоков необходимо учитывать следующие обстоятельства.
Во-первых, при одном и том же количестве БР, участвующих в массированном ответном ударе, можно менять его плотность для различных обороняемых районов вплоть до максимально достижимого значения при сосредоточении всего удара на одном из них. И, во-вторых, со времени подписания Договора по ПРО 1972 г. произошли изменения в критерии оценки "неприемлемости" ущерба в модели взаимного ядерного сдерживания.
Если раньше считалось, что ударом "возмездия" должна уничтожаться значительная часть военно-экономического потенциала и населения страны (по некоторым существовавшим ранее оценкам до 50% и 30%, соответственно), то сегодня для цивилизованных стран удары по гражданскому населению, бессмысленные в военно-экономическом отношении, являются абсолютно неприемлемыми.
СИСТЕМА СНВ-ПРО
Техническая возможность установки контролируемого порога боевых возможностей НПРО создает реальную основу для выработки соглашений по сбалансированному соотношению наступательных и оборонительных ракетно-ядерных средств России и США путем установки дифференцированных квот на СНВ, включая их качественные характеристики, такие, как, например, наличие БР с РГЧИН.
Совместная работа экспертов и дипломатов России и США в такой чрезвычайно важной для обеих государств сфере будет способствовать повышению взаимного доверия, что необходимо для выработки новых соглашений на следующих этапах, когда ведущиеся в США при хорошем финансировании научно-исследовательские и экспериментальные работы по созданию космического эшелона для поражения БР на активном участке с помощью кинетического и, возможно, лазерного оружия перейдут в стадию промышленной реализации.
ПРО ДЛЯ РОССИИ
Стратегические интересы России определяют необходимость иметь территориальную систему ПРО. Однако современное экономическое положение страны не позволяет самостоятельно создавать такую систему.
Не случайно президент Владимир Путин, а вслед за ним и министр обороны Игорь Сергеев предложили одновременно США и европейским странам НАТО сотрудничество в создании нестратегической ПРО. Это не первое предложение России, сделанное странам Запада в этой области. В свое время Михаил Горбачев, а затем в 1992 г. и Борис Ельцин выступили с подобными инициативами, однако они не произвели ожидаемых впечатлений и не имели практической реализации за исключением, может быть, создаваемого совместно Россией и США Центра обмена данными о пусках ракет.
И на этот раз страны Запада отнеслись к данному предложению весьма сдержанно (например, см. "НВО" # 27 за 2000 г.), усматривая, по-видимому, в нем значительную долю политического блефа. Их скепсис в какой-то мере оправдан, поскольку декларативные заявления президента и министра обороны России сделаны на фоне безапелляционного отрицания конструктивного диалога с США по проблеме стратегического баланса СНВ-ПРО в современных условиях.
Между тем с большой степенью определенности можно предположить, что ожидаемые Западом "подробности" заключаются в прояснении логически непротиворечивой позиции России по отношению к общей проблеме ПРО в современном мире.
Действительно, эффективная нестратегическая ПРО, на которую не распространяются ограничения по созданию мобильных ПРК наземного, авиационного и воздушного базирования, а также космических компонент, должна обладать способностью поражения БР оперативно-тактического и тактического назначений на активном участке (а именно такая ПРО нужна Европе), что является более сложной задачей, чем поражения МБР на том же участке их траектории.
Таким образом, формально нестратегическая система ПРО будет в этом отношении перекрывать возможности стратегической системы НПРО США.
ГЛОБАЛЬНОЕ ЕДИНСТВО
Космическая информационно-разведывательная система (входящая в ее состав или привлекаемая функционально) является практически инвариантной к стратегическому или нестратегическому назначениям системы ПРО.
Более того, глобальная по своей природе информационная система принципиально может обслуживать автономные системы ПРО, в том числе расположенные на различных континентах. В этой связи сделанные на высшем уровне одновременно США и западноевропейским странам предложения внешне, казалось бы, по принципу "кто клюнет", на самом деле имеют под собой серьезные основания.
В 1994 г. на международной конференции "Современные системы защиты от баллистических ракет" автором настоящей статьи был сделан доклад "Глобальная информационная система международной безопасности, интегрированная с национальными системами ПРО", в котором на концептуальном уровне излагались ее назначение и основные принципы построения.
Применительно к сегодняшней ситуации они могут быть сформулированы следующим образом.
Глобальная информационная система международной безопасности (ГИС МБ) может находиться под юрисдикцией некоторого коллективного органа коалиции заинтересованных государств или специального комитета ООН. Ее интеграция с национальными системами ПРО позволит без нарушения суверенитетов стран решать как задачи международного (союзнического) значения, так и на недискриминационной основе задачи, повышающие эффективность национальных систем ПРО при отражении ракетных нападений.
Глобальный характер данной системы информационно обеспечивает возможность неограниченного расширения обороняемых территорий, что, в свою очередь, принципиально обеспечивает открытость коалиции для новых стран, и в первую очередь Евроазиатского континента.
К задачам международного значения, решаемым системой ГИС МБ, относятся:
- извлечение информации, необходимой для профилактических действий. Это - вскрытие фактов и тенденций распространения, модернизации и испытаний ракетного оружия путем регистрации всех видов пусков любых ракет из любой точки земного шара, распознавание их типов и ведение каталогов, а также идентификация стран - нарушителей международных соглашений;
- получение координатной информации о запусках БР в сочетании с сигналами от датчиков типа "свой-чужой", необходимой для осуществления международных карательных акций, в соответствии с утвержденным уставом. К таким акциям могут относиться уничтожение запускаемых ракет при отсутствии регистрации их пусков, подавление их стартовых установок и т.п.
К задачам, решаемым в интересах систем ПРО стран, подвергшихся нападению, относятся:
- раннее оповещение о пусках ракет, нацеленных на данную страну;
- выдача в реальном времени исходных данных для выработки целеуказаний стрельбовым комплексам дальнего заатмосферного и атмосферного перехватов, расположенным как на территориях этих стран, так и непосредственно в зонах театров военных действий.
Информационные возможности ГИС МБ должны быть адекватны видам предполагаемых угроз. В частности, могут быть сравнительно облегчены требования к селекции СБЦ в свободном космическом пространстве, спутники системы не должны обладать боевой устойчивостью и т.п. Эти и подобные меры значительно удешевят систему и сделают возможным ее создание при уже существующем мировом технологическом уровне.
ГИС МБ является системой коллективного применения, поэтому ее создание должно осуществляться на кооперативных началах, и участие России в этой кооперации является вполне оправданным.
У нашей страны имеется положительный опыт создания космических систем общепланетарного значения, когда в самый разгар холодной войны на основе Меморандума о взаимопонимании 1979 г. СССР, США, Франция и Канада разработали и ввели в эксплуатацию спутниковую систему "Коспас-Сарсат", предназначенную для определения местоположения потерпевших аварию судов и самолетов.
Соглашение о создании ГИС МБ, если оно будет достигнуто, будет означать перевод проблемы СНВ-ПРО из плоскости двусторонних отношений Россия-США в многосторонние, что более соответствует провозглашаемой нами парадигме многополюсного мира.
